Лопе де Вега - Том 3

Зря изволите сердиться.
Вас любил я беззаветней,
Чем хозяина… Точь-в-точь
Будто собственную дочь.

Разводить ты мастер сплетни.

Я? О вашей-то персоне?
Вот напраслина, ей-ей!
Гляньте на ладонь. На ней
Видно все… как на ладони.

Под чужую пляшешь дудку,
За реал отца продашь.

Вами управляет блажь,
Подчинитесь же рассудку!

Ты безмозглый балагур,
Потаскун, чревоугодник,
Мелкий плут, бесстыдный сводник…

Ну, уж это чересчур,
Неприличные поклепы!

Вот и пушечный салют.
Лаура! Смотри, плывут!

Пренебрег ты мной, дон Лопе.
Но отмстит тебе, злодей,
Небо за мои страданья.

О, какое ликованье!
Флаги! Тысячи людей!
Вон, смотри!.. Снопы огня,
Выстрелы и клубы дыма…

Взгляды, что ты шлешь любимой,
Это выстрелы в меня.

Адмиральский галеон
Отвечает. Стань поближе.

Ну, изменник, погоди же,—
Будешь мною посрамлен!

Да! Сказать вам откровенно,
Мало нам принес поход.

Ограничился наш флот
Демонстрацией военной.[25]

Верю я, увидит мир
Мощь испанского солдата:
Мы приструним, как когда-то,
И французов и Алжир.[26]
Впрочем, дело государей —
Думать, наше — исполнять.

В божий замысел вникать
Непригоже смертной твари.

Мы сыграли, без сомненья,
Нам назначенную роль.
Я вам говорил: король
Нас послал для устрашенья.

Что ж, оправданы затраты.
Знает враг, что мы сильны,
Бдительны и — для войны
Это главное — богаты.
Как бы ни было, на суше
Мы опять.

И как я рад!
О Севилья! Чудо-град,
Город, радующий души!
Днем и вечером здесь людно,
И куда ты ни взгляни —
Всюду факелы, огни.
Воду и увидеть трудно —
Так теснятся корабли.
А дворцы, театры, храмы,
Памятники!.. Вот он — самый
Дивный уголок земли!

Не могу не вспомнить я,
Как Венеция красива,
Зыблема волной залива,
Словно гордая ладья.
Но из прочих городов
Вот прекраснейший! По праву
Громкую снискал он славу,
Он превыше всяких слов.

Даже города-колоссы
Кажутся куда бедней.
Меркнет по сравненью с ней
Пышность древней Сарагосы.

Что ж, Фахардо, тянет вас
Снова в дом к одной сеньоре?
Как перед отплытьем в море
Вы простились?

И в тот раз
Я у Лауры сидел
Сам-третей, с кузеном этим.

Значит, вместе их и встретим.

Коль он ей не надоел!
Ангельски она прекрасна,
Но не ангельски кротка.
Я ж опомнился слегка,—
Знать, был болен не опасно.
На камнях я хлеб посеял;
Первый же суровый шквал
Жатву за меня собрал,
По волнам ее развеял.
Разыгравшееся море
Залило сердечный пыл,
А бурун вспененный смыл
Память о моем позоре.

Рад выздоровленью друга.
Странствия, скажу я вам,—
Чудодейственный бальзам
От любовного недуга.
Отрезвляет он рассудок,
Чувствам возвращает лоск;
Словом, действует на мозг,
Как лакрица на желудок.
Так зайдем мы к ней?

Не скрою,
Что хочу ответить «да».
Признаюсь не без стыда:
Тлеют угли под золою.

Расспрошу у них.

Простите!
Верно, ждете вы кого?

Ну и что же?

Ничего.
А как вас зовут, скажите?

Это что, сеньор, допрос?

Мне, — я, право же, сконфужен,—
Капитан Фахардо нужен.

Э! Кого к нам черт принес?

Кто он — нам не все ль равно?
Коль злодей — сгребем за ворот.

Да, Севилья — чудо-город,
Но мошенников полно.
Ладно!

Это я и есть.
Что вам от меня угодно?

Как? Вы сами? Превосходно!
Вам письмо. Прошу прочесть.

Ну, возьмите же бумагу.

Я прочел бы с наслажденьем,
Но стеснен вооруженьем.

Правильно! Пугнул бродягу.

Для тревоги нет причины:
Пишет друг.

Да? Кто же он?

Наш Фабрисьо де Леон.

А! Откуда?

Из Медины.

Все хлопочет? Жаль беднягу.
Сколько зряшной беготни!

Слушайте.

Да, в наши дни
Без протекции — ни шагу.

Что же, в добрый час, сеньор!
Оба к вашим мы услугам.
Раз вы в дружбе с нашим другом, —
Мы друзья вам с этих пор.
Как Фабрисьо?