Лопе де Вега - Том 5

Нашейник хорошо приладьте.

Я это вижу — и не верю.
Сеньора! Где вы научились,
Средь буков и каштанов леса,
В ущельях неприступных гор,
Одетых в тис и можжевельник,
Блестящий надевать доспех
И так уверенно и смело
Затягивать ремни и пряжки
Лат, изукрашенных насечкой?

Тому, кто высоко рожден,
Не требуется обученья;
Ему довольно посмотреть,
Раз у него есть ум и смелость.
Когда король прикажет гранду,
Воспитанному с малолетства
В столице, посреди парчи
И благовонных воскурений:
«Идите в бой», и он идет,
И, в поле выступив и встретив
Противника, ведет себя
Под пламенным свинцом, как Гектор,[135]
Кем он наставлен, кем наýчен?
Он почерпнул уменье это
В наследованной им крови,
Второй душе героев чести.
Порыв рождается душой,
Осуществленье — грудью смелой,
Отвага — внутреннею силой,
Гордыня — тайным размышленьем,
Решимость — пламенным желаньем,
Одушевление — надеждой,
Неколебимость — мощью духа,
Непримиримость — раздраженьем,
Общительность — благоразумьем,
Бесстрашие — высокомерьем,
Великодушье — благородством,
Влюбленность — прелестью предмета,
Благожелательность — радушьем,
Отчаянье — самозабвеньем,
Все дружелюбное — любовью,
А грозное — ревнивым сердцем.

Нет, что вы скажете об этом?

Скажу об этом, что как, если
Рукою заградить родник,
Потом отнять ее мгновенно,
Освобожденная вода
Столь яростна в своем стремленьи,
Что набегающие струи
Друг друга словно гонят гневно,—
Так и прекрасная Диана,
Безмолвная все это время,
С тем большей яростью спешит
Раскрыть свой несравненный гений,
И потому, когда рассудок
Распределяет выраженья,
Меж голосом и языком
Потоку мыслей слишком тесно.

Кто даст мне зеркало?

Подайте.
Пусть поглядится, хоть на свете
Нет зеркала, чтоб воссоздать
Такое чудное виденье.

Как меч у пояса идет ей!
Что скажут, видя превращенье
Вчерашней дуры в героиню?

Что, притворясь глупей всех женщин,
Она сумела обмануть
Толпу мужчин, весьма почтенных.

Я хороша?

Вы как лазурь
И золото!

Так выйдем вместе.
Пусть мир трепещет перед той,
Что Александра носит в сердце![136]

Сегодня наконец все станет ясно,
И у людей откроются глаза.

Они поймут, что мучились напрасно,
И это — не военная гроза,
А выходка безумной, и не боле.

Он мнит себя на герцогском престоле.

Он думает, что он уже царит.

Какой у Дьего смехотворный вид
В предчувствии лаврового венца!

Забавно посмотреть на гордеца,
Живущего в чаду самообмана!

Когда б он знал, что думает Диана!
Хвала Отавьо! В выборе свободен,
Он предложил мне герцогский престол.

Отавьо был и мудр и благороден,
Внушив простушке, что во мне нашел
Достойного назвать ее супругой.

Отавьо щедрый! Пред такой услугой
Любой ответный дар мой будет мал.

За то, что он меня Диане дал,
Что дам ему в отплату? Все — ничтожно.

Отсюда вы увидите парад.

Как звон оружья радует тревожно!

Люблю войска! Как душу нам бодрят
Раскаты труб и барабанный бой!

Фениса! Я не властна над собой,
И страсть моя к Отавьо станет явной.

Ее достоин покоритель славный.

Как наши грезы ослепляют нас!

Она уверена, что он сейчас,
Подняв свой меч, ее на трон взведет.

А что же наша дура не идет
Полюбоваться пышностью парада?
Да, впрочем, глупость ничему не рада.

Раз Алехандро — полководец,
То кто же этот юный воин,
Который едет на коне?

Красивый малый!

Легкий, стройный!

Фениса! Я полна смущенья:
С каким почтительным восторгом
На этом юноше прелестном
Покоит взоры целый город!

Вассалы! Я зовусь Дианой,
Я — полновластная сеньора
Земли Урбинской, герцогиня,
И мне единственной законно
Принадлежит держава эта
И безраздельное господство.
Для власти я вполне разумна,
И я вполне могу достойно
Нести высокий сан монарха
В державе даже самой мощной.
Окружена враждой опасной
И дабы козни Теодоры
Мне не мешали, я укрыла
Под неприглядной оболочкой
Мой здравый ум и между тем
Себе готовила подмогу
Как в мною призванных полках,
Так и в моем же личном войске.
Сегодня (слушайте, вассалы!)
Оружие покончит споры
О царственных моих правах.
Все башни, рвы, мосты, ворота
Оцеплены военной стражей.
У тех, кто поднял бы тревогу,
Без промедленья душу вырвут,
Чтоб заменить ее свинцовой.
Камило, Дьего, Теодору
Из всех владений, мне покорных,
Я изгоняю навсегда,
Но жизни их не стану трогать.
Все их глумленья надо мной
Я возвращаю им с лихвою,
И пусть лишившихся отчизны
Терзает стыд и зависть гложет.
А Фабьо, верный мой слуга,
Получит Лауру.

Я не спорю.

И десять тысяч…

В год?

Согласна.

Что скажешь, Лаура?

Разве только,
Что я — твоя.

Могучий этот
И благородный полководец,
Мой покровитель — Алехандро
Де Медичи, хоть он для многих
И был Фарнезе. Он — мой муж,
Урбинский герцог, славный воин.