Пришедши дурень домой-та,
Плачет, голосом воит,
А мать – бранити,
Жена – пеняти,
Сестра-та – также:
«Ты глупой, дурень,
Неразумной, бабин!
То же бы ты слово
Не так же бы молвил,
А ты бы молвил:
"Будь, враг, проклят
Именем Господним
Во веки веков, аминь".
Черти б убежали,
Тебе бы, дурню,
Деньги достались,
Место кладу». -
«Добро ты, баба,
Баба-бабариха,
Мать Лукерья,
Сестра Чернава!
Потом я, дурень,
Таков не буду».
Пошел он, дурень,
На Русь гуляти,
Людей видати,
Себя казати,
Увидел дурень
Чертырех братов -
Ечмень молотят.
Он им молвил:
«Будь, враг, проклят
Именем Господним!»
Бросились к дурню
Четыре брата,
Стали ево бити,
Стали колотити,
Едва его, дурня,
Жива опустили.
Пришедши дурень домой-та,
Плачет, голосом воит.
А мать – бранити,
Жена – пеняти,
Сестра-та – также:
«А глупой, дурень,
Неразумной, бабин!
То же бы ты слово
Не так же бы молвил,
Ты бы молвил
Четырем братам,
Крестьянским детям:
"Дай вам Боже
По сту на день,
По тысячу на неделю!"» -
«Добро ты, баба,
Баба-ба[ба]риха,
Мать Лукерья,
Сестра Чернава!
Потом я, дурень,
Я таков не буду!»
Пошел же дурень,
Пошел же бабин
На Русь гуляти,
Себя казати.
Увидел дурень
Семь братов
Мать хоронят,
Отца поминают,
Все тут плачут,
Голосом воют.
Он им молвил:
«Бог вам в помочь,
Семь вас братов,
Мать хоронити,
Отца поминати!
Дай Господь Бог вам
По сту на день,
По тысячу на неделю!»
Схватили ево, дурня,
Семь-та братов,
Зачели ево бити,
По земле таскати,
В говне валяти,
Едва ево, дурня,
Жива опустили.
Идет-та дурень домой-та,
Плачет, голосом воит.
Мать – бранити,
Жена – пеняти,
Сестра-та – также:
«А глупой, дурень,
Неразумной, бабин!
То же бы ты слово
Не так же бы молвил,
Ты бы молвил:
"Прости, Боже, благослови,
Дай Боже им
Царство Небесное,
В земли упокой,
Пресветлой рай всем!"
Тебе бы, дурня,
Блинами накормили,
Кутьей напитали». -
«Добро ты, баба,
Баба-бабариха,
Мать Лукерья,
Сестра Чернава!
Потом я, дурень,
Таков не буду!»
Пошел он, дурень,
На Русь гуляти,
Себя казати,
Людей видати.
Встречу ему свадьба,
Он им молвил:
«Прости, Боже, благослови!
Дай вам Господь Бог
Царство Небесно,
В земле упокой,
Пресветлы рай всем!»
Наехали дружки,
Наехали бояра,
Стали дурня
Плетьми стегати,
По ушам хлестати.
Пошел, заплакал,
Идет да воет.
Мать – его бранити,
Жена – пеняти,
Сестра-та – также:
«Ты глупой, дурень,
Неразумной, бабин!
То же бы слово
Не так же бы молвил,
Ты бы молвил:
"Дай Господь Бог
Новобра[ч]ному князю
Сужено поняти,
Под злат венец стати,
Закон Божей прияти,
Любовно жити,
Детей сводити!"» -
«Потом я, дурень,
Таков не буду».
Пошел он, дурень,
На Русь гуляти,
Людей видати,
Себя казати.
Встречу дурню
Идет старец,
Он ему молвил:
«Дай Господь Бог
Тебе же, старцу,
Сужено поняти,
Под злат венец стати,
Любовно жити,
Детей сводити!»
Бросился старец,
Схватал ево, дурня,
Стал ево бити,
Костылем коверкать,
И костыль изломал весь -
Не жаль старцу
Дурака-та,
Но жаль ему, старцу,
Костыля-та.
Идет-та дурень домой-та,
Плачет, голосом воет,
Матери росскажет.
Мать – ево бранити,
Жена – журити,
Сестра-та – также:
«Ты глупой, дурень,
Неразумной, бабин!
То ж бы ты слово
Не так же бы молвил,
Ты бы молвил:
"Благослови меня, отче,
Святы игумен!"
А сам-бы – мимо». -
«Добро ты, баба, Баба-бабариха, Мать Лукерья,
Сестра Чернава!
Потом я, дурень,
Впредь таков не буду!»
Пошел он, дурень,
На Русь гуляти,
В лесу ходити,
Увидел дурень
Медведя за сосной:
Кочку роет,
Корову коверкат,
Он ему молвил:
«Благослови мя, отче,
Святы игумен!
А от тебя дух дурен!»
Схватал его медведь-ят,
Зачал драти,
И всего ломати,
И смертно коверкать,
И жопу выел,
Едва ево, дурня,
Жива оставил.
Пришедши дурень домой-та,
Плачет, голосом воет,
Матери росскажет.
Мать – ево бранити,
Жена – пеняти,
Сестра-та – также:
«Ты глупой, дурень,
Неразумной, бабин!
То же бы слово
Не так же бы молвил,
Ты бы зауськал,
Ты бы загайкал,
Ты бы заулюкал». -
«Добро ты, баба,
Баба-бабариха,
Мать Лукерья,
Сестра Чернава!
Потом я, дурень,
Таков не буду!»
Пошел же дурень
На Русь гуляти,
Людей видати,
Себя казати.
Будет дурень
В чистом поле,
Встречу дурню
Шишков-полковник,
Он зауськал,
Он загайкал,
Он заулюкал.
Наехали на дурня салдаты,
Набежали драгуны,
Стали дурня бити,
Стали колотити,
Тут ему, дурню,
Голову сломили
И под кокору бросили,
Тут ему, дурню,
И смерть случилась.
Да Матюша услыхал, ко суседу побежал
Да ко суседу-ту к Петру да ко Тарасовицю;
Колотилса под окном да большим рошмаком, да всё шабальником:
«Уш ты стань-ко ты, Петруша, пробудись-ко, мой сусед.
Ище що эко уцюдилосе, що-то удеялось?
Що за Кыркиной за лягой, за детковой за пожней,
за медвежьим наволоком,
Тут кошкой-то кунярка, собакой-то горьцит,
Пищит-верещит, придикоиваё».
Собиралисе ребята во едину во избу
Да садились вдруг да по скамейкам вкрук.
Они советовали, сами беседовали:
«Ище как же мы, ребята, будем хилина ловить?»
Да Петруша ходит – слуша, не хилин ле сидит;
А Матюша ходит – тюка, хоцё сосну рубить;
А Чика ходит – чика, хоцё хилина стрелет[ь].
Да стрелели хилина да из большого ружья
да из оленного.
Да попало хилину по заду и по перу.
Ище хилин трепесталса, да Чика удристалса;
Хилин выше поднималса на сосну, на сушину,
на саму на вершину.
Да сук не пригодилсе, хилин на землю свалилсе.
«Ище как же мы, ребята, будем хилина делить?»
Да Петруши-то – полтуши,
Матюши – серы уши,
Ивану – ноги драны,
Борису – ноги лисы.
Да Петруша схватил хилина да о землю хвоснул:
«Нащо его делить, да как нельзя его варить?
Мы повесим хилиноцька к Ушакову на гумёшку,
на проежжу на дорошку;
Хто пройдё и проедё,
тот и хилина споменёт:
"Теперя тебе, хилин, не по соснам летать
да не Шидмицей пужать"».
За морем синичка пышно жила:
Солоду украла, хмелю заняла,
Солоду украла, хмелю заняла,
Всех она пташечек в гости зазвала,
Одну совоньку да не примолвила к себе.
Сведала сова да прилетела в пир сама,
Села та совонька повыше всех,
Повыше всех да на печной на столп.
Сычик по горенке похаживаёт,
Весело на совоньку поглядываёт,
Сам-от изопьет да советы подает:
«Испей-ко, Сова да Елизарьевна!» -
«Спасибо те, Сычу да Офонасьевичу!
Что же ты, сычик, не женисся?» -
«Рад бы я жаниться, да невесты-ту мне нет:
Ворону взять – полоротая,
Галку не взять: пустоперая;
Синицу не взять: синеглазая.
Взять ли – не взять ли тебя, душа сова?
Ты умеешь ли, совонька, ткать или прясть?» -
«У нас батюшко не прял, не ткал – не нанаго ходил,
Матушка ткала, пряла – не по две носила,
Не по две носила, в том же перье ходила!
Умеешь ли ты, сычик, пашенку пахать?» —
«В городе не пашут – калачики ядят,
В деревне-то пашут – дак мякину жрут!»
Сова ль моя, совка,
Бедная вдовка,
Где ж ты бывала,
Где ж ты живала?
«Была я, совка,
Была я, псовка,
Во темном лесище,
На старом дуплище.
Никто же про совку,
Никто же про вдовку,
Да никто не знает,
Никто не спознает».
Спознали про совку,
Спознали про вдовку
Всё добрые люди,
Всё милые други,
Стали сову сватать,
Сватов засылали.
Заслали свата Совиного брата:
«Сова ль моя, совка,
Пойдешь ли ты замуж
За белого луня,
За милого друга?» —
«С чего мне не йтити,
С чего не ходити?
Али я кривая,
Али я слепая,
Али я безносая,
Али я безрукая?
Совсем сова здравая,
Зарецкая барыня
Савельевна Саввишна,
Вчерашняя давешна,
Красная княгиня,
Совушка Совина».
Стали убирати:
Лапотки – ошмётки,
Онучи – отрёпки,
Оборки – верёвки.
Сова засмеется,
Хохол затрясется.
Синицы – игрицы,
Сидят на полице,
Песни играют,
Сову величают.
Ворона-то свахой,
Галка стряпухой,
Сорока плясухой,
Воробушка дружкой,
А ворон-то – повар,
По двору летает,
Куриц собирает:
А куры вы, дуры,
Ничего не знаете,
Идите к совице,
К совушке на свадьбу!»
Как нашу-то совку
Повезли венчати
Ко синему морю,
Ко старому дубу.
