Прошли казачушки с моря Черного,
Со Черного со моря, со Каспицкого,
Со того ли батальица со турецкого.
Утомленных своих коней в поводах ведут,
А кровавое цветно платье в тороках везут,
А булатными тупейцами подпираются.
Случилось идти мимо городу,
Мимо городу мимо Питеру,
Увидела милосердная государыня,
Призывает она молоденького полковничка:
«Ох ты гой еси молоденькой-млад полковничек!
Молодёхонек ты упиваешься!
Ты не отдал чести городу Питеру:
Не чаял ты в городе государыни?»
«Ой ты гой еси наша матушка
Белосветная государыня!
Напоил-то нас пруцкой король,
Тремя пойлами, тремя разными:
Первое пойлице – свинцом-порохом,
Другое пойлице – саблями вострыми,
Третье пойлице – копьями вострыми».
Земля турецкая Не сизы орлы,
Ой да они, только ко фельдма… маршалу,
Ко фельдмаршалу,
Ой да орлы к нему солеталися,
Солеталися.
Ой да генералушки,
Ай да они, только ко фельдма… маршалу,
Ко фельдмаршалу,
Ай да князья к нему соезжалися,
Соезжалися.
Они думушку ду… думали,
Ее, думушку,
Ай да думали ее гадали,
Ай да гадали.
Ай турецкаю,
Ай вот эту ее, земелюшку,
Да земелюшку,
Ай да они межевали,
Меживали.
А и перемежемши,
Ай вот эту ее, земелюшку,
Ай да они ее не хвалили,
Ой не хвалили:
«Нехорошая,
Ай да вот эта земелюшка,
От земелюшка,
Ай да вот земля она турецкая,
Да турецкая.
Первела,
Ай да вот эта она земелюшка, Да земелюшка,
Ай да на лучшие наши головушки,
Да головушки.
Первела,
Ай да на лучшие наши казачия, Да казачия.
Первела,
Ай да вот эта она, земелюшка, Вот земелюшка,
Ай да на больше того солдатския, Да солдатския».
На горах-то, горах, на желтых песках,
На желтых-то песочках на рассыпчатых,
Тут построена церковь славная,
Церковь славная, семиглавая.
На седьмой-та главе крест серебряный,
Крест серебряный, весь позолоченный.
На кресте-то сидит птица вещая,
Птица вещая, поднебесная,
Поднебесная – млад-ясен сокол.
Высоко сокол сидит, далеко глядится,
Далеко-та глядит, за сине море,
За сине море, в землю шведскую.
Тут-то силы-то прошли два полка солдат.
Уж как первой-то полк идет во радостях:
Золотые знамена прираспущены,
Барабанщики во барабаны бьют,
Музыкантички во трубы трубят.
Как второй-то ли полк идет не во радости:
Золоты знамена во чехлах несут,
Барабанщички в барабан не бьют,
Музыкантички не трубят во трубы;
Как Суворова-князя на руках несут,
Вороного коня во поводу ведут,
Кровавое его платье в тороках везут
Мимо садичка, саду зеленого,
Мимо терему, мимо высокого.
Увидала его родная матушка:
«Ой ты сын, ты сын мой, чадо милое,
Ты зачем же, сын, рано напиваешься?»
«Я не сам-то собою напиваюся —
Напоил меня француз свинцом-порохом,
Опохмелил меня чугунными ядрами».
Песни о крестьянской войне под руководством Е. И. Пугачева
Того месяца сентября
Двадцать пятого числа
В семьдесят первыим году
Во Яике-городу
Приходили к нам скоры вести:
Не бывать нам на месте.
Яицкие казаки
Бунтовщики были, дураки.
Не маленькая была их часть,
Задумали в един час.
Генерала они убили,
В том немало их судили.
Государыня простила,
Жить по-старому пустила.
Они, сердце свое разъяря,
Пошли искать царя
Они полгода страдали
И царя себе искали.
Нашли себе царя -
Донского казака,
Донского казака
Емельяна Пугача.
Он ко Гурьеву подходил,
Ничего не учинил.
От Гурьева возвратился,
С своей силой скопился.
К Яику подходил,
Из пушечек палил.
От Яицкого городка
Протекла кровью река.
Он к Илецку подходил,
Из пушечек палил.
Илецкие казаки -
Изменщики-дураки -
Без бою, без драки
Предались вору-собаке.
В Татищевой побывал,
Всю антиллерию забирал,
Рассыпну крепость разбивал.
Из крепости Озерной
На подмогу Рассыпной…
В крепости Рассыпной
Был инералик молодой.
Инерал Лопухин был смел,
На коня он скоро сел,
На коня он скоро сел,
По корпусу разъезжал,
По корпусу разъезжал,
Антиллерию забирал,
Всем солдатам подтверждал:
«Ой вы гой еси ребята,
Осударевы солдаты!
