Женщины стояли за ширмой и слышали разговор даоса с юношей. Сердца их сжались от боли. А когда Чжоу Сань-вэй сказал: «Двадцать девятого числа двенадцатого месяца юаньшуая и двух его сыновей задушили в Беседке ветра и волн», — они не выдержали и разразились горестными рыданиями: эти слова прозвучали для них как раскаты грома.
— Не плачьте! — утешал их Чжоу Сань-вэй. — Я пришел не для того, чтобы сообщить вам горькую весть, — надо спасать жизнь потомков юаньшуая! Собирайтесь и уходите из здешних мест. Скоро сюда прибудет императорский посланец, чтобы взять под стражу вашу семью. Смотрите, не попадитесь в сеть себе на погибель! А теперь простите, я ухожу.
Женщины бросились за ним следом:
— Подождите, благодетель! Дайте нам поблагодарить вас!
Госпожа Юэ с детьми опустились на колени и низко поклонились даосу. Чжоу Сань-вэй тоже опустился на колени, ответил на их поклоны и сказал:
— Не медлите, госпожа! Велите сыновьям сейчас же уходить, иначе могут оборваться жертвоприношения предкам рода Юэ! Прощайте, больше мне нельзя задерживаться ни на минуту!
Мальчики проводили даоса до ворот и, горько плача, вернулись в дом.
Госпожа Юэ приказала невестке сжечь счета, расписки и другие бумаги, потом собрала слуг и сказала им:
— Нашего господина больше нет в живых, а вы не принадлежите к роду Юэ — так зачем вам понапрасну страдать? Забирайте свои семьи и уходите, куда кто хочет!
Сказала и снова заплакала. Женщины и дети тоже вытирали слезы. От рыданий, казалось, содрогается само небо!
Старые слуги Юэ Ань, Юэ Чэн, Юэ Дин и Юэ Бао заявили:
— Мы никуда не уйдем! Если госпожу, барышню и молодых господ повезут в столицу, мы будем их сопровождать.
— Мы тоже поедем с госпожой в столицу! — хором заявили остальные слуги. — Пусть злодеи делают с нами, что хотят!
— Редко увидишь такую преданность! — воскликнул растроганный Юэ Ань и обратился к госпоже Юэ: — Не беспокойтесь о нас, мы не уроним чести нашего господина! Но сейчас надо решить главное — отправить вашего старшего сына в безопасное место.
— Это верно, — согласилась госпожа Юэ. — Но где он найдет себе приют?
— Разве у господина Юэ Фэя не было друзей? — возразил Юэ Ань. — Отправьте сына к кому-нибудь из них. Неужели ему не дадут кров?
Госпожа Юэ позвала Юэ Лэя:
— Сын мой, тебе придется уйти!
— Матушка, пусть уходит кто-либо из братьев, а я останусь с вами! — решительно заявил юноша. — Я тоже поеду в столицу!
— Не возражайте, господин! — перебил юношу Юэ Ань. — Вы же знаете, что «из трех видов непочтения к родителям самый худший — не оставить потомства». У каждого человека должны остаться в живых один или два сына, чтобы продолжить род. Вы обязаны достойно похоронить отца и отомстить за него убийцам. Госпожа, пишите письмо, а я соберу деньги и все необходимое в дорогу!
Юэ Ань быстро закончил сборы и заставил Юэ Лэя переодеться в старую одежду. Тем временем госпожа Юэ написала письмо, и отдавая его сыну, со слезами на глазах сказала:
— Сынок, ты пойдешь в Нинся к Цзун Фану, сыну наместника Цзуна. Он был другом твоего отца, и не откажет тебе в приюте. Будь осторожен в пути!
Юноша скрепя сердце простился с матерью, женой старшего брата, сестрой, младшими братьями и покинул дом.
Не будем описывать, как семья Юэ Фэя дожидалась прибытия императорского посланца. Лучше расскажем о сыне Ню Гао, который родился в Оутангуане. В это время ему уже исполнилось четырнадцать лет, и звали его Ню Тун. Он был темнолицый и рыжеволосый, даже лицо его поросло золотистым пушком. За это ему дали прозвище Рыжий Демон. Юноша был богатырского роста и необыкновенной силы.
Первого числа первого месяца нового года, как раз в день рождения начальника заставы Цзиня, госпожа Ню позвала Ню Туна во внутренние покои. Она поклонилась старшей сестре и ее мужу, а затем велела то же самое сделать и сыну.
Господин Цзинь разрешил им сесть. Накрыли на стол, выпили вина.
— Смотрю я, племянник, ты уже совсем взрослый! — сказал начальник заставы. — И военное дело изучил неплохо. Мне говорили, будто государь вызвал Юэ Фэя в столицу, а печать полководца юаньшуай оставил на сохранение твоему отцу. Вот я и подумал: пора бы тебе стать воином и постараться прославиться! Но вчера лазутчик донес, что Цинь Гуй обвинил юаньшуая в измене, и двадцать девятого числа прошлого месяца его казнили. Тогда я послал человека в столицу проверить, точные ли это сведения. Как только он вернется, решим, как с тобой быть.
