Конечно, кроме этих основных миграций, имели место иные вторжения — арабов, поздних берберов, многочисленных пиратов, о которых упоминали еще пираты Бонтье и Леверье.
В целом же население Северной Африки («Белой Африки», по выражению некоторых этнографов и антропологов), которая скорее всего и являлась родиной канарцев, было преимущественно европеоидным с незначительной примесью негроидов и представителей древнейшей койсанской расы.
Европеоиды обязаны свом происхождением здесь доисторическим миграциям и арабскому вторжению в VII—XI веках. Волны древних миграций шли в основном из Восточного Средиземноморья. Эти протосредиземноморцы и основали древний берберский слой и традицию замкнутых европеоидных поселений Северной Африки. Арабы, пришедшие позже, подчинили своему влиянию и практически уничтожили во многих районах этот слой.
Почти одновременно с древними средиземноморцами Африканского континента достигли кроманьонско-ев-ропеоидные группы из Западной Европы — западным путем, через Иберийский полуостров и Гибралтар. Типично кроманьонские черты древних североафриканских скелетов проявляются на стоянках в Мехта Афалу и в сов-ременнном населении Северо-Западной Африки. Более чем тысячелетняя колонизация финикийцев, греков и римлян, несмотря на значительное культурное и политическое влияние в «Ливии», не привела к каким-либо существенным антропологическим сдвигам древнебер-берского слоя. Таково мнение многих ученых.
Вместо заключения. ЖИВЫ ЛИ ДРЕВНИЕ ГУАНЧИ?
«На улицах Тенерифе мои друзья указывали на самых настоящих блондинок, мелькавших среди жгучих брюнеток. Да и вообще, в разных уголках острова люди, которые знали, что меня интересуют гуанчи, часто внезапно обращили мое внимание: «Посмотри, настоящий гуанч!» И всегда это был человек со светлыми волосами и голубыми глазами, совершенно отличный от ка-нарцев испанского происхождения».
Мы не случайно привели цитату из книги известного южноафриканского писателя Лоуренса Грина «Острова, не тронутые временем». Этот автор входит в число тех немногих исследователей, которые признают, что не все гуанчи истреблены в ходе захватнических войн, часть их жива.
Среди обширной литературы о Канарских островах большое место занимают работы Доминика Вельфеля. Это имя не раз встречалось на страницах нашей книги. Вся его работа — удар по закостенелому взгляду на ка-нарцев как на исчезнувший народ. Получив от крупнейших научных обществ Европы значительную сумму на переезды и ксерокопии, Вельфель совершил поездку по архивам Италии, Ватикана и Испании в поисках новых источников по истории островов.
Ученый поставил перед собой задачу — установить, как часть населения пережила катастрофу завоевания и испанского господства, в какой форме вошли древние жители в состав нового колониального населения островов. Это было возможно только благодаря анализу исторических источников, ранее неизвестных. Вельфель обследовал многие архивы и собрал фотокопии огромного числа документов, которые позволили по-новому взглянуть на нынешнее население Канарских островов (после смерти ученого «Архивум канариум» перешел во владение Кильского университета в ФРГ).
Остановимся на последствиях нормандско-испанского завоевания. По общепринятой версии, в войне с колонизаторамй, длившейся до конца XV века, количество канарцев сократилось с 20 тысяч до 600 человек. Сражались они с величайшим мужеством, этого Вельфель не отрицает. Но обнаруженные «нетронутые» манускрипты, в подлинности которых никто уже теперь не сомневается, сообщают, что политика искоренения населения архипелага проврдилась далеко не так интенсивно, как принято было считать. Так, например, некоторые вожди гуанчей, сообщает ученый, яростно боровшиеся против завоевателей в течение многих лет, оказывались вдруг в лагере испанцев, заключали с ними союзы, почитались вместе со своими подданными как соплеменники испанцев...
«Материалы, найденные мной в архиве Симацкаса под Вальядолидом,— пишет ученый,— показали, что многие этнографические зарисовки часто противоречат друг другу, их авторы нередко дают волю воображению, но вот колониальная сторона дела всегда освещена весьма полно». Вельфель нашел подтверждение сведениям, что пленных канарцев вывозили с островов, а потом они возвращались туда свободными. «По-моему, жестокость церкви по отношению к аборигенам сильно преувеличена,— делает вывод Вельфель.— Например, евпропейские правители рассматривали оскорбление своего вассала Канарского происхождения как свое собственное...»