Вы стреляйте, не робейте,
Свинцу-пороху не жалейте
Когда мы вора поимам,
Хвалу себе получим».
Как во славном городе Астрахане
Появился добрый молодец,
Добрый молодец Емельян Пугач.
Обряженный он в кафтанчик сто рублей,
Шеферочек на нем в пятьдесят рублей,
Шапочку набекрень держит,
Во правой ли руке тросточка серебряная,
На тросточке ленточка букетовая
Хорошо он по городу погуливает,
А тросточкой упирается,
Ленточкой похваляется,
Со князьями, со боярами не кланяется,
К астраханскому губернатору и под лад не идет.
Астраханский губернатор призадумался.
Он увидел его из хрустального стекла.
Посылает за ним слуг верныих
Допросить его словесным допросом.
Нагоняли его слуги верные,
Допрашивали его словесным допросом:
«Какого ты рода-племени?
Царь ли ты, или царский сын?»
«Я не царь и не царский сынок,
А родом – Емеля Пугач.
Много я вешал господ и князей,
По Рассеи вешал я неправедных людей».
Судил тут граф Панин вора Пугачева:
«Скажи, скажи, Пугаченька Емельян Иваныч,
Много ли перевешал князей и боярей?»
«Перевешал вашей братьи семьсот семи тысяч.
Спасибо тебе, Панин, что ты не попался:
Я бы чину-то прибавил, спину-то поправил,
На твою-то бы на шею варовинны возжи,
За твою-то бы услугу повыше подвесил!»
Граф и Панин испугался, руками сшибался:
«Вы берите, слуги верны, вора Пугачева,
Поведите-повезите в Нижний городочек,
В Нижнем объявите, в Москве покажите!»
Все московски сенаторы не могут судити.
Ты звезда ли моя, звездочка,
Высоко ты, звездочка, восходила:
Выше леса выше темного,
Выше садика зеленого.
Становилась та звездочка
Над воротами решетчатыми.
Как во темнице, во тюремнице
Сидел добрый молодец,
Добрый молодец Емельян Пугачев.
Он по темнице похаживает,
Кандалами побрякивает:
«Кандалы мои, кандалики,
Кандалы мои тяжелые!
По ком вы, кандалики, доставалися?
Доставались мне кандалики,
Доставались мне тяжелые
Не по тятеньке, не по маменьке -
За походы удалые, за житье свободное!»
Нет больше народного заступника
Емельян ты наш родный батюшка!
На кого ты нас покинул?
Красное солнышко закатилось…
Как осталися мы сироты горемычны,
Некому за нас заступиться,
Крепку думушку за нас раздумать.
«Уж ты ворон сизокрылый,
Ты скажи, где милый мой».
«А твой милый на работе,
На литейном на заводе;
Не пьет милый, не гуляет,
Медны трубы выливает,
Емельяну помогает.
Пошла слава по народу,
Что Пугач казачья роду,
Твой-то милый – то ж казак,
Помогать казакам рад
Он напрасно помогает:
Из Рассеи тьма солдат
На Урал идут,
Пугача возьмут,
Полонят его и всю армию,
Твоему казаку снимут голову,
Снимут голову, пустят по воду,
А тебе, молодой, век вдовою быть,
Век вдовою быть и бунтаршей слыть».
«Я солдатов не боюся,
С милым вместе отобьюся.
Лети, ворон сизокрылый,
А я следом за тобой,
Где горюшенька мой милый
Проливает кровь рекой».
Салтыков с казаками переправляется за Кубань
Куда ты, куда, наш Салтыков-князь,
Князь, да ты убираешься,
Через матушку Кубань-реку
Да ты переправляешься?
Переправившись Кубань-речушку,
Да ты сам становишься -
Занимать себе лагерь на пятнадцать верст,
Со пикетушками, со разъездушками -
Ровно на двадцать.
Не грозная туча, туча грозная,
Она, туча, поднималася,
Поднималася в горах ордычушка,
Она, сила неверная.
Суворов ведет солдат на французов
Не две тученьки, братцы, не две грозные, братцы, ах, из гор
выкатались,
Ах из гор выкатались -
Выходила да наша сила-армия, братцы, ах, во чисто поле, Ах во чистое поле;
Выходил да он, всё наш родный батюшка, братцы, ах, да наш
граф Суворов,
Ах да наш граф Суворов.
Он своею да генеральской палочкой, братцы, ах, да он
командрует,
Ах да он командрует:
«Ой вы братцы, да братцы вы солдатушки, братцы, бейте,
не робейте,
Ах бейте, не робейте!
Свинцу-пороху, братцы, вы солдатушки, братцы, ах, да вы
не жалейте,
Ах да вы не жалейте!
У государя да, братцы, вы солдатушки, братцы, ах, у него
казны много,
Ах у него казны много.
Самого-то вы ворога француза, братцы, ах, на штык
