В тороках везут князя
Всё кроваво цветно платье.
Как пошла-то пошла младая панья
Во свои-то новые сени.
На крылечико, на крылечико выходила
Да понизку челом била.
«Уж вы здравствуйте, князи,
Все князи да бояра.
Не видали, не видали ли вы
Моего жерябша пана,
Моего ли, моего ли
Прежнего мужа?»
Как первой князь слово молвил:
«Мы видом пана не видали».
Как второй князь слово молвил:
«Мы слыхом пана не слыхали».
Как третьёй князь слово молвил:
«Уж мы столько пана видали:
Предалеча да в чистом поли
Его доброй конь рыщет,
Его шелковой повод
Копытом лошадь заступает,
Его черкальское, черкальское ли да седелко
По подчеревью скатилось,
Его шелкова, шелкова плетка
Лютою змеей да извивает,
Его буйная глава
Под ракитовым кусточком,
Его жолтые кудри
Вихорем в поле разносило,
Его черные брови
Черные вороны расклевали,
Его ясные очи
Ясные соколы разносили,
Его белое тело
Серы да волки растерзали,
Его резвые ножки
Во быструю-то ли реку да скатились».
Уж как сшибло у младой паньи
Белые ручки ко ретивому сердечку.
Как пошла, пошла младая панья
Своих деточек будити:
«Уж вы станьте, постаньте,
Малые дети,
Как не стало у вас,
Малые дети,
Батюшка вашего родного,
Моего жерябша пана».
Как пошла панья
По своим новым сеням,
Как почасту, как почасту
Из окошечка смотрела:
Ажно из поля, из поля,
Да из далека чиста поля
Ажно едут-поедут
Да всё князья-бояра,
В тороках везут князя
Да всё кровавое платье.
Выходила млада панья
Да на прекрасное крыльцо,
Не дошедши млада панья
По-низкому челом довела.
«Уж вы здравствуйте, князи-бояра!
Вы видали ли князя
Моего-то бывшего пана?»
Как первой князь слово молвил:
«Мы его видом не видали».
Как второй-от слово молвил:
«Да мы слыхом не слыхали»,
Как третей-то слово молвил:
«Уж мы столько видали:
Его добрый конь рыщет
По далеким чистым нолям,
Его черкасско седелко
По подчереву волочилось,
Его шелковый повод
Копытом лошадь заступает,
Его шелковая плетка
Лютою змеею извивает,
Его буйная глава
Под ракитовым кустышком,
Его русые кудри
Вихорем-ветром разносило,
Его ясные очи
Да ясны соколы разносили,
Его черные брови
Черные вороны расклевали,
Его бело тело
Серы волки растерзали».
Как пошла млада панья
Со своих новых сеней,
Как будила млада панья
Своих маленьких детей:
«Уж вы станьте, пробудитесь,
Мои маленьки детки!
Как у вас-то, малых деток,
Света-батюшка не стало,
А у меня-то, младой паньи,
Бывша пана не стало!»
Как на другой день млада панья
В зеленом лесу гуляла,
Во пригорье рвала
Траву васильевску,
Во прикрутье щипала
Цветы лазоревы
И прикладывала
К своим белым щекам:
«Будьте столько же аленьки,
Мои паньины щечки!»
Как на третий день млада панья
Во замуж выходила:
«Господа ле вы, господа,
Ко мне завтра на свадьбу,
Хлеба-соли кушать,
Вина-пива пити!»
Паньюшка по сеничкам похаживала,
Хлопчика за ручку поваживала:
«Пойдем ты, хлопчик,
На кружельский двор,
Возьмем мы, хлопчик,
Чарочку винца и братыньку пивца,
И выпьем мы, хлопчик,
По чарочки с тобой:
Ты за мое здоровьице,
А я за твое.
Ты-то будешь пьяный,
А я весела.
Ты будешь плясать,
А я буду скакать.
Мой-то пан уехал
Во большо гулять,
Меня пан оставил
Горе горевать,
Тоски тосковать.
Я ведь не умею
Горе горевать,
Тоски тосковать,
Тольки умею
Скакать да плясать!»
Мало-помалу
Сам-от пан на двор.
Выскочил хлопчик
Из полуокна,
Выставил хлопчик
Правую руку, а левую ногу.
Отсек пан у паньюшки
По плеч голову:
«Вот тебе, паньюшка,
Чарочка винца
Да братынька пивца,
Вот тебе, паньюшка,
Скакать да плясать!»
Жена короля умирает от родов
Поехал наш королюшка на гуляньице,
Оставил он Марусеньку на гореваньице.
Пустил, пустил своего коня во зелены луга,
А сам взошел, королюшка, на круту гору.
Раскинул же королюшка бел тонкой шатер,
Взошел наш королюшка во шатрик спать,
Привиделся королюшке пречудный страшный сон:
Из-под правой рученьки вылетал сокол,
Из-под левой рученьки – сера утушка.