Церковь видела в жителях островов будущих христиан и потому достаточно милостиво к ним относилась. Взять хотя бы такой факт. Один из наместников на Гомера — Эран Пераза-младший — заманил на свои суда в 1477 году около сотни гомерцев и продал их в рабство в Испании. Но за жителей заступился епископ Хуан де Фриас, который поехал в Испанию и обратился в придворный суд, к самому королю. Тот велел показать ему канарцев — действительно ли они настоящие христиане — и приказал отпустить их, дав приказ разыскать бывших рабов по всей империи.
Сколько канарцев уцелело после завоевания, сказать трудно. В начале войны число воинов составляло 5— 7 тысяч человек, а все население Гран-Канарии равнялось 20 тысячам. В XVI веке численность жителей на острове определялась 10 тысячами, из них половина была чистокровными островитянами, а остальные — метисами. Большое значение имеет документ, приведенный Велфелем, в котором говорится: «Эрнандо де Поррас по заданию испанского гарнизона на острове поехал ко двору, чтобы просить помощи, ибо на острове так много канарцев, что они могут восстать в любую минуту».
Некоторый свет на положение жителей проливает документ 1504 года, где канарцам гарантируется защита от злоупотребления наместника.
Аналогичное положение складывалось и на других островах.
Бьера-и-Клавихо, всегда скептически относившийся к живучести Канарской крови, ссылается на найденные им документы, по которым при поступлении на какую-либо должность податель прошения должен был предъявить свидетельство, что он — не потомок гуанчей. Но, отмечает Вельфель, если и было такое исключительное отошение, то только к потомкам проданных в Испанию рабов, а не к свободным жителям островов. Иначе как тогда можно было бы объяснить теснейшие переплетения судеб многих знатных испанцев и канарцев? Подозрительно в этом документе и само название «гуанчи», пбтому что так именовали только жителей Тенерифе, а остальных островитян называли «канариос».
Естественно, что инквизиция с недоверием относилась к новоиспеченным христианам, тут Бьера-и-Клавихо прав, но другой историк — Мильярес в своей работе «История инквизиции на Канарских островах» показывает, что она куда больше внимания уделяла крещеным евреям и их потомкам, берберским рабам, фландрским и английским еретикам, чем канарцам...
Хуже другое — именно Гран-Канария сильнее других островов ощутила значительный приток «чужой» крови из Африки, повлиявшей на тип населения, особенно в районах плантаций сахарного тростника, в XVII— XVIII веках. Можно, конечно, оспаривать эти данные, однако результаты антропологических исследований подтверждают все сказанное Вельфелем. Немецкий антрополог Е. Фишер обследовал в начале века несколько сотен солдат в казармах Тенерифского гарнизона и нашел среди них представителей всех тех групп, которые были определены Э. Хутоном для древнего населения Канар. Черепа гуанчей, доставленные ему из пещер и музеев, подтвердили версию о живучести древней крови.
Испанский антрополог М. Фюсте сделал доклад на V Международном конгрессе по древнейшей и древней истории в Гамбурге, посвященный проблеме сохране- ния у современного населения черт древних жителей. Он обследовал в Канарском музее 958 черепов, около 400 полных скелетов и 362 современных канарца. Ученый сделал вывод: у сегодняшних жителей стойко сохраняются основные элементы расового комплекса населения, жившего до захвата островов. Важно то, что эти признаки обнаруживаются не спорадически, а являются устойчивыми. Отклонения, которые возникают, объяснимы большим количеством вариантов, присущим древним антропологическим типам островов, говорит М. Фюсте. Как же родился и развился ложный взгляд на действительное положение вещей? Еще в середине XVI века хронист Франсиско Тамара убеждал читателей, что «гуанчей почти не осталось». Через 30 лет другой хронист — Джироламо Бенцони сообщал, что «их вообще уже нет». Бьера-и-Клавихо заявил в 1772 году, что «население вымерло в результате колонизации». Но ведь Кадамосто ясно писал в середине XV века,- что население островов состоит в основном из коренных жителей, которые плохо понимают друг друга из-за разницы в наречиях... И французский путешественник Ле Мер явно не преувеличивал, когда говорил: «Испанцы непременно хотели подчинить страну своей власти и отправили множество рабов в Испанию. Те же, кто остался ъ стране, цивилизовались и подчинились власти» (сведения 1645 года).
