образе, очевидно, отразился страх перед внешней угрозой, а именно перед викингами и разбойниками в доспехах, которые совершали набеги на саамский север в разные эпохи. Само имя намекает на железные латы и является производным от древнескандинавского
stahla («сталь», «железо»).
В более поздних источниках Стало олицетворяет, с одной стороны, зло, которое отнимает у людей жизненно важные ресурсы (похищает оленей, пожирает людей и детей и служит Дьяволу), а с другой – глупость. Обмануть его может даже ребенок, которого Стало выбрал в качестве добычи.
Фоном для повествования чаще всего служит зима. Рассказы изобилуют жестокими сценами. Стало выплескивают в лицо расплавленный свинец, разбивают руки огромной каменной глыбой. Нередко персонаж проваливается под лед, где его засыпает снегом, или оказывается голым в лесу, где замерзает от холода.
Стало доставлял саамам немало неприятностей: ловил их самих, их оленей и пожирал. Никто не осмеливался вступить с ним в бой, ведь обладал он невероятной силой, однако был Стало недалекого ума, и молодой саам решил проучить его.
Знал юноша, что Стало поставил капкан в лесу. Взял юноша оленью шкуру, вымочил ее хорошенько в воде, набросил на себя, а за пояс заткнул топор. Пробрался он осторожно в ловушку и стал дожидаться Стало. Пришел великан к капкану и видит: попался ему упитанный зверь.
– Отличный из него выйдет стейк! – обрадовался Стало, отнес юношу в оленьей шкуре к себе в юрту и отправился за ножом да доской, чтобы разделать добычу.
Выпрыгнул молодой саам из шкуры, достал свой топор и подбежал к двери. Когда Стало вернулся, бросился на него юноша с топором и ударил что было мочи по голове – да так сильно, что упал Стало на пол без чувств. Так и остался Стало лежать там, а довольный юноша отправился домой, ведь теперь его народу нечего было опасаться!
В некоторых легендах у Стало есть собака, способная оживить хозяина (и поэтому от нее обязательно следует избавиться), и жена-колдунья, которая с помощью железной трубки высасывает из людей кровь и жизнь.
Стало
Перед Рождеством Стало является с требованием вычистить хутор и добыть воду. Делать это он заставляет детей. Те должны молча собрать снег и растопить его, иначе монстр грозит высосать кровь из голов непослушных.
В начале XX века в северных наречиях шведского языка появилось слово stalotomt – «земельный участок Стало». Так стали называть небольшие искусственные насыпи овальной формы с очагом внутри (зачастую в одном и том же месте их может быть три-пять) на открытых горных плато. С высоты они похожи на кратеры. В народе говорили, что здесь и останавливался Стало. На самом деле на таких насыпях ставили временные чумы саамы-оленеводы вдоль пути гона в период 800‒1100 годов (часть из них появилась значительно позже – в XVII‒XIX веках).
На севере самым привычным существом считали витр. Исключение составляет лишь район города Лулео (Luleå), где на первое место выходит горная старуха (bergkärringen; berg – «гора», kärring – «старуха»). Жила она в горе Бэлинге (Bälingeberget) и появлялась на людях исключительно в сопровождении злобных волшебных псов. Не покажи человек к ней уважения – и она отстегает его так, что он навсегда останется скрюченным, или же продержит взаперти, пока он не умрет от голода. Однако стоило проявить к ней почтение, как богатые дары от нее не заставляли себя долго ждать.
Помимо колдуньи-карги, в Лулео верили еще в меокара – волшебную жабу, обожавшую сидеть на пороге дома. Как ни пытались от этих жаб избавиться, ничего не выходило: животные постоянно возвращались. В некоторых преданиях говорится о том, что меокара невозможно было выгнать в течение сорока лет!
Убивать меокара запрещалось: это влекло за собой всяческие несчастья. Куда более надежным способом было посадить жабу на качели-балансир и «отослать» в неизвестном направлении. Подобный метод применялся по отношению к лягушкам и жабам по всей Швеции.
Долгое время шведские крестьяне верили: на их хуторах, мельницах и кузницах обитают невидимые помощники, защитники и воспитатели. Они помогают по хозяйству, предупреждают об опасности, следят за порядком, будят задремавших невовремя работников, а на судне еще и принимают штурвал, если вся команда вдруг оказывается в нетрезвом состоянии. Больше всего преданий сохранилось о главном помощнике по хозяйству: домовом-дворовом томтене.
Есть один хутор, где живет томтен. Каждый раз в ночь с четверга на пятницу хозяйка дома выставляет ему кашу и молоко. Нередко жители хутора видят, как томтен носит солому от сарая к хлеву, а каждую осень он сидит на чердаке и пересчитывает сыры.
Томтен (tomten) – лучик света в шведском фольклоре. Он добрый и трудолюбивый, любит животных и вовремя предупреждает крестьян об опасности. Живет на сеновале или на конюшне, чуть реже – за печкой, на кухне, на чердаке и под деревом (иногда – под камнем). Когда-то являлся домашним духом, в современном представлении охраняет хозяйство и домашний скот, возделывает землю и приносит удачу хутору. Неслучайно слово «томтен» происходит от слова tomt, что значит «участок земли».
По-другому его называют пюске («маленький человечек»), пикси («гном»), томтроэт («ведающий двором») и даже пюке (эвфемизм для Дьявола).
В Дании, Норвегии и шведской провинции Сконе у духа другое имя – ниссе. Оно произошло от старого датского имени Нильс [68].
Происхождение томтена связано с почитанием в Древней Скандинавии так называемых «дворовых змей», или tomtorm (tomt – «участок», orm – «змея»). Как правило, это были ужи, которые селились рядом с домом или хлевом. Если в хозяйстве завелся такой уж, ему регулярно выставляли молоко [69] и старались не беспокоить. В благодарность тот приносил удачу, берег домашний скот и защищал крестьян от бедствий, в том числе и от удара молнии. Древние верили, что именно в змей после смерти обращаются усопшие предки и своим появлением на хуторе заботятся и оберегают живых.
Об этом культе в XVI веке писал шведский историк Олаус Магнус (1490‒1557) в своей «Истории северных народов»:
«Существуют также и домашние змеи, кои на самом дальнем севере по сути своей приравниваются к божествам (пенатам): их поят коровьим и овечьим молоком, им дозволяется играть с детьми в доме и даже спать в колыбели, будто бы это эдакие верные охранники. Потревожить их – сродни святотатству.
