Танский монах встревожился и спросил:
– Чего ради пожаловала сюда придворная советница? Уж не собираются ли нас здесь женить?
– Если вас захотят женить, – отвечал Сунь Укун, – соглашайтесь, а я знаю, что делать.
Не успел он договорить, как вошли придворная советница и смотрительница станции и низко поклонились Танскому монаху. Тот ответил почтительными поклонами и промолвил:
– Не знаю, чем я, смиренный монах, заслужил столь высокое внимание?
Придворная советница окинула взглядом Танского монаха и осталась очень довольна, подумав про себя: «Этот монах вполне достойная пара нашей государыне».
После церемонии приветствий обе женщины встали рядом с Танским монахом, одна справа, другая слева, и в один голос торжественно произнесли:
– О почтенный! Великая радость ждет вас!
– Я не мирянин, – отвечал Сюаньцзан упавшим голосом. – Какая же радость может ожидать меня?
Поклонившись, придворная советница сказала:
– В нашем женском царстве еще ни разу не появлялся ни один мужчина. И вот сейчас я пришла сюда по велению моей государыни, чтобы передать вам ее желание породниться с вами.
– Это великое счастье! – воскликнул Сюаньцзан. – Но я хотел бы знать, кто из моих учеников удостоен этой высокой чести?
Тут выступила вперед смотрительница почтовой станции и обратилась к Танскому монаху.
– Вы – ее избранник, – сказала она. – Государыня желает отдать вам все свои богатства и корону и стать вашей женой. Что вы на это скажете?
Что мог сказать Танский монах? Он поник головой и молчал. Потом тихонько спросил Сунь Укуна:
– Посоветуй, что делать.
– Соглашайтесь, учитель. Место здесь хорошее, лучшего не найти.
– А кто же отправится на Запад за священными книгами? – с отчаянием в голосе произнес Сюаньцзан. – Что скажем мы Танскому государю?
– О почтенный! – вкрадчивым голосом промолвила советница. – За священными книгами отправятся ваши ученики. Их дорожные свидетельства уже готовы.
– Вот и прекрасно! – воскликнул Сунь Укун. – Мы не станем противиться желанию государыни и охотно оставим нашего наставника здесь, а будем возвращаться со священными книгами – непременно посетим ваше царство, чтобы засвидетельствовать уважение нашему учителю и его супруге.
Старшая советница и смотрительница очень обрадовались, поклонились Сунь Укуну, поблагодарили его и поспешили во дворец с добрыми вестями.
– Что же ты натворил, негодяй! – вскричал Танский монах, как только женщины удалились. – Да я лучше умру, нежели останусь здесь!
– Да не останетесь вы здесь, учитель, – ответил Сунь Укун. – Просто нам придется пойти на маленькую хитрость. Иначе мы не получим дорожных свидетельств, а вас, учитель, убьют. Сдерут с вас шкуру и наделают из нее ладанки с благовониями. Но мы, ваши ученики, не допустим этого и перебьем всех женщин до единой, а ведь они не оборотни, не злые духи, а люди. Так что сами судите. У вас сердце доброе.
Выслушав Сунь Укуна, Танский монах сказал:
– Ты говоришь справедливо. Боюсь только, как бы государыня не заманила меня в свои покои и не заставила совершить супружеский обряд. Ведь, потеряв целомудрие, я потеряю монашеский сан.
– А вы вот как сделайте, – отвечал Сунь Укун. – Когда государыня выйдет за городские ворота, чтобы оказать вам почести, вы поезжайте вместе с ней во дворец. Там войдете в тронную залу и сядете на трон лицом к югу. Затем попросите государыню принести государственную печать и впустить в тронную залу нас. После этого вы поставите печать на нашем дорожном свидетельстве и попросите государыню написать соответствующую бумагу. Эту бумагу государыня пусть собственноручно подпишет, приложит к ней свою личную печатку и передаст нам. В соседнем помещении велите устроить пир в честь встречи с государыней и по случаю нашего отъезда.
После пира скажете, что хотите проводить нас за городские ворота, а уже потом предаться супружеским радостям. За воротами вы выйдете из колесницы и подзовете Шасэна, чтобы он помог вам сесть на коня, – вот и все. А уж я позабочусь о том, чтобы государыня и ее свита не могли сдвинуться с места, пока мы не уйдем из этой страны.
Танский монах сразу почувствовал облегчение, поблагодарил Сунь Укуна за мудрый совет, после чего все четверо принялись обсуждать, как осуществить задуманный план.
