Хеллингер, когда участница хочет говорить дальше: Нет-нет. Нет. Вопрос в том, что делать? Сестер-турчанок нужно отправить обратно в Турцию.
Участница: Они были вынуждены немедленно покинуть наше учреждение.
Хеллингер: Не только это. Они должны вернуться в Турцию.
Когда участница высказывает сомнения: Ты понимаешь разницу?
Участница: Конечно, разница есть.
Хеллингер: Вот именно. Тогда они будут полностью отвечать за последствия.
Участница: Да.
Хеллингер: Без этого не будет решения. Согласна?
Участница: У меня вообще-то был другой вопрос.
Хеллингер (обращаясь к группе): Это было для нее слишком. Теперь она хочет смягчить услышанное.
Обращаясь к участнице: На этом я, пожалуй, закончу.
Обращаясь к группе: Это ей помогло? Нет. Но если это помогло кому-то из вас, то моя работа была не напрасной.
Хеллингер долго смотрит на участницу.
Хеллингер (обращаясь к группе): Социальные педагоги и люди социальных профессий находятся в особых обстоятельствах и подвержены особому профессиональному риску. В чем же состоит этот риск? Они обучены определенному образу эмпатии. Эта эмпатия основана на изначальной модели отношений «родители — ребенок». Что такое эмпатия, мы видим на примере матери или отца по отношению к своему ребенку. Вот что такое эмпатия. И традиционная психотерапия предполагает, что терапевт выказывает клиенту такую же эмпатию, как мать или отец своему ребенку. В этом случае мы снова имеем дело с переносом и контрпереносом. Такая эмпатия парализует действие.
Но существует и друга эмпатия. Это системная эмпатия. В качестве помощника я смотрю не только на клиента, когда он что-то говорит мне или ждет от меня проявления эмпатии. Я смотрю на всю его семью. Тогда я замечаю, кто на самом деле нуждается в моей эмпатии. Часто бывает так, что именно клиент нуждается в ней меньше всего. Напротив, часто мне приходится оппонировать ему, чтобы он сам проявил эмпатию по отношению к другим, вместо того чтобы ждать проявления эмпатии от меня.
Если отправить эту пару обратно в Турцию, кому это поможет? Всем остальным в том учреждении. Его обитатели станут осторожнее, если будут знать, что определенные поступки будут иметь далеко идущие последствия. Таким образом будет восстановлен порядок, в рамках которого они смогут чувствовать себя уверенно.
Обращаясь к участнице: Находясь в Германии, эта пара не станет меняться, зачем? Но в Турции — скорее всего. Поэтому эмпатия по отношению к ним требует, чтобы их отправили обратно на родину.
«Мы отпускаем вашего отца»
Участница: Речь идет о семье из Косово, в которой две девочки 10 и 13 лет. Их отец отбывает наказание в тюрьме — 15 лет. Мать пытается выяснить, за что он сидит. Есть только полуправдивые версии от изнасилования и грабежа до убийства. Вопрос заключается в том, как детям обращаться с этой ситуацией. Дети были травмированы войной в Косово, а потом их привезли в Германию.
Хеллингер (обращаясь к группе): Что могло бы дать детям силу?
Обращаясь к участнице: Им нужно вернуться в Косово.
Участница: Это будет угрожать их жизни.
Хеллингер: Да, это так. Если они согласятся с тем, что эта угроза существует, они получат силу. Тогда те, кто угрожает их жизни, станут слабее. Когда их боишься, они становятся сильнее. И они становятся более жестокими, если им подчиняться.
И еще кое-что. Мать должна сказать детям: «Мы отпускаем вашего отца».
Участница кивает.
Хеллингер: Тогда они получат полную силу. Здесь, в Германии они силу теряют.
Обращаясь к группе: Еще раз вернусь к вопросу об эмпатии. Теперь вы видите разницу между слабой эмпатией, в результате которой все становится только хуже, и эмпатией сильной.
Обращаясь к участнице: Хорошо, оставим так?
Участница: Женщина спрашивает себя, нужно ли ей развестись с мужем?
Хеллингер: Да, нужно. Это будет правильно.
