Чжу Бацзе, видя, что дело плохо, тоже пустился наутек, волоча за собой свои вилы.
А волшебница, торжествуя победу, возвратилась в пещеру.
Между тем голова у Сунь Укуна разламывалась от боли.
– А ты еще хвалился, что голова у тебя крепче камня, – смеясь, сказал Чжу Бацзе.
– Она у меня и в самом деле крепче камня, – ответил обиженно Сунь Укун. – Не знаю, чем эта злодейка меня стукнула, что голова раскалывается от боли.
Шасэн осмотрел Сунь Укуна и сказал:
– Ни одной царапины, даже шишки нет. А что с наставником, тебе удалось разузнать?
– Наставник цел и невредим, – отвечал Сунь Укун. – Боюсь только, как бы эта негодница его не совратила. От угощенья он не стал отказываться, съел одну лепешку. Неизвестно, чем все это кончится. Кстати, эта чародейка все знает про нас. И про то, что учитель попил воды из реки Мать-и-дитя, и про пир во дворце. Интересно, откуда ей это известно?
– Совратить учителя ей все равно не удастся, – сказал тут Шасэн. – Он тверд и непреклонен в своем монашеском долге. Давайте сегодня отдохнем, а завтра подумаем, что делать дальше.
Мы не станем рассказывать, как отдыхали монахи, а вернемся к волшебнице.
Возвратившись с победой, она позвала служанок, велела прибрать опочивальню, зажечь там свечи.
Когда служанки привели Сюаньцзана, фея взяла его за руки и сказала:
– Давай проведем эту ночь как муж с женой.
Танский монах, стиснув зубы, молчал. Он был в таком отчаянии, что даже не заметил роскошного убранства опочивальни, великолепных нарядов, украшений, шкатулок.
Он не слышал страстных речей волшебницы – словом, вел себя, как и полагается истинному монаху.
Так и не смогла чародейка обольстить Сюаньцзана, как ни старалась, и глубокой ночью, разозлившись, велела служанкам связать его и бросить под террасу.
Вскоре огни были погашены, и все улеглись спать.
Между тем Сунь Укун проснулся утром и обрадованно сказал:
– Голова у меня нисколечко не болит, будто ничего и не было.
– Вот и хорошо, – ответил Шасэн, – теперь можно отправляться на расправу с волшебницей.
– Мы пойдем с Чжу Бацзе, – сказал Сунь Укун, – а ты пока оставайся здесь.
Вдвоем они подошли к пещере. Сунь Укун превратился в пчелку и проник за ворота. Там он увидел двух молодых привратниц, которые сладко спали, положив под голову сторожевые колотушки. Сунь Укун полетел дальше, к цветочной беседке, и там тоже увидел, что служанки крепко спят, хотя уже наступил день, – притомились, наверно, за ночь. Пролетев еще немного, Сунь Укун вдруг услышал, что кто-то стонет, огляделся и обнаружил под террасой крепко связанного по рукам и ногам монаха.
Сунь Укун сел учителю на голову и тихонько сказал:
– Наставник!
Услышав голос ученика, Танский монах обрадовался.
– Спаси меня! – стал он умолять.
От наставника Сунь Укун узнал, что волшебнице не удалось его соблазнить и тогда она со злости велела связать его и бросить под террасу.
В это время волшебница проснулась, соскочила со своего ложа, подбежала к монаху и принялась его корить:
– Эх, ты, даже не сумел показать себя, как подобает порядочному мужу.
Сунь Укун отпрянул от наставника, вылетел из ворот и принял свой настоящий облик.
Он рассказал Чжу Бацзе обо всем, что успел узнать от наставника, а Чжу Бацзе, выслушав его, воскликнул:
– Молодец наш учитель, устоял перед соблазном! Вот это настоящий монах!
И, схватив свои вилы, Чжу Бацзе изо всех сил швырнул их в каменные ворота. Раздался страшный грохот, и в воротах появились трещинки. Привратницы проснулись и закричали:
– Те двое монахов, что приходили вчера, ломают ворота!
Из своих покоев вышла волшебница и стала отдавать приказания:
– Подайте горячей воды! Расчешите мне волосы! А монаха унесите в заднее помещение, только не развязывайте!
Приведя себя в порядок, волшебница вышла из ворот с трезубцем в руках и стала ругать Сунь Укуна и Чжу Бацзе.
– Эй ты, мерзкая обезьяна! – кричала фея. – И ты, грязный кабан! До седых волос дожили, а ума не нажили. Как смели вы сломать мои ворота?
– Бессовестная тварь, потаскуха! – заорал Чжу Бацзе. – Хочешь совратить нашего наставника? Ничего не выйдет. Не будь я Чжу Бацзе, если не разнесу твою гору своими вилами и не обрушу ее на тебя!
Разумеется, волшебница не могла стерпеть такого поношения. Из носа и изо рта у нее повалил дым, вылетели языки пламени, а рук выросло столько, что и не сосчитать. Поэтому она легко отбивала удары противников, сыпавшиеся на нее со всех сторон.
