пересыхает, становится трудно дышать, как будто на шее завязывается невидимая удавка.
— Да, конечно.
И пока я мысленно бьюсь в конвульсиях, этот чудесный человек, дитя солнца, вдруг поднимается, показывая, что переговоры окончены. Максимум, что я успеваю, — это проследить, чтобы он взял документы с собой, и вручить ему весь запас чая, который не выбросила Алена.
Стоит им покинуть мой кабинет, как дышать становится значительно легче. Отчасти потому, что чай покинул пределы офиса, отчасти потому, что Алена, чувствуя вину за собой, довольно быстро убрала со стола чашки. Ну и еще потому, что угроза срыва контракта пока миновала.
Расстегиваю пару пуговиц на рубашке. Ну и денек! Облегченно выдыхаю. Все-таки хорошо, что я забыл этот галстук.
— Ты знал! — обличительно выдаю я, глядя на Ярова.
— Откуда? — удивляется тот. — Даже когда я не был женат, нашему общению с Таканохаши это ничуть не мешало.
Я утыкаюсь в поисковик, читаю про японцев то, что не успел дочитать, и убеждаюсь в своих самых худших подозрениях. Они не отказывают напрямую. Когда они хотят отказать, они юлят и торопятся уйти.
Хочется рвать и метать. Останавливает то, что я на работе и это мой офис. Потом чинить, восстанавливать.
— Алена! — зову я, и она тут же влетает в кабинет. — Чай я попробовал, приличным человеком побыл. А теперь организуй мне мой любимый напиток по версии моего секретаря. И все, что к нему полагается.
Кошусь на Ярова. Может, и правда не знал? Верится слабо. А с другой стороны, и он не всегда может все спрогнозировать. К примеру, если бы он рассчитывал, что в пятьдесят женится в третий раз, мы бы столько раз не парились над его завещанием.
— На двоих, — добавляю, подумав, и смотрю на друга.
Яров откидывается на спинку кресла. Раздумывает о чем-то.
— Да не переживай ты так, — говорит, — с этим контрактом не сложится — сложится с другим.
— Что-то у тебя сегодня с советами не очень выходит. Может, потому, что ты их даешь насухую?
Я приглашающе машу рукой в сторону подноса, который заносит секретарь. Рюмки, бутылка водки — из холодильника, даже слегка запотевшая, — соленые огурчики, маслины, шпроты, хурма, бутерброды с колбасой, паштет, белый хлеб. Скорость и происхождение трапезы сдают с потрохами нарезанная кубиками свежая морковь и листья салата.
— Вот это верни Марине Ивановне в бухгалтерию, — говорю, убирая две последние позиции. — А всем остальным за мой счет организуй доставку… чего там? Суши, пиццы — что захотят. Спасибо, Алена, спасла меня. Хоть за две недели впервые нормально поем.
Она выходит из кабинета очень довольная и румяная. Я запираю дверь на замок и наливаю по первой стопке.
— Ну а теперь давай советуй, — говорю я после второй. — Как сделать развод для женщины наименее болезненным. Финансовую сторону я беру на себя. Но слезы, мольбы, липовые признания в любви, заламывание рук — этого хотелось бы избежать.
— Ты все-таки собрался жениться? — глубокомысленно похрустывая огурчиком, интересуется Яров.
— И жениться, и разводиться. И ты мне в этом поможешь.
Яров берет еще один огурчик и грызет его с таким удовольствием, как будто это не его жена, а он сам вынашивает ребенка. Я тянусь к бутербродам. Кажется, аж рука подрагивает от нетерпения, пока подношу его ко рту.
— Странно, что ты думаешь о разводе, хотя еще не женился, — говорит Яров. — А вдруг понравится?
— Если бы там было так хорошо, — я намеренно делаю паузу и смотрю на него в упор, — у меня бы не было столько клиентов по бракоразводным процессам.
— Хорошо, помогу своим опытом, — ухмыльнувшись, он берет новый огурчик. — Чтобы избежать всего, что тебе так не нравится, просто увеличь отступные. Но тут важно не переборщить, а то признание в любви ты точно получишь.
— Очень ценная помощь. Но я имел в виду кое-что другое. Договорись с Аллой. Меня она вряд ли захочет услышать. Ты, наверное, уже в курсе, что я расторг с ней контракт. А тебе она не откажет.
— В курсе, — кивает Яров. — Мне вернулись деньги на счет. Но второй раз я оплачивать ее услуги не буду. Я надеялся, что тебе повезет встретить женщину, с которой захочется жить, разделить свою жизнь. А ты думаешь о разводе. Я не имею привычки вкладываться в изначально провальный проект.
— Не провальный — я как раз рассчитываю, что он будет очень успешным, — а краткосрочный. Думаю, месяца на два-три. Максимум на полгода. Для фиктивного брака достаточно. Все, что тебе нужно сделать, — это договориться с Аллой, а ее услуги я оплачу.
— А что, для фиктивного брака у тебя самого на примете никого нет?
— Твоими стараниями из женского круга у меня осталась только Маргарита Аркадьевна. Если на свадьбе японцы увидят ее, хрен мне, а не контракт. Подумают, что я так долго присматривался, что невеста успела на пенсию выйти. И решат, что так же веду и дела.
— А есть кто-нибудь помоложе? Хоть кто-нибудь, кто тебе нравится? Может, и свахе звонить не придется. Давай повспоминай хорошенько — для тебя это существенная экономия.
Стимул, конечно, хороший, но не срабатывает. У меня нет никого из знакомых, кто подошел бы на роль фиктивной жены.
Не к месту вспоминается музыка, свет и как мы с Анжеликой в танце скользим по паркету. Я даже прислушиваюсь к своим ощущениям: может, опять где-то покалывает? Нет, вспомнилось просто так.
Отмахиваюсь от этого воспоминания, и тут же лезет другое. Ночной город, который расстилается у твоих ног, и благодарный взгляд карих глаз за то, что привел сюда, поделился этой игрой света и тени, жизни и смерти.
Длинные ноги, высокие каблуки, запах шампанского, каштановая копна длинных волос, которую хотелось потрогать, сжать в кулаке… И эхо двух голосов:
— Думаю, с меня массажа достаточно.
— Уверена?
— Да.
Так ярко представилось все, что тут один из двух вариантов: или мы выпили много, или мы выпили мало. Первое, если что, уже не исправить. А вот второе — вполне.
Я разливаю водку. Опрокидываю
