— Почему ты так задержался? — спросил его Юэ Фэй. — Брат Ван ждет не дождется чаю.
Узнав, в чем дело, Юэ Фэй вызвал хозяина.
— Быть может, это ложные слухи?
— Нет, истинная правда! — заверил его хозяин. — Император уже выслал войско против мятежников.
— В таком случае приготовь нам скорее поесть!
Хозяин решил, что постояльцы решили уехать, и со всех ног бросился на кухню.
А Юэ Фэй между тем сказал братьям:
— Сдается мне, что государь поставил во главе войска нашего благодетеля Цзуна.
— С чего ты взял? — возразил Тан Хуай.
— При дворе почти все сановники взяточники и трусы, разве кто из них добровольно согласится пойти в бой? Лишь господин Цзун бескорыстно служит государству. Сделаем так: брат Ню Гао останется ухаживать за больным, а мы поедем и разузнаем: если во главе императорского войска наш благодетель — поможем ему, если нет — вернемся назад.
Чжан Сянь и Тан Хуай одобрили такое решение, только Ню Гао запротестовал:
— Брат Ван уже поправился, зачем мне сидеть около него?
— Пусть поправился, но одного его оставлять нельзя, — твердо сказал Юэ Фэй. — Я еду помочь нашему благодетелю, это уже значит, что мы помогаем ему все вместе.
Ню Гао хотел еще что-то возразить, но Ван Гуй незаметно ущипнул его за ногу.
— Ладно, мне все равно, — махнул рукой Ню Гао. — Не хочешь меня брать — не бери.
Слуга принес еду, и братья сели за стол. Ню Гао ничего не мог есть от возбуждения, у Ван Гуя вообще не было аппетита.
Наскоро перекусив, Юэ Фэй, Тан Хуай и Чжан Сянь вскочили на коней и уехали.
— Ты зачем меня ущипнул? — спросил Ню Гао у Ван Гуя.
— Эх ты тупая башка! — улыбнулся Ван Гуй, — Понимать надо: раз старший брат сказал, что не возьмет тебя, значит — не возьмет! А ты знаешь, почему я заболел?
— Откуда мне знать!
— От досады, что в тот день на ристалище не удалось никого пристукнуть! Ты слышал, что разбойники с гор Тайхан угрожают захватить столицу? Стало быть, войско у них большое, и предстоит горячая схватка. Я хотел, чтобы братья уехали, а потом и мы с тобой отправимся вслед за ними. Для меня сражение лучше любого лекарства! Ну, как?
Ню Гао даже в ладоши захлопал:
— Едем, едем!
Они тоже поели, снарядились и сказали хозяину:
— Стереги наши вещи, — мы едем биться с разбойниками!
Скоро и их кони скакали в направлении Наньсюньмыня.
Между тем Юэ Фэй с двумя братьями добрался до холмов Моутоган. Над военным лагерем действительно развевалось знамя Цзун Цзэ.
— Что такое! — вдруг с тревогой вскричал Юэ Фэй. — Наш благодетель превосходно знает военное дело — почему же он разбил лагерь на холмах? Видно, дела у него идут неважно!
Братья подстегнули коней и скоро оказались у стана. Воины доложили о них Цзун Фану, и тот выехал встречать молодых людей.
— Как же это ваш почтенный батюшка, искушенный в военном деле, мог расположиться в таком опасном месте? — был первый вопрос Юэ Фэя. — А если разбойники отрежут ваше войско от воды и провианта?
Взволнованный Цзун Фан рассказал, как продажные сановники задумали погубить его отца и не дали ему достаточно войск и как Цзун Цзэ, желая своей смертью отблагодарить государя за милости, оставил свой отряд на холмах, а сам ворвался в неприятельский стан.
— Мы вызволим из беды вашего отца! — воскликнул Юэ Фэй. — Едем, братья! Тан Хуай, ты ударишь слева, а ты, Чжан Сянь, — справа. Кто первый увидит нашего благодетеля, за тем и будет числиться первая заслуга.
— Старший брат, ты погляди, сколько недругов! — заметил Тан Хуай. — Разве их всех перебьешь?
— Нечего зря считать! Наше дело спасти благодетеля!
Братья отважно ринулись вперед. Тан Хуай, размахивая своим посеребренным копьем, налетел слева:
То дракон метнулся разъяренный
Из кипящих океанских волн;
То броском внезапным и коварным
Тигр потряс высокий горный склон!
А справа атаковал Чжан Сянь:
То крылья распускает гриф —
Застыло небо, потемнев;
То гривой бешено встряхнув,
Клыки оскаливает лев!
Чжан Сянь разил врагов без промаха, стоны поверженных сотрясали небо.
А Юэ Фэй уже прорвался в самое сердце вражеского лагеря.
Серебром сияет шлем
В блеске солнечного дня,
Грудь надежно защищает
Белоснежная броня.
