Старуха принесла. После этого Сунь Укун и Шасэн вскочили на облако и отправились в путь. Не прошло и часа, как они прилетели к горе Освобождение от мужского начала и опустились на землю прямо у обители праведника.
– Возьми бадью и веревки, – велел Сунь Укун Шасэну, – спрячься где-нибудь поблизости и жди, покуда я начну бой с праведником. Когда же увидишь, что бой в самом разгаре, беги в пещеру, зачерпни воды и быстро возвращайся к учителю.
Шасэн обещал сделать все, как ему велено, а Сунь Укун подошел к воротам пещеры и крикнул:
– Эй! Отворяй!
По прошествии некоторого времени праведник вышел из пещеры и громко крикнул:
– А, это ты, подлая обезьяна! Ты опять явилась сюда? Что тебе надо?
– Мне нужна вода из родника, – отвечал Сунь Укун.
– Разве ты не знаешь, что я хозяин родника? – промолвил праведник. – Даже самому государю и его сановникам я не дам даром ни капли воды. А уж тебе, моему врагу, и подавно.
– Значит, не дашь? – грозно спросил Великий Мудрец.
– Не дам! – решительно произнес праведник.
– Тогда я угощу тебя своим посохом, – сказал Сунь Укун и стал колотить праведника по голове.
И вот снова между ними разгорелся бой. Противники все дальше и дальше уходили от пещеры и теперь уже бились на склоне горы.
Шасэн между тем с бадьей и веревками хотел было проскользнуть в дверь, но тут ему дорогу преградил старец-привратник.
Тогда Шасэн поставил бадью на землю, взял посох, усмиряющий злых духов, и принялся дубасить привратника.
Тот повалился на землю с перебитым плечом и уполз вглубь пещеры, охая от боли.
Шасэн тем временем набрал полную бадью воды, вышел из пещеры и вскочил на облако. Пролетая мимо Сунь Укуна, который продолжал бой с праведником, Шасэн крикнул:
– Братец! Я достал воды. Хватит вам биться! Пощади его!
Тут Сунь Укун сказал праведнику:
– Пока мы дрались, мой брат достал воду из родника. Я мог бы убить тебя, но не стану этого делать. Живи, сколько суждено, но будь добрым, и, если у тебя попросят воду, не отказывай.
Однако праведник не отличал добра от зла и продолжал орудовать своим крюком, затем изловчился и ударил Сунь Укуна по ногам. Но тот подпрыгнул высоко-высоко и бросился на праведника с криком: «Стой! Не уйдешь!» Не успел праведник опомниться, как Сунь Укун одним ударом сшиб его с ног. Тогда Великий Мудрец вырвал у него волшебный крюк, разломал пополам, затем еще на четыре части и швырнул на землю.
После этого он вскочил на облако и улетел. Очень скоро он догнал Шасэна, и вдвоем они возвратились к Танскому монаху и Чжу Бацзе. Те по-прежнему корчились от боли, стонали, но, увидев Сунь Укуна и Шасэна, принесших спасительную воду, повеселели.
Женщины тоже обрадовались.
Одна из них быстро достала фарфоровую чашечку с узорами, зачерпнула воды и подала Танскому монаху, говоря:
– Возьми, почтенный наставник! Пей потихоньку: как только допьешь до конца, так сразу же плод растворится.
– А мне давайте всю бадью! – закричал Чжу Бацзе.
– Да разве можно?! – замахала женщина руками. – От целой бадьи все кишки растворятся.
Чжу Бацзе сразу притих и тоже выпил полчашечки.
Прошло времени ровно столько, сколько требуется, чтобы съесть плошку горячей каши, и животы у обоих опали, а боль утихла.
Оставшуюся воду Сунь Укун отдал хозяйке. Женщина перелила воду в глиняный чан, который закопала в землю на заднем дворе, говоря:
– Этой воды нам хватит до конца жизни.
Затем женщины накрыли на стол и пригласили Танского монаха и его учеников подкрепиться, после чего все отправились отдыхать.
На другой день, как только рассвело, наставник и его ученики поблагодарили женщин за гостеприимство и покинули селение. Сюаньцзан сел на белого коня, которого вел под уздцы Чжу Бацзе. Шасэн взвалил на спину пожитки, а Великий Мудрец шел впереди, указывая путь.
О том, что еще приключилось с паломниками в женском царстве, вы узнаете из следующей главы.
Глава пятьдесят четвертая,
в которой рассказывается о том, как праведный монах попал в столицу женского царства и как смышленая обезьяна помогла избавиться от «дымных цветов»
Итак, паломники продолжали свой путь и, не пройдя и сорока ли, достигли столицы женского царства Силян. На главной улице шла бойкая торговля. Здесь и в самом деле не было ни одного мужчины, только женщины.
