– Значит, вы не были помешаны на контроле?
Она вздохнула.
– Мне кажется, это не подходящее название. Я делала то, что должна была, вот и всё. И делала хорошо. И гордилась, что делаю это хорошо.
– Могу я сделать одно замечание?
– Да, окей.
– Вы можете обидеться.
– Постараюсь не обижаться.
– Окей, это очень простая вещь, но крайне важная. Вы не знаете, как дышать.
– О, – произнесла она, энергично кивая, – да, я знаю. Мой тренер говорил мне то же самое. Я пытаюсь...
– Постойте, прошу вас. Вы не то, что делаете это не правильно, вы вообще не знаете, как это делать. Ваше тело не знает. Я наблюдаю за вами. Вы зеваете, словно это противозаконно, вы чихаете как котёнок, вы говорите в нос и голос ваш слаб, вы никогда в действительности не расслабляетесь. Очень важно научиться дышать, может уйти целый год, чтобы сломать плохие привычки и наработать хорошие. Это имеет решающее значение для всего, и это не легко. Вам действительно необходимо уделить этому внимание, узнать об этом, развить мышцы, сделать привычкой. Вам нужно перевоспитать свой ум и тело. Это не простая вещь.
– О, господи, – сказала она, с преувеличенным отчаянием, – как будто мне больше не о чем беспокоиться, теперь я не знаю, как дышать!
– Дыхание прежде всего. Если вы не дышите хорошо, всё остальное не будет работать правильно – ментальные, физические и эмоциональные аспекты целиком зависят от полного, здорового дыхания. Вот смотрите, вытяните вперёд руку.
Я вытянул свою навстречу. Моя была неподвижна как у манекена. Её – дрожала словно мокрый котёнок.
– Вы плохо засыпаете ночью? Лежите и перемалываете то, о чём вам не нужно было бы беспокоиться?
– Нет, – сказала она. – Может быть.
Я подождал.
– Да.
– Это потому, что ваше тело и ум лишены кислорода, и это приводит вас в паническое состояние. Практикуйте правильное дыхание, когда ложитесь спать, и больше это вас мучить не будет. Я не хочу читать вам лекций, но ничто не будет работать правильно, если вы неправильно дышите. Вам действительно необходимо изучить этот вопрос – почему это важно, и как это делать. Сделать это самым важным. Это самый лучший совет, который я могу вам дать.
Я откинулся на спинку, медленно и глубоко вдохнул, и выдохнул.
– Дыхание идёт рука об руку с пробуждённостью. Оно очищает, освежает, концентрирует, всё вместе. Во мне осознанное дыхание вызывает тёплое чувство благодарности за всё, что я имею, смешанное с осознанием, что с каждым вздохом это безвозвратно уходит. Это не мистика и не просветление, это не путь и не цель, это просто базовая осознанность.
Я видел, что обида завладевала ей, но она придерживала язык, её мышцы натянулись, а дыхание стало прерывистым.
– Да, – сказала она резко, – вы говорите в своих книгах о дыхании.
– Попытайтесь понаблюдать своё теперешнее состояние, – предложил я. – Вот о чём я говорю. У вас нет амортизаторов. Каждый малюсенький камушек на дороге кажется булыжником. Вы начинаете ерепениться, ваша реакция «драться или бежать» появляется из-за таких вещей, которые должны обдувать вас, словно летний ветерок. Вы когда-нибудь спали днём, или принимали ванны?
– На самом деле я не тот человек, который может просто...
– Это старое мышление, и вы должны переоценить его в свете ваших изменившихся обстоятельств. Вы хотели знать, что вам дальше делать? Вот ясный ответ. Вы должны перевоспитать своё тело, ум и эмоции. Вы становитесь другим человеком, и такие вещи, как дыхание, дневной сон, пенные ванны, длинные прогулки, щекотание друг друга с вашей дочерью больше не должны рассматриваться как непродуктивные занятия. Они больше не несущественные, теперь они – сама суть. Вы проходите не через процесс частичной уборки, вы подвергаетесь абсолютному переосмыслению, и должны быть чувствительны к процессу во всём и на всех уровнях. До той степени, до которой вы сопротивляетесь, или игнорируете, или как-то иначе препятствуете процессу, до той же степени вы будете испытывать страдания.
Однако, судя по выражению её тела и лица, она восприняла это не очень хорошо.
– Вероятно, вы будете сопротивляться занятиям своим дыханием, и через день или два бросите, поэтому я сделаю вам одолжение и заставлю вас этим заниматься.
Её глаза округлились от подобного вызова, но она ничего не сказала.
– Мэгги тоже не знает, как дышать. Испуганное, поверхностное, мышиное дыхание, точно как у вас. Вы пустились в это нелёгкое предприятие, чтобы предохранить её от совершения тех же ошибок, которые совершили вы, и вот, прекрасная возможность, чтобы сконцентрировать свои усилия. Вы должны научиться сами, и можете научить её. И теперь вы будете делать это ради своей дочери.