Между тем старшая советница и смотрительница почтовой станции примчались во дворец и без доклада прошли прямо в тронную залу. Там, у яшмовых ступеней трона, они преклонили колена и обратились к государыне с такими словами:
– О великая повелительница! Сон твой в руку. Тебя ждет огромная радость, ты станешь супругой Танского монаха, он дал согласие. – После этого женщины передали от начала до конца все, что им довелось услышать.
Выслушав их, государыня осталась очень довольна, велела приготовить самое лучшее угощение, а также парадный выезд для встречи жениха за городскими воротами. Придворные чины, и военные и гражданские, бросились выполнять приказ государыни.
Вскоре государыня с целой свитой придворных выехала за городские ворота и остановилась у почтовой станции «Встреча с мужским началом». Служительницы прибежали к Танскому монаху с докладом:
– Государыня прибыла!
Танский монах и его ученики оправили на себе одежды и вышли встретить важных гостей. Откинув занавеску, государыня вышла из колесницы и обратилась к старшей советнице:
– Кто из них названый брат Танского владыки?
– Тот, что стоит у самого входа, в одеянии благородного господина, – отвечала советница.
Государыня метнула в него взгляд, подобный взгляду феникса, слегка нахмурила свои прелестные брови, снова оглядела его с ног до головы и лишь тогда убедилась, что перед ней человек незаурядный.
Видом прекрасен, духом велик,
Повадкой и обликом горделив.
Белизною похожи зубы
на ступени из серебра,
Оттеняют алые губы
очерк гордого рта.
Молод, умен, талантлив —
удел его – «ветр и поток».
Достойным мужем царицы Силяна
стать пришелец бы мог.
Охваченная страстью, она чуть-чуть приоткрыла свои вишневые губки и обратилась к Танскому монаху:
– О брат великого Танского государя! Займи же место свое в колеснице, как и положено счастливому супругу.
От этих слов Танский монах покраснел до ушей – он даже не осмеливался поднять голову.
А Чжу Бацзе так и пожирал взглядом красавицу-государыню.
Между тем государыня подошла к Танскому монаху, взяла его за руку и нежным голосом проговорила:
– Прошу вас, сядьте в колесницу. Мы отправимся во дворец, в залу Золотых колокольцев, и там обвенчаемся.
Несчастному Сюаньцзану ничего не оставалось, как занять место рядом с государыней. А гражданские и военные чиновники, видя это, весело переглядывались и подмигивали друг другу.
Как только колесница проследовала обратно в город, Сунь Укун велел Шасэну взять поклажу, а сам, ведя белого коня, отправился вслед за парадным выездом. Чжу Бацзе их опередил и уже дожидался у башни Пяти фениксов, крича во всю глотку:
– Где угощение? Где вино? Без угощения никакой свадьбы не будет!
Дворцовые служанки перепугались и побежали к государыне, восседавшей в колеснице.
– О повелительница! – вскричали они. – У ворот стоит монах со свиным рылом и огромными ушами и требует угощения.
Государыня прижалась к Танскому монаху, приблизила к его лицу щечку, нежную, как персик, раскрыла свой благоуханный ротик и тихонько спросила:
– Мой дорогой! Он какой по счету ученик?
– Второй, – отвечал Танский монах. – Он очень прожорлив и только и думает, как бы поесть и попить всласть. Вот поест, тогда угомонится.
– Все сделано, как я приказывала? – спросила государыня.
– Все, повелительница, – хором отвечали служанки, – есть и мясные блюда, и постные. Стол накрыт в Восточной зале.
Не успела служанка договорить, как появилась старшая советница и доложила:
– Все готово! Прошу вас пожаловать в Восточную залу. Сегодня ночью появится молодой месяц – самое счастливое время для бракосочетания. Завтра солнце пересечет полуденную линию неба. В этот час мы будем просить названого брата Танского владыки и нашего повелителя занять царский трон и возвестить новую счастливую эру своего правления!
Замирая от счастья, государыня взяла Танского монаха за руку и вместе с ним сошла с колесницы.
В Восточной зале играла музыка и слышалось пение. Это пели нежными голосами прелестные девы. В середине залы был накрыт стол на двоих. На левом краю – постные блюда, на правом – скоромные. За главным столом стояли два ряда столиков с закусками.
Государыня подобрала рукава халата, и все увидели ее тонкие, словно точеные, пальцы. Она подала Танскому монаху нефритовую чашечку с вином, и пир начался.
Чжу Бацзе, как всегда, вел себя бесцеремонно, уплетал за обе щеки все подряд: белоснежные паровые лепешки, сладкие пряники, а после этого вдруг принимался за ростки бамбука, пряные и душистые грибы, кушанья из всевозможных растений и трав, горный батат, коренья юйтоу. Все это он ел не разжевывая и выпил семь чарок вина.
