«Уж ты гой еси, Софьюшка Волховична!
Ты отдай нам стрелочку каленую
Еще нашему Ивану ты Дудоровичу —
Ты бери с него казны вам сколько надобно».
Отвечает им Софьюшка Волховична:
«Мне не надобно его да золотой казны:
Пущай сам ко мне придет Иван Дудорович -
Я отдам тогда ему да калену стрелу,
Я без всякой отдам да золотой казны».
Вторы послы да со двора сошли.
Одевается Иванушко скорешенько.
Уж он шляпочку кладет да на одно ушко,
Уж он шинель кладет да на одно плечо,
Уж он подходит к терему, к злату верху,
Еще к тем ли палатам белокаменным.
Выбегает к нему Софьюшка скорешенько,
И берет она его да за белы руки,
И ведет она его да в нову горницу,
И садит она Ивана за дубовой стол.
Накормила Иванушка ведь досыта,
Напоила она его, да она допьяна,
Напоила, накормила, спать уложила.
Что й по комнаты Софьюшка похаживат,
Да тихошенько Иванушка побуживат:
«Тебе полно спать, Иван, да усыпатися,
Да пора тебе, Иван, да пробужатися!
Отслужили честну ранну заутреню,
Еще ту ли христовску-воскресенскую,
Воскресенскую да вознесенскую.
Вдруг идут у мня два брата, два царевича,
Идут два младых два Ивана два Волховича».
А Иванушко спит, да не пробудится.
Забудила его Софья во второй након:
«Тебе полно спать, Иван, да усыпатися,
Да пора тебе, Иван, да пробужатися!
Отслужили честну ранну заутреню,
Еще ту ли христовску-воскресенскую,
Воскресенскую да вознесенскую.
Вдруг идут у мня два брата два царевича,
Что й два младых два Ивана два Волховича».
Тут вставает Иванушко скорешенько,
Уж он шляпочку положил на одно ушко,
Он шинель скоро накинул на одно плечо,
Он спущается по лестнице дубовыя.
С ним встречаются два брата, два царевича,
Их два младых два Ивана два Волховича:
«Ты чего, сокол, леташь да здесь облятывашь,
Ты зачем зашел сюда, Иван Дудорович?
Ты жениться хочешь или свататься
Что й на нашей на Софьюшке Волховичне?»
Воспроговорит Иван да сын Дудорович:
«Да давно у нас с Софьюшкой положенось.
Мы чудныма крестами поменялися,
Злаченыма перстнями обручилися».
Тут ведь брали его братья за белы руки,
Что й садили Ивана на добра коня,
Увозили Ивана во чисто поле,
Отрубили Ивану по плеч голову;
Они ложили на блюдо буйну голову,
Понесли его к сестре к своей любимыя.
Увидала их Софьюшка Волховична,
Что идут у ней братья из чиста поля
И какую-ту несут да буйну голову;
Она платьицо одела воскресенское,
А второ она одела подвенечное
И встречала два брата два царевича,
Их два младых два Ивана два Волховича:
«Уж ты гой еси же, наша родима сестра,
Уж ты можешь ли узнать, чья буйна голова?»
Воспроговорит Софьюшка Волховична:
«Уж вы гой еси, два брата два Волховника,
Вы два младых два Ивана два разбойника!
Вы куда теперь девали тура златорогого,
И туда же турицу златошерстную!»
Еще тут-то братанам за беду стало,
Что за ту ли им досаду за великую
Подхватили они Софью за белы руки,
Отвозили ведь Софью во чисто поле,
Отрубили сестре да по плеч голову,
Схоронили ей с Иваном во сыру землю.
Вырастали две березки кудреватые.
Шли прохожие-народ и удивлялися:
«Тут погублено две души безгрешные,
Тут пролита кровь, верно, безвинная!»
Поехали два брата, два Волховича, к солнышку
Владимиру.
У солнышка Владимира на пиру были пьяны-веселы,
Кто хвастает своим богачеством, кто хвастает
молодой женой,
А кто хвастает слугою верною.
Два брата ничем не хвастают.
Тут спроговорил солнышко Владимир-князь:
«Уж почто, два брага, не хвастаете?»
Тут встают два брага на ножки на резвые,
Еще кланяются они понижёшенько.
«Еще чем будем мы хвастати?
Еще есть у нас родна сестрица,
Свет по имени Софьюшка волшебница,
Не перед тает свечой блад светел месяц,
Не обогреет ее красно солнышко».
Тут сидит со царем во рядом,
На том было на стулике на ременчатом,
Свет по имени Федор сын Колыщатой.
Встает он на ножки на резвые,
На зелен сафьян сапожинки,
На те белы чулочки пеньковые,
Еще кланяется он понижёшенько:
«Уж то правда, два брата, пустым хвастаете,
Видел, видел я вашу сестрицу в рубашке без поясу».