Увидев монахов, они стали хлопать в ладоши и кричать:
– Люди явились! Люди явились!
Вокруг звучали веселые голоса, смех, шутки.
Тут Сунь Укун сказал Чжу Бацзе:
– Напугай их, брат, а то не отвяжутся.
Чжу Бацзе дважды мотнул головой, торчком поднял огромные, как листья лопуха, уши, зачмокал губами, каждая величиной с лист лотоса, и так грозно захрюкал, что женщины бросились врассыпную, а некоторые попадали от страха на землю и поползли.
Они больше не осмеливались приближаться к паломникам и лишь издали наблюдали за ними.
Сунь Укун тоже принял устрашающий вид, Шасэн превратился в тигра, и так они вчетвером продвигались вперед. Вдруг они увидели торговые ряды, лабазы с солью и крупой, чайные и питейные заведения, таможню со сторожевой вышкой, где били в барабаны и трубили в рога, украшенные флагами, павильоны, постоялые дворы.
Неожиданно путь им преградила какая-то женщина, которая строго сказала:
– Чужеземцам не дозволено входить в городские ворота без разрешения. Пройдите, пожалуйста, в ямынь, там вас запишут в особую книгу, доложат о вашем прибытии государыне, проверят дорожное свидетельство и тогда только разрешат продолжать путь.
Над воротами ямыня висела надпись: «Почтовая станция „Встреча с мужским началом“».
Женщина, остановившая паломников, оказалось, служила в ямыне. Она провела путников в парадное помещение, велела подать им чаю, а потом спросила:
– Откуда путь держите?
– Мы посланцы Танского государя, – отвечал Сунь Укун. – Идем на Запад за священными книгами. Наш наставник, Танский монах Сюаньцзан, названый брат самого государя. Я – его старший ученик. Зовут меня Сунь Укун. Эти двое – тоже ученики наставника. Одного зовут Чжу Бацзе, другого – Шасэн. Вместе с белым конем нас пятеро. Дорожное свидетельство у нас при себе. Вот, прошу ознакомиться и разрешить нам следовать дальше.
Женщина записала в книгу все, что ей сказал Сунь Укун, затем встала, опустилась на колени, совершила земной поклон и промолвила:
– Прошу простить мне мою вину. Я смотрительница почтовой станции «Встреча с мужским началом» и должна была встретить вас и воздать вам должные почести.
После этого она велела своим прислужницам приготовить самые лучшие яства и обратилась к путникам с такими словами:
– Высокочтимые гости! Я ненадолго покину вас, чтобы доложить о вашем прибытии своей повелительнице – государыне царства Силян. Тогда вам немедленно обменяют дорожные свидетельства и вы сможете продолжить свой путь.
Покинув ямынь, смотрительница почтовой станции отправилась в башню Пяти фениксов, подошла к старшему евнуху, стоявшему в охране у ворот, и сказала:
– Мне нужно видеть государыню по важному делу.
Евнух тотчас же отправился с докладом, и государыня велела впустить смотрительницу в покои.
Когда смотрительница предстала перед нею, государыня спросила:
– С чем пожаловала?
И смотрительница все подробно рассказала государыне.
Государыня очень обрадовалась и обратилась к своим военным и гражданским сановникам, тоже женщинам:
– Нынче ночью мне снилось, будто моя золотая ширма вдруг заиграла всеми цветами радуги, а яшмовое зеркало стало излучать сияние. Теперь мне ясно, что это было счастливое предзнаменование. Ведь со дня Сотворения мира в наше царство еще не ступала нога мужчины. А сколько с той поры сотен лет прошло! И вот сегодня к нам явился мужчина, и не кто-нибудь, а названый брат Танского государя. Не иначе как его послало нам само Небо. Я готова отдать ему все богатства нашего царства, даже корону, только бы он согласился стать нашим государем, а я буду его женой-государыней, нарожаю ему детей – законных наследников трона.
Все сановники, и военные и гражданские, выслушав государыню, возликовали.
Но тут к государыне снова обратилась смотрительница:
– Решение твое, о государыня, поистине мудро и сулит благо нашей стране на многие годы. Не знаю только, что станешь ты делать с тремя учениками этого монаха. Уж очень они безобразны на вид, их ко двору допустить нельзя.
– В таком случае, – промолвила государыня, – останется только Танский монах, а эти трое пусть отправляются дальше. Приказываю старшей придворной советнице быть нашей свахой, а смотрительнице почтовой станции заняться устройством свадьбы.
Пока во дворце шла беседа, Танский монах и его спутники сидели за трапезой. Вдруг снаружи донеслись голоса:
– Прибыла наша начальница, а вместе с ней старшая придворная советница.
Танский монах встревожился и спросил:
