В то же время представляется очевидным, что чем больше внешний закон будет замещаться законом внутренним, тем больше будет приближаться человек к своему истинному и естественному совершенству. И совершенным социальным государством будет такое государство, в котором упразднено государственное принуждение и человек живет по принципу свободного согласия и взаимодействия со своими ближними. Но как можно подготовить его к осуществлению этой великой и трудной задачи? Интеллектуальный анархизм полагается на две силы человеческой природы, первая из которых есть просвещение разума; став просвещенным, ум человека потребует свободы для себя, но равно будет признавать такое же право за другими. Справедливое выравнивание произойдет само собой на основании истинной, постигнутой в процессе самопознания и неизвращенной человеческой природы. Возможно, этой силы было бы достаточно (хотя, скорее всего, только при условии значительного изменения и развития умственных способностей человека), если бы индивид мог проживать свою жизнь преимущественно в изоляции, имея лишь малое количество точек вынужденного соприкосновения с жизнями других людей. На самом деле наша жизнь тесно связана с жизнями окружающих, у нас есть общее существование, общий труд, общие усилия и стремления, без которых человечество не может достичь высочайших вершин и всей широты своего развития. Чтобы обеспечить согласованность действий и предотвратить столкновения и конфликты, которые возникают в ходе этого постоянного соприкосновения, требуется другая сила, отличная от просвещенного интеллекта. Анархистская мысль находит эту силу в природном человеческом сочувствии, которому можно доверить (если предоставить ему свободу выражения при надлежащих условиях) установление естественного взаимодействия между людьми; она обращается к тому, что американский поэт называет «любовью товарищей», к принципу братства, третьему и самому забытому элементу знаменитой революционной формулы. Свободное равенство, основанное на стихийном взаимодействии, а не на государственном насилии и социальном принуждении, — вот высочайший идеал анархизма.
Это, похоже, может привести нас либо к свободному кооперативному коммунизму, объединенной жизни, при которой труд и собственность всех существуют для блага всех, либо к тому, что лучше назвать коммунализмом, при котором индивид дает свободное согласие жить в обществе, признающем должную свободу его личности, но избыточный продукт своего труда и излишек своих приобретений без всяких возражений использует или отдает на общее благо под воздействием естественного импульса к взаимодействию. Самая строгая школа анархизма отрицает возможность любого компромисса с коммунизмом. Трудно представить, каким образом Негосударственный Коммунизм, который считается конечной целью русского идеала, может осуществиться в широком масштабе и сложных обстоятельствах, обусловленных современной жизнью. На самом деле не ясно даже, каким образом свободный коммунализм может установиться или сохраниться без какого-либо рода государственного насилия и социального принуждения, или каким образом ему удастся избежать вырождения либо в суровый коллективизм, либо в постоянное проивостояние и анархию, ведущие в конце концов к крушению. Ибо логический ум, создаваяидеи общественного устройства, недостаточно принимает во внимание инфрарациональный элемент в человеке, витальный эгоизм, которому обязана своим существованием наиболее активная и действенная часть его природы; эгоизм является наиболее постоянной движущей силой человека и в конечном счете опровергает все расчеты идеализирующего разума, разрушает детально продуманные им системы или признает только то малое, что способен усвоить для удовлетворения собственных потребностей и осуществления собственных целей. С одной стороны, если этот сильный элемент, эта сила эго в человеке чрезмерно вытесняется, запугивается и подавляется, чрезмерно рационализируется, чрезмерно ограничивается в своем проявлении, то жизнь человека становится искусственной, несбалансированной, лишенной витальной энергии, механической, несозидательной. С другой стороны, если эго не подавлять, оно всегда будет стремиться утверждать себя и расстраивать планы, выработанные рациональной частью человеческого существа, поскольку заключает в себе силы, способ верного удовлетворения или конечного преобразования которых разум найти не может. Если бы Разум был тайным высшим законом вселенной или если бы человек, ментальное существо, был ограничен интеллектом, то, возможно, он мог бы силой разума развиться и избавиться от преобладающего влияния инфрарациональной Природы, унаследованной им от животного. Тогда он мог бы спокойно жить в своем высшем и лучшем человеческом «я» как совершенное рациональное и сочувствующее существо, все части которого сбалансированы и хорошо упорядочены — саттвический тип, представленный в индийской философии; это было бы предельным осуществлением его возможностей, завершением его развития. Но человеческая природа находится скорее в переходном состоянии; рациональное существо является лишь срединной ступенью эволюции Природы. Рациональное удовлетворение не может обезопасить человека от влияния низших сфер, равно как и освободить его от тяготения к сферам высшим. В противном случае идеал интеллектуального Анархизма был бы более осуществим, а равно более приемлем как теория, описывающая достижение разумного совершенства человеческой жизни; но поскольку человек есть то, что есть, мы вынуждены в конце концов устремляться к более высокой цели и идти в своем развитии дальше.
Казалось бы, духовный, или одухотворенный, анархизм ближе подходит к истинному решению проблемы или по крайней мере затрагивает некоторые ее аспекты. В современном своем выражении этот идеал во многом утрирован и не совершенен. Пророки анархизма зачастую, похоже, проповедуют неприемлемое самоотречение витальной жизни и аскетизм, который вместо того, чтобы очищать и преобразовывать витальное существо, стремится подавить и даже убить его; в результате такого сурового подавления обедняется сама жизнь, и источники ее иссякают. Увлеченные высоким духом мятежа, эти пророки объявляют цивилизацию неудачей человечества, указывая на чрезмерное разрастание ее виталистических тенденций, но сами при этом впадают в другую крайность, которая вполне может стать средством избавления цивилизации от некоторых вопиющих ее недостатков и уродливых черт, но одновременно лишит ее многих истинных и ценных достижений. Но если не принимать во внимание эти перегибы излишне логической мысли и однонаправленного импульса, если не принимать во внимание неспособность любого из «измов» выразить истину духа, превосходящую любые формулы, именно здесь, по всей вероятности, мы находимся ближе всего к настоящему выходу из су-ществующего положения, к открытию спасительной движущей силы. Решение проблемы заключается не в разуме, но в душе человека, в ее духовных тенденциях. Только на основании духовной, внутренней свободы возможно прийти к совершенному устройству человеческой жизни. Только духовное озарение, превосходящее рациональное просвещение, может просветить витальную природу человека и привести в гармонию все ее эгоистические импульсы, противоречия и разногласия. Только братство, основанное на более глубоких законах, еще не найденный закон любви, может стать надежным основанием для совершенной социальной эволюции, и никаким иным законом заменить его нельзя. Но это братство и эта любовь будут развиваться не в сфере витальных инстинктов или разума, где они могут встретиться с противоположными суждениями и противодействующими инстинктами, способными исказить или извратить их природу. Равно они не будут утверждаться в земном сердце человека, где обитают многие другие противоборствующие им страсти. Только в душе должны они пустить корни; это любовь, основанная на глубочайшей истине нашего сущест-ва, и братство, или, если выразиться точнее (ибо это есть чувство, отличное от любого витального или ментального чувства братства, более спокойная и долговечная движущая сила), духовное товарищест-во, которое является выражением внутренне осознанного единства. Ибо лишь таким образом эгоизм может исчезнуть и истинный индивидуализм неповторимого, заключенного в каждом человеке божественного начала может установиться на основании истинного коммунизма того же божественного начала, заключенного в человечестве; ибо Дух, сокровенное «Я», универсальная Божественность, скрытые в каждом существе, по самой своей природе являющие единство в разнообразии, должны реализовать совершенство индивидуальной жизни и природы в существовании всех людей, в универсальной жизни и универсальной природе человечества.