Оседлал королюшка ворона коня,
Поехал королюшка к своему дворцу.
Навстречу королюшке стара баушка.
«Старушенька, баушка, отгадай мой сон!»
– «Изволь, изволь, королюшка, изволь сказывать!»
– «Взошел я, королюшка, на круту гору,
Раскинул я, королюшка, бел тонкой шатер,
А сам я взошел, королюшка, в шатрик спать.
Привиделся мне, королюшке, пречудный страшный сон:
Из-под правой рученьки вылетал сокол,
Из-под левой рученьки – сера утушка».
– «Вечор твоя Марусенька сына родила,
Сегодня же Марусенька сама померла!»
Упал, упал королюшка с своего коня.
Оседлал королюшка коня ворона,
Поехал наш королюшка к своему дворцу:
Тесовые воротички растворены стоят.
Пустил, пустил своего коня на широкий двор,
А сам взошел, королюшка, в высок терем:
Все мамушки, все панюшки во траурах сидят.
Ударился королюшка в дубовый гроб:
«Зачем, зачем, Марусенька, вспокинула меня,
Вспокинула, оставила плакать-горевать?»
Как поехал же князь Михайло
Во чисто полечко погуляти
Со своими князьями-боярами,
Со советничками потайными,
Со причетниками удалыми.
Его добрый-ет конь споткнулся.
«Что ты, добрый мой конь, спотыкаешься?
Али слышишь ты невзгодушку,
Али чувствуешь кручинушку?
Али дома у нас нездоровится?»
– «Молода моя княгиня нездорова!
Ума-разума лишилася,
Во синё море бросилася».
Тут – то плыли-выплывали
Две лодочки дубовые,
Рыболовщички молодые:
Они кидали и бросали
Белосиненькие неводочки,
Белодубовые наплавочки.
Изловили да свежу рыбочку
Со руками да со ногами,
С буйною головою,
Со русою косою.
Того рыболовы испугалися,
Все по кусточикам разбежалися:
«Ай, поймали мы белую рыбочку
Со руками да со ногами,
Со буйною головою,
Со русою косою!»
Князь Михайло во в чистом поле
Задумал он крепку думушку
Про великую кручинушку.
Его ретивое сердце зашумело,
Ретивое ему не сказало
Про великую его досадушку.
Возговорит князь-ет Михайло тут
Слова ласковые, знакомые
«Ай бо вы князья мои бояра,
Вы советнички потайные!
Расскажите-ка кручинушку.
Мой-то добрый конь споткнулся здесь,
Повесил он буйную голову,
Знать, печаль-то мне, кручинушка,
Мне великая невзгодушка!
Молода жена с ума сошла,
Она бросилась во в синё море,
Во в Кивач-реку быструю,
А Иртыш-река поперек бежит.
Воротитесь-ка, князья-бояра,
Вы причетники богатые!»
Воротился князь Михайло тут
Он к себе-то во в высок терем.
Как встречали его домашние,
Они бросились на широкий двор,
На широком двору крепко плакали,
Все кричали громкиим голосом:
«Обо еси, великий князь!
Уж мы скажем те, проговорим,
Как случилася невзгодушка:
Княгиня-то наша матушка
Ума-разума лишилася,
Она бросилась во в синё море,
Во в синё море, к желтым пескам!»
Иван Дородорович и Софья-царевна
Еще было-то во городе во Киеве,
Ай у ласкового князя у Владимира,
Там была-то у него племянница любимая,
Еще та ли ведь Софья, всё царевна-та;
Еще был-то Иван да Дородорович.
Они жили-были-то от города неподалеку тут.
А народ, вси люди добры, про них всё проводили тут.
Говорил-то тут Иван всё Дородорович:
«Уж ты гой еси, ты Софья, ты царевна-я!
Ай погинули народ вси православные
Как за наши-те за души, души праведны!
Посмотри-ка ты сходи да в зелены сада:
Вси опали-то сада, да с древа всяко листьице зеленое,
Через то ведь опал да всё зеленой лес,
Вси погинули народ весь православной-от, -
Осуждали они нас всё понапрасному».
Зазвонили-то к заутрене всё к раннюю,
Тут ставает Софья, всё царевна-та,
Она будит-то Ивана Дородоровича:
«Ай ставай-то ты, Иван свет Дородорович,
Двоюродный ты ведь мой да милой брателко!
У мня теплятся лампадки масля Божьего,
Все затеплены свещи да воску ярого».
Говорит-то ей двоюродный всё брателко,
Что по имени Иван да Дородорович:
«Я сегодня всё ведь видел страшный сон,
Уж я страшный сон, всё я не знаю как:
Я иду будто, иду да во Божью церковь,
Набегали мужики будто ко мне навстречу-ту,
Отрубили и отсекли мою голову».
Тут ставает он, скоро одевается,
Он приходит во Божью церковь да Богу молится.
Во Божьей-то церквы все да его поносить стали:
