-А если я определю местонахождение странницы, а она не захочет возвращаться?- спросил Родиан.
-Ваша задача состоит в том, чтобы вернуть её,- Леафриш шагнул ближе. - Я уже не знаю, как объяснить вам яснее,- его узкое лицо было бледным, под глазами пролегли темные круги.- Ваша должность теперь под вопросом, и вам выпал шанс ответить за свою халатность.
Родиан напрягся, но его реакция была вызвана не только этой угрозой. Никто из королевской семьи никогда не разговаривал с ним таким тоном. Возможно, его тайные амбиции метили слишком высоко, но он все еще был командующим Шилдфёлчес.
-Прошу прощения, Ваше Высочество,- медленно проговорил он. - Но я хотел бы узнать, как принцесса Азельзрит и ваш отец смотрят на это. Я привык получать приказы от них, и поскольку эта проблема касается Гильдии, королю или наследнице нужно сообщить.
-Что заставляет вас предполагать, что они не знают?- тихо спросил Леафриш. - Мой отец нездоров, а моя сестра находится рядом с ним. Они хорошо проинформированы, и в настоящее время я передаю их слова. У меня есть власть смещать высшие должности, пока они не скажут иначе.
Леафриш сделал паузу, несомненно, чтобы дать ему осознать смысл своих последних слов:
-Вы позволили выкрасть одного из наших Хранителей прямо из ее постели. Если она не будет возвращена в безопасность в течение четырех дней, то я назначу лейтенанта Бранвилла ответственным за поиск.
Родиан боялся, что выражение его лица выдаст его, хотя его живот скрутило узлом.
-Найдите ее,- сказал Леафриш, и затем шагнул к дверям. - Тристан!
Двери открылись, и принц тут же вышел. Капитан Вердас остался ждать, его рука лежала на ручке двери. Но Родиан смотрел вслед принцу, пока Леафриш не скрылся из вида.
Принёс он клятву или нет, одна вещь была совершенно прозрачна: у Родиана не было выбора, кроме как выследить Винн Хигеорт. Он возненавидел эту запутанную сеть интриг больше, чем что-либо в своей жизни. Чуть не падая от истощения, он понял, что как можно скорее должен поспать.
Но когда он двинулся к дверям, несколько воспоминаний тревожили его разум. Он знал, что не сможет отдохнуть, пока не проверит одно место, где в прошлом находил Винн каждый раз, когда у неё были проблемы.
ГЛАВА 20
Пауль не был готов пойти домой, поэтому зашел в свой магазин. «Прямое Перо» давно закрылось, все сотрудники разошлись домой, но он распахнул парадную дверь и шагнул внутрь.
Перед своим мысленным взором он все еще видел странного смуглого эльфа-лучника, мертвым лежащего у дымохода на крыше, когда Винн Хигеорт сбежала из Гильдии с двумя опытными лазутчиками.
Но как это связано с проектом перевода?
Он остановился в темноте у прилавка, отвлекшись на стопку недавно переписанных страниц, ждущих одобрения. Тиаган должен был просматривать их перед закрытием, но старый мастер-писец страдал от насморка и озноба в последние дни. Возможно, качество копий ухудшилось.
Пауль потянулся к верхнему листу. Его рука вдруг остановилась, пальцы замерли над стопкой. Он поднял глаза, всматриваясь в темноту магазина.
Уже прозвучал колокол середины ночи, и все же он точно почувствовал кого-то... живого. Он повернулся в сторону и посмотрел на ближайшее из двух окон.
Слабый свет уличного фонаря пробивался через внутренние ставни, но он никого не ощутил поблизости снаружи. Он тихо откинул секциею прилавка и осторожно приоткрыл дверь в просторную мастерскую.
Из левого угла лился мягкий свет, и он прошел мимо столов и табуретов в дальний конец комнаты. Посмотрев на нефтяной фонарь, оставшийся почти без топлива, он нашел Имарет. Она крепко спала, сидя на высоком табурете, ее голова лежала на руке поверх маленькой кипы бумаг на наклонном писчем столе.
Пауль подошёл ближе, нависнув над маленькой девочкой, оставшейся в его магазине.
Что она делала здесь так поздно, и почему Тиаган не отправил ее домой? Ситуация раздражала не только потому, что это было против его правил, но и потому, что Имарет могла проснуться и отправиться домой в одиночку, что было небезопасно. Он помнил, что в городе ещё остались наблюдатели, которые следили за Гильдией.
Имарет, как и Николас, была еще так безрассудна...
Века приходили и уходили — так много раз, что Пауль не мог вспомнить, когда он в последний раз так глупо волновался о каком-либо смертном. Даже эти немногие отрывки памяти были теперь фрагментами, не более ясными, чем его самые старые воспоминания.
Пожилой одноногий матрос, служащий сторожем в магазине поддержанных товаров...
Какой-то напыщенный князёк, сильно стремящийся сбежать из-под влияния своей семьи...
Собака, настолько одержимая защитой собственности и семьи своего хозяина, что даже после того, как дом опустел, все еще стоявшая на страже...
Женщина безумной мудрости... свирепая эльфийская жрица среди деревьев... раб из далёкой земли, бандит, деревенский староста, потенциальный тиран...
А теперь ещё и писец исключительного таланта, почти ребёнок, и молодой Хранитель, которого коснулась смерть.
Пауль не мог вспомнить своих мать и отца. В его уме они были всего лишь призрачными, размытыми изображениями. Он не помнил, были ли у него братья и сёстры, уже не говоря о старшем брате или младшей сестре. Но если бы он был братом Имарет, то уже давно бы пришёл сюда, разыскивая её, и колотил в дверь магазина.
А ещё Пауль сердился на самого себя.
Это был его город, его территория, и все в нём было устроено хорошо и правильно. Всё менялось — всё, кроме него самого. Все остальные ушли, оставив после себя только боль потери. Даже когда память пропадала, оставалось осознание, что он забыл о чём-то важном.
Он не мог больше этого выносить.
-Имарет,- позвал он, и когда она не пошевелилась, повысил голос.- Имарет!
Она распахнула глаза, моргнула и вскинула голову, чтобы посмотреть на него.
-Мастер?- прошептала она.
-Что ты здесь делаешь?
Она села так поспешно, что под ней зашатался табурет, а затем огляделась, как будто не понимая, где она находится.
-Я... я хотела закончить это,- выдавила она и указала на верхний лист на своем столе.
Паулю не нужно было даже брать его в руки, чтобы понять, что это: отчет конца месяца для счетовода, который часто покровительствовал магазину. Скрупулезный чужеземец всегда просил Имарет сделать транскрипцию на свой родной язык. Хотя у нее не было особого таланта к числам и формулам, это не имело значения: один раз посмотрев на страницу, она могла воспроизвести её по памяти.
-Мастер Тиаган почувствовал себя хуже,- затараторила Имарет. - Я сказала ему, что скоро закончу и вернусь домой ещё засветло, но я... должно быть, заснула... и совсем не слышала колоколов.
-Твои родители будут волноваться,- прервал Пауль. - Особенно, если они уже приходили сюда, а ты не слышала их стука. И мне придётся объяснять всё это.
-Нет, вы не должны... Я имею в виду, да, вы должны отвести меня домой, но вы ничего не должны объяснять. Они не будут... волноваться.
Она нервно отвела взгляд и моргнула.
Уже не в первый раз девочка упоминала, что у неё не всё в порядке дома. У Пауля и так было слишком много беспокойств, он совсем не хотел запутываться в личных делах своих сотрудников. Но все же...
-Что случилось?- спросил он.
Имарет молчала. Пауль скрестил руки на груди, а она старательно избегала встречаться с ним взглядом.
-В начале этой зимы,- тихо начала она, - мы узнали, что у мамы будет ещё один ребенок. Мы трое были так счастливы... Но она немолода, и что-то пошло не так. В прошлом месяце она потеряла ребенка. Она была в печали нескольких дней, а затем ещё несколько дней, а затем она больше не вставала с кровати,- Имарет фыркнула, перед тем, как продолжить. - Папа пытается заставить её поправиться. Это – все, что он теперь делает, но это не помогает. Никто больше не готовит еду... никто не знает, дома я... или нет.
