Паломники не мешкая приступили к осмотру.
Величественные залы и храмы, огромные ворота с красивыми украшениями – все это поразило монахов, и они то и дело громко выражали свое восхищение. Сунь Укун попросил наставника придумать название для нового монастыря.
– Надо назвать его: Монастырь в честь благодатного дождя, – сказал Танский монах.
– Прекрасное название! – промолвил правитель.
По этому случаю он велел тотчас же пригласить всех священнослужителей и монахов и служить молебен с возжиганием благовоний.
По левую сторону от главного храма возвышались четыре молельни в честь Танского монаха и его спутников, где ежегодно должны были четыре раза служить молебен и приносить жертвы. Кроме того, было решено соорудить храмы в честь духа Грома и духа Дракона, дабы отблагодарить их за благодеяние.
Когда паломники собрались в путь, правитель округа, все его приближенные и слуги призвали музыкантов и собрали большую процессию с хоругвями и стягами, которая провожала монахов целых тридцать ли. Все утирали слезы и не отрываясь смотрели им вслед, не смея возвращаться до тех пор, пока монахи не скрылись из виду.
Если хотите узнать, когда же наконец наши путники предстали перед Буддой Татагатой, прочтите следующие главы.
Глава восемьдесят восьмая,
в которой повествуется о том, как праведные монахи в княжестве Яшмовых цветов устроили ратное представление, а также о том, как Сунь Укун, Чжу Бацзе и Шасэн обрели учеников
Итак, паломники снова отправились в путь.
Время летело быстро, словно челнок в ткацком станке, и снова лето сменила осень.
Долго шли путники и вдруг увидели впереди неясные очертания городских стен. В это время из чащи деревьев вышел старик с бамбуковым посохом в руке, в легких одеждах, подвязанных тонким шнурком, и сандалиях, плетенных из пальмового лыка. Увидев его, Танский монах так перепугался, что чуть не свалился с коня, однако выступил вперед и произнес приветствие, положенное при встрече. Опершись на посох, старец ответил вежливым поклоном и спросил:
– Откуда ты, почтеннейший?
Танский монах сложил ладони и смиренно ответил:
– Я – бедный монах из восточных земель Танского государства, иду в храм Раскатов грома поклониться Будде и попросить у него священные книги. Ныне мы добрались до ваших благодатных мест и издали увидели очертания городских стен. Не скажешь ли нам, что это за город?
Старец выслушал Танского монаха и ответил:
– Досточтимый праведный наставник! Эта местность является одним из небольших владений, принадлежащих стране Небесного бамбука, и носит название «Яшмовые цветы». Правитель города приходится родней государю страны Небесного бамбука, и ему пожалован титул правителя Яшмовых цветов. Князь этот очень мудр, с особым почтением относится к монахам-праведникам и печется о простом народе. Если встретишься с ним, сам в этом убедишься.
Танский монах поблагодарил старца, а тот удалился в чащу леса и скрылся из виду. Тогда только наставник повернулся к своим ученикам и передал им все, что сказал старец. Те очень обрадовались и собрались было помочь наставнику влезть на коня, но он остановил их.
– Путь до города не очень далек, – сказал он, – я пойду пешком.
Все четверо отправились дальше, дошли до улицы на краю города и стали внимательно глядеть по сторонам. Почти все жители занимались торговлей; город был густо населен, и торговля шла бойко. Люди с любопытством глазели на пришельцев, то и дело слышались изумленные возгласы:
– Нам приходилось видеть добродетельных монахов, укротителей драконов и тигров, но монаха, который водил бы за собой ручную свинью и обезьяну, мы еще ни разу не встречали.
Чжу Бацзе не сдержался, обтер рыло и рявкнул:
– А приходилось вам когда-нибудь видеть монаха, укротившего царя всех свиней?
Своим видом он до того напугал зевак, что все они повалились на землю и стали расползаться в разные стороны.
– Чжу Бацзе! – смеясь, крикнул Сунь Укун. – Скорей прячь свое рыло, хватит дурачиться.
Чжу Бацзе тоже рассмеялся и спрятал рыло.
Путники прошли висячий мост и очутились на широкой улице с питейными и увеселительными заведениями, где было полным-полно народу.
Долго шли наши путники и наконец дошли до дворца, в котором жил сам правитель Яшмовых цветов. По обеим сторонам дворцовых ворот были расположены казенные здания: управление наместника, судебная палата, придворная кухня и постоялый двор.
– Братья, – промолвил Танский монах, – вот и управление. Я зайду предъявлю подорожную здешнему правителю, а вы пока идите на постоялый двор, узнайте, есть ли сено и фураж, купите немного да покормите коня.