Вдруг волшебница изловчилась и чем-то с силой ударила Чжу Бацзе в самое рыло. Не стерпев боли, он бросился бежать, одной рукой волоча вилы, а другой держась за ушибленное место. Следом за ним побежал и Сунь Укун.
Они возвратились к Шасэну и стали толковать о том, как им быть дальше.
В это время вдруг появилась старуха с корзинкой, сплетенной из бамбука. Видно, возвращалась со склона горы, где собирала лекарственные травы.
Сунь Укун пристально посмотрел на старуху и увидел сияние вокруг ее головы, да и вся она была окутана благовонной дымкой. Сунь Укун сразу же догадался, кто эта старуха, и вскричал:
– Скорей становитесь на колени и кланяйтесь! К нам пожаловала сама богиня Гуаньинь!
Тут старуха вдруг вознеслась на радужном луче в небо и там предстала перед монахами в своем настоящем виде, с корзиной для рыбы в руках. Сунь Укун тоже вознесся ввысь и, поклонившись богине, промолвил:
– О богиня! Помоги нам одолеть волшебницу, которая захватила нашего учителя!
И богиня сказала:
– Я знаю эту волшебницу! Она обладает великой силой. Ее трезубец – клешни, а колет она хвостом с крючком на конце. В своем первозданном виде эта волшебница – скорпион. Когда-то, слушая, как Будда толковал священные книги в храме Раскатов грома, она ужалила его в большой палец левой руки и скрылась, а теперь обитает на этой горе. Даже я не в силах ее одолеть. Если хотите спасти учителя, отправляйтесь к Восточным вратам Неба, во дворец Лучистого сияния, к повелителю созвездия Мао. Он один может усмирить волшебницу-скорпиона.
Сказав так, богиня превратилась в сверкающий золотой луч и вернулась в свою обитель на Южном море.
А Сунь Укун, не теряя времени, оседлал облако и помчался к Восточным небесным вратам. Там он прошел во дворец Лучистого сияния и увидел повелителя созвездия Мао.
Вот как он выглядел:
Шпильки на шапке пятью остриями
блеск золотой источали;
На драгоценной табличке из яшмы
записаны реки и горы.
Халат украшен россыпью звездной
и пышными облаками;
Пояс – восемь шнуров драгоценных,
сияют волшебные кольца.
Нежно-нежно звенят подвески,
словно бы в лад с шагами, —
В легких порывах теплого ветра
звон печален и тонок.
Веер раскрыв изумрудно-зеленый,
гордо идет в покои,
И следом небесные ароматы
устремились к дворцовым воротам.
Узнав, зачем пришел Сунь Укун, повелитель созвездия промолвил:
– По правде говоря, я должен был явиться с докладом к Яшмовому владыке, но раз ты, Великий Мудрец, пожаловал ко мне с такой просьбой, да еще по указанию богини Гуаньинь, я тотчас же последую за тобой и помогу одолеть злого духа, даже чаю не стану тебе предлагать.
Сказав так, властитель созвездия Мао вместе с Сунь Укуном отправился в женское царство. Чжу Бацзе очень обрадовался, увидев их, и стал просить властителя созвездия избавить его от боли – Чжу Бацзе по-прежнему держался за рыло и охал.
Властитель созвездия потер больное место, и все как рукой сняло.
После этого Сунь Укун с Чжу Бацзе отправились к пещере и через дыру, которую Чжу Бацзе пробил в каменных воротах, влезли внутрь.
Как раз в это время волшебница велела развязать Танского монаха и собиралась поить его чаем и кормить разными яствами. Услышав, что ворота разбиты, она выскочила к цветочной беседке, схватила свой трезубец и, вращая им в воздухе, стала наступать на Чжу Бацзе. Тот пустил в ход свои вилы, а Сунь Укун наносил волшебнице удары посохом. Мало-помалу они выманили чародейку за ворота, и тут Сунь Укун позвал властителя созвездия. Властитель мигом очутился на склоне горы, принял свой настоящий вид, превратившись в огромного петуха с двойным гребнем, что-то крикнул волшебнице, и та сразу превратилась в громадного скорпиона. Петух еще раз что-то прокричал, скорпион весь как-то обмяк и тотчас сдох прямо у склона горы.
А властитель созвездия обернулся золотистым лучом и умчался. После этого Сунь Укун с Чжу Бацзе вошли в пещеру, освободили Танского монаха, Шасэн подвел ему коня, и все вместе они продолжили свой путь на Запад.
Если хотите узнать, сколько лет еще пришлось странствовать Танскому монаху, прежде чем его причислили к лику святых, и что случилось с ним дальше, прочтите следующую главу.
в которой рассказывается о том, как Сунь Укун убил разбойника с большой дороги и как Танский монах, впав в заблуждение, прогнал от себя беспокойную обезьяну
Итак, путники продолжали свой путь на Запад. Они шли, любуясь великолепными пейзажами – лето было в самом разгаре, – как вдруг увидели впереди высокую, неприступную гору. Они взобрались на вершину и стали медленно спускаться. Танский монах на коне ускакал вперед и неожиданно услышал где-то совсем рядом удары в гонг. Следом на дорогу выскочили разбойники, вооруженные кто мечом, кто копьем, кто дубиной, – человек тридцать, не меньше.