Еще в те поры два брата обстыдилися.
Поехал Федор к Софьюшке-волшебнице:
«Уж тобой я, душечка, призахвастался».
Тут спроговорит Софьюшка-волшебница:
«Уж теперича нам живым не быть».
Тут разъехались два брата, два Волховича:
«Выходи ты, Федор, на красное крыльцо».
Тут спроговорит Софьюшка-волшебница:
«Хоть лежать тебе, доброму молодцу, не отлежатися,
Хоть сидеть тебе, доброму молодцу, не отсидетися».
С душой Софьюшкой распростилися,
Выходил Федор на красное крыльцо.
Еще подкололи два брата, два Волховича,
На два копьюшка булатные.
Еще в ту пору Софьюшка-волшебница подкололася
На два ножечка булатные.
Еще в те поры два брата прослезилися:
«Уж не знали мы, сестрица, над тобой это случится,
То совокупили бы мы голубя с голубицею».
Девица по ошибке отравила брата
Кабы по горам, горам, по высокиим горам,
Кабы по долам, долам, по широкиим долам,
А и по край было моря синего
И по тем по хорошиим, зеленым лугам
Тут ходила-гуляла душа красная девица,
А копала она коренья – зелья лютое.
Она мыла те кореньица в синем море,
А сушила кореньица в муравленой печи,
Растирала те коренья во серебряном кубце,
Разводила те кореньица меды сладкими,
Рассычала коренья белым сахаром
И хотела извести своего недруга,
Невзначае извела своего друга милого,
Она по роду братца родимого.
И расплачется девица над молодцом,
Она плачет, девица, убиваючи,
Она жалобно, девица, причитаючи:
«Занапрасно головушка погибнула!»
Вылетала галочка из зеленого садика,
Красная девица змею люту жарила,
Змею люту жарила, брату пиво делала,
Ожидала братика с поля широкого,
С поля широкого, из края далекого,
Наливала братику большой подорожничек,
«Выпей, выпей, братку, ты ведь из дороженьки!»
– «Выпей, выпей, сеструшка, себе на похмельице!»
Но сестра не пьет, а в рукав всё льет.
Пива брат не пьет, коню в гриву льет.
У вороного коника грива загорелася,
У родного братика слезы покатилися:
«Ведь я думал, сеструшка, что ты добродетельна,
А ты, моя родная, душепогубительна!»
Как у нас-то было, было в зеленом саду,
Под грушею было под зеленою,
Под яблоней было под кудрявою:
Стругал стружки добрый молодец,
Сбирала стружки красная девица,
Бравши стружки, она в костер клала,
В костер клавши, она змею пекла,
Змею пекла, пепел веяла,
Пепел веяла, зелье делала,
Состав составляла в зеленом вине.
Ждала к себе друга милого,
Своего она братца родимого.
Едет братец, что сокол летит,
Сестра к братцу, что змея сипит.
Встретила братца посреди двора,
Чару зелена вина наливаючи,
Свое горе, горе проклинаючи.
Уж как капнула капля коню на гриву,
У коня грива загоралася,
Уста у брата кровью запекалися,
Успел братец он сестре сказать:
«Схорони ты меня между трех дорог,
Обсей же меня ты цветочками,
В головах поставь поклонный крест,
А в ногах привяжи ворона коня:
Стар пойдет – он Богу помолится,
А млад пойдет – на коне поездится.
А девушки пойдут – нагуляются.
А сестра-то пойдет – слезно наплачется».
Как вечор ко мне мой милой пришел:
«Ходи, мил друг, теперь смелей,
Извела я твоего недруга,
Своего братца родимого».
– «Коль умела ты братца известь,
Изведешь и меня, молодца.
Оставайся ж ты теперь одна!»
При том девушка слезно заплакала:
«Извела я брата родимого
И лишилася друга милого».
Сестра брата извести хочет
Стругал стружки добрый молодец,
Брала стружки красная девица,
Бравши стружки, на огонь клала,
Всё змей пекла, зелье девала,
Сестра брата извести хочет.
Встречала брата середи двора,
Наливала чару прежде времени,
Подносила се брату милому.
«Ты пей, сестра, наперед меня». -
«Пила, братец, наливаючи,
Тебя, братец, поздравляючи».
Как канула капля коню на гриву, -
У добра коня грива загорается,
Молодец на коне разнемогается.
Сходил молодец с добра коня,
Вынимал из ножен саблю острую,
Сымал с сестры буйну голову.
«Не сестра ты мне родимая,
Что змея ты подколодная!»
И он брал из костра дрова,
Он клал дрова середи двора,
Как сжег ее тело белое,
Что до самого до пепелу,
Он развеял прах по чисту полю,
Заказал всем тужить-плакати.
Что она над ним худо делала,
Ей самой так рок последовал,
От ее злости ненавидныя.