— Если юаньшуая обвинили в измене, то и его родных казнят! Оборвется род Юэ! — с тревогой сказала госпожа Ню. — Надо послать Ню Туна в Сянчжоу, пусть он приведет кого-нибудь из сыновей юаньшуая — мы укроем его здесь.
— Дельный совет, — одобрил господин Цзинь. — Как только вернется мой посланец и дурные слухи подтвердятся, отправим племянника в путь.
— Нет, медлить нельзя, — возразила госпожа Ню. — Отсюда до Сянчжоу почти девятьсот ли, и если дожидаться возвращения вашего посланца, то мой сын не успеет вовремя добраться.
— Правильно, матушка, надо идти сейчас же! — вмешался в разговор Ню Тун. — Я сегодня же отправлюсь в Танъинь. Если там все благополучно, то передам поклон тетушке Юэ. Если же им грозит беда, я заберу всю ее семью и привезу сюда.
И все равно тебе придется подождать до завтра, — сказал господин Цзинь. — Надо же собрать вещи в дорогу, дать тебе провожатого…
— Дядя, вы хоть и чиновник, а ничего не понимаете! — вспылил Ню Тун. — Дело это крамольное, и о нем надо помалкивать. Я пойду один, и немедля!
— Ах ты скотина! — прикрикнула на сына госпожа Ню. — Как ты смеешь перечить дяде?! Сказано, пойдешь завтра, — и не рассуждай!
Выпили еще вина и разошлись.
Ню Тун уединился в домашней библиотеке, на душе у него было тревожно.
«Если сыновей Юэ Фэя схватили, — думал он, — роду Юэ придет конец. Надо спешить!»
Кое-как дождавшись вечера, он завязал самые необходимые вещи в узел, закинул его за спину и с палкой в руке потихоньку выбрался из дома. У ворот сказал сторожам:
— Доложите господину, что я ушел навестить родственников и скоро вернусь, пусть обо мне не беспокоятся.
Сторожа побежали докладывать, а Ню Тун быстрыми шагами удалился.
Узнав об уходе племянника, господин Цзинь собрал кое-что из вещей и послал слугу вдогонку за Ню Туном. Но того уже и след простыл!
Цзинь Цзе повздыхал немного, а потом махнул рукой: «будь что будет».
Между тем Ню Тун шел да шел: день проводил в пути, а вечером останавливался на ночлег. Так он добрался до Танъиня. Разыскал усадьбу Юэ, назвал себя привратникам и, не дожидаясь, пока они доложат, прошел в дом.
Госпожа Юэ со всей семьей была в зале и, увидев юношу, всплакнула:
— Спасибо, дорогой племянник, что навестил нас! А твой дядя и старший брат погибли от рук предателей!
— Не плачьте, тетушка! — успокаивал ее Ню Тун. — Моя матушка узнала о вашем несчастье и велела привести к нам в Оутангуань второго брата — он у нас укроется. Надо идти сейчас же, не то привезут императорский указ и тогда будет поздно!
— Опоздал ты, — сказала госпожа Юэ. — Юэ Лэй ушел в Нинся к господину Цзун Фану.
— Зря вы туда его отправили, тетушка! Дорога дальняя и опасная. А когда он ушел?
— Сегодня утром.
— Ну, это еще ничего! Ноги у меня быстрые, я его догоню! Без него в Оутангуань не вернусь!
Ню Тун простился с госпожой Юэ, вышел из усадьбы и спросил слуг:
— В какую сторону ушел ваш молодой господин?
— На восток, — ответили ему.
На этом пока прервем рассказ о Ню Туне.
В это время императорские посланцы Фын Чжун и Фын Сяо с отрядом стражников добрались до Танъиня и окружили родовую усадьбу Юэ.
Вдова хотела выйти и принять государев указ, но Чжан Ин, сын Чжан Bao, рослый и сильный юноша четырнадцати лет, прозванный Маленьким Барсом, сказал ей:
— Подождите, госпожа! Разрешите мне разузнать, в чем дело!
И он проворно зашагал к воротам, в которые уже ломились стражники.
— Стойте! — крикнул Чжан Ин.
Этот возглас прозвучал громом среди ясного неба — перепуганные стражники остановились.
— Ты кто такой? — спросил Фын Чжун.
Я — Чжан Ин, сын «обогнавшего коня» Чжан Бао! Если бы не госпожа, я бы вас всех перебил! Родные юаньшуая — люди честные, преданные государю! Поэтому я пришел не драться, а спросить, что вам надо.
— Нам велено взять под стражу семью Юэ Фэя, — ответил Фын Чжун.
Я знаю, что вас прислали предатели! Но меня интересует другое. Как вы собираетесь нас брать — по гражданским или по военным законам?
— О чем это ты болтаешь? — не понял Фын Чжун.
— Если по гражданским, то один из вас войдет в дом и объявит высочайший указ, — пояснил Чжан Ин. — А если по военным законам, — значит, закуете всех в цепи и посадите в клетки. Но я этого не допущу. Перебью вас всех, как собак! Решайте! Кто не боится смерти, выходи вперед!