Все служащие на постоялом дворе были настолько поражены безобразной наружностью приезжих, что даже не осмелились ни спросить их, кто они, ни прогнать вон, а позволили расположиться, как тем было удобно.
Когда Танский монах подошел ко дворцу, навстречу ему вышел сановник, распорядитель церемоний, и спросил:
– Откуда ты, почтеннейший?
– Я – монах из восточных земель Танского государства, иду в храм Раскатов грома поклониться Будде и попросить у него священные книги. Сюда же я пришел только затем, чтобы предъявить правителю подорожную и получить разрешение на дальнейший путь.
Сановник тотчас же отправился доложить о Танском монахе.
Правитель в самом деле оказался весьма просвещенным и гостеприимным. Он повелел немедленно провести Танского монаха в приемную залу и усадил его рядом с собой на почетное место, после чего Танский монах предъявил свою подорожную. Тот просмотрел ее, увидел множество печатей и подписей правителей разных стран и, достав свою драгоценную печать, тоже приложил ее к бумаге и расписался, затем аккуратно сложил бумагу и спросил:
– Почтенный наставник, не скажешь ли, как далек путь через разные страны от твоего великого Танского государства до этих мест?
– Я, бедный монах, не подсчитывал пройденного расстояния, – смущенно отвечал Сюаньцзан, – но, помнится, в прошлые годы, когда перед моим правителем явилась в подлинном образе богиня Гуаньинь, она оставила на память о себе хвалебный стих, в котором было сказано, что путь на Запад составляет сто восемь тысяч ли. За все время, пока я путешествую, вот уже четырнадцать раз сменялись летний зной и зимние стужи.
– Четырнадцать раз сменялись летний зной и зимние стужи, – произнес правитель, – значит прошло четырнадцать лет. Полагаю, в пути было много всяких препятствий.
– Всего и не расскажешь, – отвечал Танский монах. – Прежде чем достичь твоей благодатной земли, не знаю, право, сколько пришлось пережить мучений и страданий от разных зверей и дьяволов!
Правитель сразу же велел придворному сановнику, ведавшему кухней, заказать постную трапезу, чтобы накормить гостя.
– Со мной здесь еще трое моих учеников, – робко произнес Танский монах, – они ждут у входа. За угощение благодарю, но принять его не смею. Не могу задерживаться в пути.
Но правитель не стал слушать его и приказал придворным:
– Ступайте живей и пригласите троих уважаемых последователей достопочтенного наставника пожаловать сюда, чтобы разделить с ним трапезу!
Дворцовые служащие бросились выполнять приказание, выбежали из ворот, но на все их расспросы слуги отвечали только: «Нет, не видели никого!» Вдруг кто-то спохватился:
– На постоялом дворе сидят трое монахов, безобразнейших с виду, должно быть, это они и есть?
Дворцовые служащие пошли на постоялый двор и стали спрашивать:
– Кто из приезжих высокочтимые ученики преподобного монаха великого Танского государства, который следует за священными книгами? Наш властитель повелел пригласить их на трапезу.
Чжу Бацзе, который задремал было, при слове «трапеза» встрепенулся, вскочил на ноги и закричал:
– Это мы!
– О Небо! – глянув на него, забормотали служащие. – Это самое настоящее чудище. Да и те двое не лучше.
Но делать нечего. Пришлось вести всех троих ко двору.
Правитель тоже испугался, когда увидел учеников Танского монаха. Но Сюаньцзан поспешил его успокоить и сказал:
– Мои ученики хоть и безобразны на вид, зато сердца у них добрые.
Тогда правитель, превозмогая страх, велел сановнику, ведавшему кухней, отвести монахов в беседку Белого шелка и накормить. Танский монах поблагодарил за милость и, простившись с правителем, отправился вместе с учениками в беседку.
Вскоре туда явился сановник, ведавший кухней, со слугами: они накрыли стол, расставили стулья и подали еду.
В это время из приемной залы вышел правитель и направился во внутренние покои дворца, где находились трое его сыновей. Взглянув на отца, они поняли, что он чем-то испуган, и стали его расспрашивать:
– Отец наш! Почему у тебя такой встревоженный вид?
– Только что к нам пожаловал монах из восточных земель великого Танского государства, который идет поклониться Будде и попросить у него священные книги, – отвечал правитель. – Он предъявил мне свою подорожную, и, прочитав ее, я понял, что он не простого происхождения. Я предложил ему остаться на трапезу, но он отказался, сославшись на то, что у входа во дворец его ждут ученики. Я тотчас же велел их пригласить. Но должен вам сказать, что с виду это сущие дьяволы, к тому же вели они себя весьма неучтиво, даже не совершили полагающихся поклонов.