Обращаясь к группе: Если кому-то приходится нести последствия тяжелой вины, он не может рассчитывать на то, что другие будут делать это вместе с ним. Это ослабит его, а в нашем случае это ослабит и его жену. Если он будет нести это один, он сможет вернуть себе величие и достоинство.
Обращаясь к участнице: Ты тоже должна признать его достоинство, хорошо?
Участница: Да, хорошо.
Участница: Я работаю терапевтом в учреждении, оказывающем помощь молодежи. В индивидуальной работе с детьми у меня всегда очень ясное восприятие. Но мне трудно давать указания воспитателям групп, которые работают с детьми ежедневно, потому что иногда мое восприятие говорит мне, что лучше ничего не предпринимать.
Хеллингер: Это другие люди, которые заботятся о тех же детях?
Участница: Это воспитатели, а я терапевт. Я не могу найти слова, чтобы выразить свое восприятие так, чтобы они могли осуществить конкретные действия.
Хеллингер (обращаясь к группе): Мой образ таков: она должна согласиться с тем, что они (воспитатели) — судьба этих детей.
Обращаясь к участнице: Если ты согласишься и отойдешь в сторону, что произойдет? Они испугаются. Пока ты поддерживаешь конфликт, они теряют из своего поля зрения детей. Так всегда происходит в момент борьбы за власть. А если ты не будешь бороться с этими воспитателями, они испугаются. Возможно, тогда произойдет что-то хорошее.
Обращаясь к группе: В учреждениях, где существуют определенные группы, где много разных участников работают разными методами, необходима системная эмпатия.
Обращаясь к участнице: Это значит, что ты должна внутренне признать, что каждый из воспитателей уже сделал что-то хорошее, во-первых. А во-вторых, что при помощи каждого из методов уже сделано много хорошего. Если ты это признаешь, им не нужно будет защищаться. И ничего не предлагай им. Это системная работа и системная позиция. Бездействие в условиях сопротивления имеет невероятное действие, если оставаться связанным с настоящим. Понятно?
Участница кивает.
Навязчивое мытье
Участник: У меня клиентка, которой около сорока. У нее болезненная страсть к мытью. Системная причина этого…
Хеллингер: Не надо.
Когда участник протестует: Я не хочу этого знать.
Участник: Я сам не знаю, является ли это причиной симптома, но важно знать ее историю.
Хеллингер: Не важно.
Обращаясь к группе: Что будет, если он мне ее расскажет? Тогда моя свобода действий будет ограничена. Мое восприятие не сможет непосредственно воспринимать то, что покажется.
Обращаясь к участнику: Согласен?
Участник: Да.
Хеллингер: Хорошо, тогда посмотрим, что же произошло.
Хеллингер выбирает заместительницу и ставит ее одну.
Заместительница клиентки встает на колени и все время смотрит на пол. Хеллингер выбирает мужчину и просит его лечь на спину, на пол — туда, куда направлен взгляд клиентки.
Хеллингер (обращаясь к группе): Она смотрела туда. Когда кто-то смотрит на пол, он всегда смотрит на умершего.
Клиентка встала. Умерший проявляет сильное беспокойство. Клиентка тяжело дышит и всхлипывает.
Хеллингер (обращаясь к группе): Посмотрите на ее руки.
Ее руки судорожно сжаты. И все тело сильно напряжено. Она хочет двинуться вперед, пытается, но не может. Затем она сжимает кулаки, сгибает руки и неспокойно, напряженно держит руки у груди. Она постоянно двигает руками перед грудью. Хеллингер ставит напротив нее женщину.
Клиентка опускает руки, немного расслабляет их, но все еще плачет.
Хеллингер (обращаясь к группе): Ее отпускает. Я хотел проверить, обусловлено ее поведение системными или личными причинами.
Через некоторое время Хеллингер поворачивает клиентку спиной к остальным.
Клиентка тяжело вздыхает и перестает плакать.
Хеллингер (обращаясь к участнику): Можем так оставить?
Участник: Это хорошее чувство, поскольку состояние заместительницы полностью соответствовало состоянию клиентки. Теперь она выглядит освобожденной, совсем другой. Я пока воздержусь от вопросов.
Хеллингер: Теперь ты знаешь, что делать. Совершенно определенно, что в этой системе произошло убийство.
Обращаясь к участнику: Понятно?