***
Часом позже, когда я дремал на одном из мягких кресел возле бассейна, а Лиза что-то искала в компьютере, к нам присоединилась Мэгги. Я узнал об этом, открыв глаза и увидев, что она смотрит на меня.
– Вы не спите? – спросила она
– C'est mon métier, – вяло сострил я.
-------
*Это моя специальность (фр.)
-------
– У меня есть вопрос, – сказала она.
– Окей.
– Помните, что случилось с Джолин тогда в церкви? В первой книге, когда она увидела всех коровами, и это полностью изменило её, ну, взгляды.
– Мм, да, – ответил я, и отметил в уме, что надо бы пролистать первые две книги, прежде чем завершать третью.
– А у вас как всё было?
Знаю, она не думала об этом таким образом, а её мать слушала лишь в пол-уха, но не по годам развитая маленькая Мэгги только что задала мне вопрос о моём первом прозрении.
– Ну, – сказал я, – был один человек по имени Мортимер...
***
Когда-то, когда мне было лет около двадцати, мне попалась книга Мортимера Адлера «Как читать книги», и она оказалась, довольно неожиданно, одной из тех чудесным образом опустошающих книг, которые разрушают стены и открывают новые, ранее скрытые перспективы. К тому времени я прочёл сотни книг, включая много тяжёлого материала, не обязательного в школе, но лишь потому, что я вообразил себя читателем. Я много читал, и мне это нравилось достаточно, чтобы продолжать в том же духе, но потом появилась эта книга Адлера, и на первых десяти или пятнадцати страницах я понял, что я никогда ничего в действительности не читал.
Бам!
Я не знал, как читать.
Это было откровением, как гром среди ясного неба, мини-просветлением – моё первое большое прозрение со времён Деда Мороза. Я не только не оценивал литературу сколь-нибудь близко к уровню, которого она заслуживала, но что намного хуже, я эффективно вакцинировался против неё. Я проникал в книги лишь настолько, насколько было необходимо, чтобы вычеркнуть их из своего списка обязательных к прочтению. Я вернулся ко многим прочитанным мною книгам, о которых я думал, как о своих друзьях, только чтобы подтвердить сказанное Адлером: эти книги были совершенно мне незнакомы. Я знал их настолько же близко, как если бы прочёл лишь краткие обзоры много лет назад. Я был, как выразился Адлер, образованным невежей – я читал много, но плохо.
Осознав это, я признал «Как читать книги» своей первой книгой, и поэтому вернулся назад, и перечитал многие книги правильно. Я также понял, что читал по многим неверным причинам, и стал гораздо более избирательным в своём выборе книг, следуя своим интересам. Я стал владеть процессом, вместо того, чтобы быть им одержимым, стал различать, что хорошо, а что плохо согласно собственным взглядам, а не весу общественного мнения.
Это было довольно обескураживающим опытом, когда вот так из-под тебя вдруг выдёргивают ковёр, но также это было и возбуждающим открытием. То был опыт смерти-перерождения. Да, парень по имени Мортимер порвал девственную плеву моей пробуждённости. После этого дело было лишь в масштабе.
Вместо того, чтобы быть расстроенным или озлобленным из-за проткнутого пузыря эго, я был воодушевлён, обнаружив, что вещи, которые я считал твёрдыми и реальными, могут так легко превратиться в дым. Адлер называл меня тупоголовым невеждой, второгодником, что кто-то мог бы найти обидным, но это было правдой. Он был абсолютно прав. Мортимер Адлер был первым, кто привлёк мой внимание к моему дерьму, и я до сих пор благодарен ему за это. Как ни печально это говорить, но да, я получал удовольствие от того, что мне утёрли нос моим же говном, и да, я думаю, что это всё, что необходимо для любой формы роста в жизни. Человек — это само удобряющееся животное. Мы вырастаем из собственного дерьма, или не вырастаем вовсе.
Адлер не был просветлённым. Он не носил мантий или цветов, но когда дело доходит до реальных учителей, я думаю о таких глубокомысленных людях как Адлер, людях, которые разбивают вдребезги стеклянные дома людей, а не о тех, кто помогает их возводить и охранять. Иисус никогда не сделал для меня больше, или любой священник, или даже любой из учителей, которых я знал и которым верил. Что, чёрт возьми, с ними такое? Книга Адлера вышла в сороковых годах. Почему её не дали мне в первый же день моего образования, раньше всех остальных книг? Почему они позволили мне потерять тысячи часов, неправильно читая книги, с трудом одолевая их, будто они были не боле чем галочками в моей библиотечной карточке? Были ли другие области моей жизни, где я был также дезинформирован и обманут? Почему все мои учителя и профессора ставили мне хорошие оценки? Что с ними, чёрт возьми, такое? Вот ещё один прекрасный урок, который я извлёк из книги Адлера: Те, кому ты больше всего доверяешь в том, что тебе нужно знать, могут сами не знать этого. Ты предоставлен только самому себе.
