— Не стоит, — слышу у себя за спиной голос Маргариты Аркадьевны, едва успев переставить посуду. — Я сама.
— Если вы мне подскажете что и куда, я вам помогу.
— Хватит того, что Александр Юрьевич сегодня работает. — Она неодобрительно хмурится. — Отдохните. Если хотите, прогуляйтесь, осмотрите дом с улицы. Хотя погода, конечно, не очень.
И уже довольно темно, поэтому у меня большие сомнения, что прогулка будет увлекательной. С другой стороны, спать еще рано, и я вообще сомневаюсь, что сегодня усну. Слишком много событий.
Взяв из комнаты кроссовки и куртку, я выхожу на улицу. Мягкий свет фонарей помогает рассмотреть беседку и аккуратную дорожку, игриво прячущуюся за дом. Пройдя по ней, обнаруживаю бассейн, неподалеку какую-то пристройку. Открыв дверь, понимаю, что это баня.
Наверное, хорошее дело, но я рада, что в доме есть ванная. Кстати, на улице действительно стало прохладней, да и дышала я воздухом долго, поэтому обратно возвращаюсь едва не вприпрыжку. В ванную! Хочу в ванную!
В доме тихо. Не слышно и не видно ни Маргариты Аркадьевны, ни Есения. Может, уже у себя отдыхают?
В ванной комнате для меня уже все подготовлено: и белые махровые полотенца, и даже белый халат. Безразмерный, с биркой, так что его до меня никто не носил. Сплю я в пижаме — шорты и майка, но сейчас облачаться в шелк не хочется. Кожа разгоряченная, так что халат приходится кстати.
Взяв пульт, усаживаюсь на кровати. Найти что-то интересное не получается, я останавливаюсь на старом кино. Полчасика посмотрю и…
Наверное, я все-таки засыпаю. А потом вздрагиваю от какого-то щелчка и не могу понять, что происходит. Темнота, разбавляемая лунным светом, незнакомая комната, чьи-то приближающиеся шаги.
Шаги?!
Резко перевернувшись на другой бок, всматриваюсь в мужской силуэт. Воронов. Идет так спокойно. Уверенно. На ходу скидывает футболку и бросает ее куда-то… ну, надеюсь, на кресло. Не стелет же он себе мягкий ковер.
— Ты… Вы комнатами ошиблись, — подсказываю ему.
Со сна мой голос звучит тихо и сипло. Наверное, тише, чем шепот. Поэтому подсказка моя не срабатывает.
Он запускает пальцы под резинку штанов.
А может, у него лунатизм? Я бросаю взгляд на окно: что у нас там? Полная или растущая?
Рассмотреть я это не успеваю. Подойдя к кровати, Воронов усаживается на нее. Секунда моего замешательства, и…
— Что вы здесь делаете? — удивляюсь я и натягиваю на себя одеяло, которое он успел с меня скинуть.
— Как что? — спрашивает он, устраиваясь на моей кровати. — Пункт семьдесят девятый нашего договора. Помнишь?
Вспомнишь тут, как же! У него стостраничный контракт! У меня не было времени столько читать!
— Я тебе помогу, — вкрадчиво сообщает он, и я уже надеюсь, что в нем есть хоть что-то хорошее, как вдруг… — Жена должна заботиться о том, чтобы муж пребывал в отличном расположении духа. Вот чувствую: я в шаге от того, что мое настроение испортится. Можно сказать, еле держусь!
— Смею напомнить, у нас с вами фиктивный брак! Без интима! Иначе вам полагается штраф.
— Да? — Он ненадолго задумывается, а потом склоняется надо мной и выдыхает мне в губы: — Плевать. Заплачу!
Глава 29
Анжелика
Кто еле держится — так это я. Сон перебил, кислород почти перекрыл, одеяло у меня отобрал.
— Вы слишком легко расстаетесь с деньгами, — пыхчу я, стараясь одновременно увернуться от поцелуя и сбросить с себя внезапную тяжесть.
— Ради улучшения настроения я готов расстаться не только с ними, — отвечает он и демонстрирует, что имеет в виду, пытаясь задрать мою майку.
У него дела обстоят лучше, чем у меня. Под его натиском мои попытки проваливаются — я чувствую, как он скользит губами по моей шее. А еще как его рука касается моей обнаженной кожи.
Кружит. Искушает. Заставляет меня привыкнуть к этим ощущениям. А потом продвигается выше.
— Александр Юрьевич! — шиплю я, когда его пальцы наглеют. — Вам лучше уйти!
— Столько готовились, столько пили вдвоем, столько старались — и видишь, все зря, — шепчет он, обдавая горячим дыханием мои плечи. — Снова по имени-отчеству. Нет, по-моему, я пришел как раз вовремя. Достоверность под ударом. Нужно углубить наше знакомство, чтобы ты больше не сбивалась.
Действительно, так и есть. Попытка дистанцироваться тоже с треском проваливается. Мало того, что его это не остужает. Это его заставляет действовать, и очень активно. Помедлив, его рука решает избрать другое направление и опускается вниз.
— Александр!
Его рука опускается к кромке моих шортиков. Я упираюсь в его грудь ладонями и угрожающе шиплю:
— Алекс! Если ты не перестанешь, клянусь, я…
Он резко останавливается.
Прекращаются попытки стянуть с меня одежду. Прекращаются поцелуи. Он просто склоняется надо мной, внимательно всматривается в лицо.
— С клятвами нужно быть осторожней. А то мы вот сегодня пообещали: «Вместе в горе и в радости», и что? Настроения нет, ты пытаешься меня выставить.
Абсурд. Но его ворчание почему-то кажется милым. С трудом держусь, чтобы не начать его успокаивать. Наверное, на то и расчет. Он просто манипулятор.
— Зачем ты пришел? — интересуюсь я. — Ты же не думал, что я действительно соглашусь? Зачем тогда мы подписывали контракт и обсуждали эти детали?
— