Амвросий Феодосий Макробий - Сатурналии

{18 Возможно, имеется в виду использование стола при лектистернии («божьей трапезе»), во время которого изображения богов расставляли на подушках перед накрытым столом.}

(7) Так вот, у Эвандра - то совершается законное возлияние, ибо [оно делается] у того стола, который, во всяком случае, был освящен согласно обычаю богослужения вместе с Большим жертвенником, и в священной роще, посреди самих священнодействий, во [время] которых они обедали. {19} В пиршестве же Дидоны, о котором известно, что оно было только царским [пиром, и] даже не священным, у [обычного] человеческого стола в столовой, [а] не в храме, потому что возлияние было не богослужебным, но [обычно] применяемым, он сделал [так], что возлила [вино] только одна царица, в положении которой [нет] никакой необходимости соблюдения [обычая], а [есть] значительная при [ее] власти вседозволенность в [его] применении. {20}

{19 См.: Энеида. 8, 268-288.}

{20 См.: Энеида. 1, 723-740.}

(8) Но, однако, наш [поэт] пишет:

Гости, взывая к богам, над столом творят возлиянье [8, 279], -

потому что он знал, что это правильно делается всеми, совместно обедающими в храме, и [потому] упомянул, что [это] совершено сидящими за одним освященным столом. (9) В отношении же этого стиха:

С перебродившим вином молока замешай ты и меду [Георг. 1, 244], -

я бы завершил [дело] немногими [словами], потому что его порицают незаслуженно. Ведь поэт, приверженец изящности равным образом в ученых предметах и в словах, зная, что Церере делают возлияние медовым вином, прибавил: "С перебродившим вином замешай ты и меду", - говоря именно [то], что вино созревает, когда [оно] начинает делаться медовым. (10) Ведь таким образом здесь он сказал о приятном вине, каким в другом месте он говорит о смягченном:

[Медом] смягчают [таким] вкус терпкий вина молодого [Георг. 4, 102].

Но ты не станешь отрицать, что [это] является общеизвестным, потому что в двенадцатый день до январских календ [жертвоприношение] Геркулесу и Церере совершают супоросой свиньей, хлебами, медовым вином".

(12 , 1) [По поводу этого Евангел сказал]: "Удачно, клянусь, ты, Претекстат, напомнил о Геркулесе, в отношении священнодействий которого этот ваш поэт допустил двойную ошибку [в таких вот стихах]:

Салии с песней меж тем окружают жертвенник дымный, -

Тополя ветви у всех вкруг висков обвиваются мягко [8, 285 - 286].

Ведь он приписал Геркулесу и салиев, которых древние предназначали только лишь Марсу, и называет венки из тополя, хотя у Большого жертвенника головы обвязывают одним только лавром, а не [какой-нибудь] иной листвой. (2) И на голове городского претора мы видим лавровый венок, когда он совершает богослужение [в честь] Геркулеса. Теренций Варрон также свидетельствует в той сатуре, которая называется "О громе", что у предков было обыкновение обещать Геркулесу десятину и не пропускать десяти дней, "чтобы устроить [на нее] угощение, а народ в лавровых венках, не участвующий в складчине, отправлять почивать"". {21}

{21 Учтен перевод М. Л. Гаспарова. См.: Римская сатира. М., 1989. С. 411.}

(3) "Неужели здесь есть двойная ошибка? - спрашивает Веттий. - Но я утверждаю, что Вергилий не заблуждался ни в том, ни в другом. Теперь давайте как можно побыстрее скажем о виде листвы [для венков]. Известно, конечно, что священнодействующие у Большого жертвенника ныне увенчиваются лавром. Но этот обычай берет начало много позже основания Рима, после того как на Авентине начал зеленеть лавр, о чем Варрон наставляет во второй книге "Человеческих [дел]".

(4) Итак, для совершающих [обряды] с ближайшего холма берут лавр, который предоставил подходящий случай. Но наш Марон правильно вспомнил о тех временах, когда Эвандр отправлял священнодействия у Большого жертвенника [еще] до основания города и воспользовался тополем, во всякому случае

Алкиду приятнейшим [Букол. 7, 61].

(5) Салиев же он предназначает для Геркулеса согласно содержанию очень потаенного учения, потому что этот бог и у жрецов считается тем же, что и Марс. (6) И [это] весьма разумно подтверждает мениппея Варрона, которая называется "Этот другой Геракл". В ней, так как он говорил о непобедимом Геркулесе, признал, что он же является и Марсом. Халдеи также зовут звездой Геркулеса [ту], которую все остальные [народы] называют [звездой] Марса. (7) Кроме того, есть книга Октавия Херсенния, которая называется "О салийских священнодействиях тибуртиев". В ней он наставляет, что салии, назначенные для Геркулеса, совершают [обряды] в определенные дни и после птицегадания. (8) Также ученый муж Антоний Гнифон, школу которого после трудов на форуме часто посещал Цицерон, признает, что салии приданы Геркулесу, в том свитке, в котором обсуждает, что является отверстием, потому что вход в святилище - маленький. Этим словом ["отверстие"] пользовался также Энний.

(9) [Так вот], тот и другой [его как бы] промах, который Подвергся обсуждению, опровергнут с помощью достойных, как я думаю, сочинителей и прочих рассуждений. Если [же] где - нибедь есть [еще нечто] другое, что нас волнует, [то] давайте вынесем [это] на обозрение, чтобы именно сопоставление [мнений] развеяло наше [заблуждение], [а] не заблуждение Марона".

(10) Тогда Евангел [спрашивает]: "Неужели, Претекстат, тебе никогда не приходило на ум, что Вергилий, как говорят, заблуждался в отношении всего неба, так как его Дидона совершала богослужение ради бракосочетания? Ведь он говорит:

Молят, в жертву заклав по обряду ярок отборных

Фебу, Лиэю - отцу и дающей законы Церере [4, 57 - 58], -

и как бы спохватившись, прибавляет:

Прежде же всех - Юноне, что брак меж людьми освещает [4. 59]..." {22}

{22 Между стихами в конце 12-й главы и началом 13-й главы текст явно утрачен (лакуна), на что указывают и пометки в самих рукописях (см.: р. 192, 13).}

(13 , 1) "Послушайте и слова Марка Варрона из третьей книги [сочинения] "О сельском хозяйстве", который, так как он рассказывал о выкармливании павлинов в поместье, так пишет: "Говорят, что первым подал их на авгурском обеде Квинт Гортензий. Это [дело], исполненное тогда скорее роскошно, чем с жестокостью, хвалили добропорядочные люди. Вскоре многие, последовав за ним, подняли их цену [так], что их яйца продаются по пяти денариев, [а они] сами легко [продаются] по пятидесяти". (2) Вот вещь не только удивительная, но еще и пристойная, чтобы яйца павлинов, которые сегодня [продаются], я бы сказал, не очень дешево, а [то] и вообще не продаются, продавать по пяти денариев! (3) Этот Гортензий настолько привык поливать свои платаны вином, что во [время] какого-то дела, которое он предпринимал вместе с Цицероном, настойчиво потребовал от Туллия, чтобы [тот] вместе с ним сменил место беседы, ибо он хотел обязательно уйти в дом, чтобы самому подлить вино платану, который он посадил в тускуланском [поместье].

(4) Но, пожалуй, Гортензий, муж к тому же, по [общему] признанию, изнеженный и применяющий всяческие украшения в одежде, не соответствует своему поколению. Ведь он заботился о нарядности одежды, и чтобы [на нем] хорошо сидел плащ, он разглядывал себя в зеркале, так прилаживая тогу на теле, что изящный запах удерживал складки, уложенные не как попало, но со старанием, и [ткань], ниспадающая полукругом благодаря [ее] расположению, обвивала грудь. (5) Как-то, когда он шествовал наряженный, товарищ, встретившись с ним в узком [проходе], нарушил при случайном столкновении стройность [складок] тоги, и он посчитал [это] преступлением потому, что складка на его плече изменила положение, и назначил товарищу день [ответа] за оскорбление.

(6) Итак, оставив его, я перехожу {23} к мужам, получившим триумф, которых, победителей племен, подчинила [себе] роскошь. И как я могу умолчать о Гургите, прозванном [так] из-за промотанного наследства, {24} потому что он уравновесил пороки молодого возраста отличиями последующей доблести? [А] в какую западню роскоши и высокомерия попал Метелл Пий из-за непрерывной череды успехов? И чтобы мне долго не тянуть, я предлагаю [вам эти вот] самые слова Саллюстия о нем: (7) "И Метелла, спустя год возвратившегося в Дальнюю Испанию с великой славой, по дорогам и с крыш всяких [строений] разглядывали сбегающиеся отовсюду мужчины и женщины. Квестор Гай Урбин и другие [лица], когда пригласили его на обед, узнав [о его] желании, сверх римского обычая и даже [обычая всех] смертных, позаботились об украшении зданий коврами и предметами [искусства] и об изготовлении подмостков для выступления актеров. (8) По направлению к самому знаменитому храму [была] рассыпана земля и разное другое вместе с шафраном. Кроме того, то на него, сидящего, возлагала венок принесенная на решетке [машина в виде] изваяния Победы с встроенным [в нее] звучанием раскатов грома; то [ему], приходящему [в храм], курили ладаном, как будто богу. (9) Тога [у него], возлежащего большей частью [рядом] с дружочком, была расшитая; кушанья же - самые изысканные не только во всей провинции, но [даже и] за [пределами] морей; [были у него] многие, неизвестные прежде виды птиц и зверей из Мавритании. из-за подобных вещей он утратил немалую часть [своей] славы и больше всего [утратил ее] у старых и почтенных мужей, считающих [все] это высокомерным, вредным, недостойным Римской державы". Это [вот сказал] Саллюстий, суровейший обличитель чуждой [римлянам] роскоши и цензор.