Лопе де Вега - Том 4

Забудьте ревность навсегда:
Диана всех бесстрастьем сгубит.

А вдруг она его полюбит?
Она ведь женщина.

О да,
Но так горда и так кичлива,
Что лишь собою занята.

Всегда надменна красота.

Да, но жестокость некрасива.

Она идет.

День снова ясен,
И в сердце исчезает ночь.

Вы подойдете?

Я непрочь,
Когда соперник мой согласен.

Я медлил здесь, в надежде вас увидеть.

Я очень рада встрече с вами, граф.

И я, сеньора, с тою же надеждой
Пришел приветствовать и проводить вас.

Сеньор маркиз! Я счастлива, поверьте.
Благодарю вас.

Всюду быть, где вы,
Повелевает мне любовь.

Увы!
Мне кажется, я лишний воздыхатель.

Смелее! Не смущайтесь!

Ах, приятель!
Кто знает, что его речам не рады,
Тот поневоле молча клонит взгляды!

О новая мечта моя!
Я за тобой слежу с улыбкой,
Как ты, на крыльях тучи зыбкой,
Летишь в надземные края;
Остановись, взываю я,
Мечта моя, остановись!
Ты безрассудно мчишься ввысь,
С тобой мы оба безрассудны,
Хотя, кто ищет жребий чудный,
Тот говорит тебе: стремись!
Ты высоко вознесена,
И нет конца твоей надежде.
Мечта, мечта! Проверим прежде,
На чем основана она.
Я знаю, да, ты влюблена,
И ты ответишь, знаю сам,
Что веришь собственным глазам.
Скажи глазам: «Вам это снится,
И на соломе не годится
Сооружать алмазный храм».
Винить тебя я был бы рад,
Когда наступит час расплаты.
Но, ах, мы оба виноваты,—
Я точно так же виноват.
Ты скажешь — и права стократ —
Что если ты от солнца близко
И в искрах пламенного диска
Твои воскрылья обожглись,
То ты взнеслась в такую высь
Лишь потому, что я так низко.
Тот, кто подвергся нападенью,
К насилью повода не дав,
В своей защите будет прав.
Мечта! Не уступай сомненью,
Служи любви и дерзновенью;
И пусть грозит нам гибель злая,
Мы смело скажем, погибая:
Из-за меня погибла ты,
А я — вослед моей мечты,
Куда стремились мы, — не зная.
Итак, вперед, хотя б всечасно
Грозила гибелью стезя;
Того погибшим звать нельзя,
Кто погибает так прекрасно.
Других величат громогласно
За их победы; я таков,
Что прославлять тебя готов,
Мечта, за гибель и паденье.
Такое славное крушенье
Рождает зависть у врагов.

Когда средь стольких велеречий
Есть место письмецу Марселы
(Она покинула пределы
Своей тюрьмы и жаждет встречи),
Безмездно вам вручу пакет.
Ведь тот, кто больше не полезен,
Забыт и сердцу не любезен,—
Таков придворный этикет.
Вельможа в случае (а с ним
Вы, доложу вам, очень схожи)
Толпой, набившейся в прихожей,
И осаждаем и тесним.
Но стоит также и ему
Познать непостоянство рока,—
Отхлынут все в мгновенье ока,
Как будто он схватил чуму.
Велите уксусом, быть может,
Попрыскать это письмецо?

Оно, как и твое лицо,
Мне самым видом желчь тревожит.
Дай. Побывав в твоих руках,
Зараза выдохлась с испугу.

«Марсела — своему супругу».
Супругу? Этакий размах!
Как глупо!

Глупо, да, нет слов.

Ужель, ты думаешь, охота
Моей судьбе, с ее полета,
Глядеть на этих мотыльков?

Такому дивному герою
Прочесть письмо — не все ль равно?
Ведь не гнушается вино
Над ним кружащей мошкарою.
Притом же мотылек-Марсела
Для вас, в не так давно былом,
Была увесистым орлом.

Мой дух, вознесшись до предела,
Где блещет солнце в нимбах славы,
Дивится сверху, что она
И вообще еще видна.

Ответ простой и величавый.
Но с письмецом что делать с этим?

А вот что!

Вы порвали?

Да.

Зачем?

Так меньше с ним труда.
Так мы скорей всего ответим.

Все же вы порвали зря.

Отучись от прежней меры.

Ладно! Все вы, кавалеры,
У любви аптекаря.
Те — рецепты, вы — записки
Натыкаете на гвоздь.
Recipe[126] восторг и злость,
Сок фиалок и редиски.
Recipe разлуку с милой,
И sirupi[127] огурцорум,
Вместе с кровью ноздриорум,
Чтоб настало облегченье.
Recipe разлуку с милой,
Пластырь налепи на грудь;
Он идущим в дальний путь
Помогает с дивной силой.
Recipe законный брак,
Разведенный медом хмель;
После сладких двух недель
Сразу клизму натощак.
Signum[128] recipe небесный,
Что зовется Козерог;[129]
Тот умрет, кто занемог,
Если силы нет телесной.
Recipe из модной лавки
Жемчуг, бархат и атлас;
Кошелечку в тот же час
Дать таблеток для поправки.
Друг за дружкой круглый год
На гвозде растут бумажки.
В день расплаты — нет поблажки:
Жив больной или помрет,
Все рецепты рвут гуртом.
Вы, однако ж, слишком смелы:
Разорвать рецепт Марселы,
Не узнав, что было в нем.

Любезный друг! Твои слова
Как будто отдают бутылкой.

Верней, от молодости пылкой
У вас кружится голова.

Тристан! Для всех, кто в мире дышит,
Черед счастливый настает.
Не знает счастья только тот,
Кто зова счастья не расслышит.
Иль я приму конец ужасный,
Иль буду графом де Бельфлор.

В былые времена, сеньор,
Жил Цезарь, герцог своевластный.[130]
Он начертал в своем гербе:
«Иль Цезарь, иль ничто». И вот
Такой случился оборот
В его заносчивой судьбе,
Что написали вслед за тем:
«Иль Цезарь, иль ничто, — сказал ты;
И то и это испытал ты:
Был Цезарем, и стал ничем».