Грива
Белого коня —
Как дракон
В пучине вод,
А копье,
Пронзая ветер,
Угрожающе
Поет.
Белоснежная
Броня
Упасет его
От ран,
Верный конь,
Как лев свирепый,
Всадник —
Богатырь Цзиньган![52]
Сеет смерть
Его копье,
Щит
Врагов не защитит,
Белый конь
Злодеев топчет,
Не щадя
Своих копыт!
Раздались испуганные крики:
— Берегитесь! Юэ Фэй здесь!
Поистине:
Защищая праведного мужа,
Обнажил он благородный меч.
Чтобы с плеч мятежников постылых
Головы презренные отсечь!
Совершив непревзойденный подвиг,
Признан был героем Юэ Фэй.
И гремит о нем поныне слава,
И поныне радует людей!
Окруженный врагами, Цзун Цзэ сражался из последних сил.
— Цзун Цзэ! — кричали ему разбойники. — Если сдашься, наш великий ван обещает сохранить тебе жизнь! Переходи на нашу сторону!
Казалось, спасения не было. Но вдруг среди разбойников поднялась паника:
— Юэ Фэй, Юэ Фэй напал! Тот самый, что убил лянского вана!
«Неужели Юэ Фэй вернулся? — мелькнуло в голове Цзун Цзэ. — Или мне это снится?»
Нет! Юэ Фэй действительно был рядом.
— Простите меня, благодетель, за опоздание! — крикнул он, пробиваясь сквозь толпу врагов.
Почти в тот же момент появились Тан Хуай и Чжан Сянь.
— Братья, наш благодетель здесь! — крикнул им Юэ Фэй. — Будем выходить из окружения!
И с новой силой они ударили по врагу. Разбойники падали вокруг них, как скошенная трава.
К этому времени Ван Гуй и Ню Гао добрались до входа в лагерь мятежников.
— Ого! Бой в самом разгаре! — радостно воскликнули они. — Еще не всех перебили! Нам оставили!
— Постой, брат Ню Гао, дай мне для поднятия духа проглотить пилюлю! — попросил Ван Гуй.
— Какие там еще пилюли! Бей мятежников!
Ню Гао подхлестнул коня и, размахивая своими саблями, ринулся на врагов с яростью Сюань-таня[53]. Ван Гуй орудовал мечом, как воскресший Гуань Юй.
Разбойники бросились к Ван Шаню:
— Великий ван, беда! У врага новое пополнение. Рубят всех, кто попадется, — никто с ними не справится! Особенно тот, в красном халате!
— Коня! — крикнул Ван Шань. — Я сам буду драться!
Ему подвели коня, подали меч. Приободрившиеся разбойники закричали Ван Гую:
— Погоди, сейчас наш великий ван тебе покажет!
Как только Ван Гуй увидел Ван Шаня, с уст его сорвалось радостное восклицание:
— Мой брат всегда говорит: «Хочешь сразить всадника — сначала срази его коня; хочешь выловить разбойников — сначала поймай их главаря».
И он ястребом кинулся на Ван Шаня. Ню Гао мчался за ним следом и отчаянно взывал:
— Брат Ван, остановись, дай и мне укрепляющую пилюлю!
Этот неожиданный возглас прозвучал для Ван Шаня как гром среди ясного неба. Не успел он опомниться, как его отрубленная рука; все еще сжимавшая знаменитый Золотой меч, упала на землю.
Ван Гуй соскочил с коня, привесил к поясу отрубленную голову поверженного врага, подхватил Золотой меч и снова ринулся в бой.
Ню Гао заволновался: «Не успокоюсь, пока не убью такого же главаря!» — и он врезался в самую гущу сражения.
В это время его и заметил Юэ Фэй.
«Неужели он оставил Ван Гуя одного?» — подумал он, но тут же увидел Ван Гуя с отрубленной головой у пояса. Тот преследовал неприятельского военачальника Дэн Чэна. Удар копья — и Дэн Чэн полетел с коня!
Тянь Ци пытался помочь Дэн Чэну, но Ню Гао одной саблей отбил его алебарду, а другой рассек противнику голову.
После гибели главарей мятежники обратились в бегство.
Цзун Фан, с вершины холма наблюдавший за боем, заметил панику в стане врага и тоже перешел в наступление. Большинство разбойников было перебито, около десяти тысяч сдалось в плен, и лишь тысяче удалось спастись бегством.
Ударами гонгов Цзун Цзэ созвал воинов. На поле боя собрали множество знамен, оружия и провианта, брошенных мятежниками.
Цзун Цзэ приказал отряду располагаться на отдых, намереваясь завтра же вернуться в столицу.
Юэ Фэй стал прощаться.
— Дорогой друг, вы совершили великий подвиг, и уезжать вам никак нельзя, — запротестовал Цзун Цзэ. — Я представлю доклад государю, и он вас щедро наградит.
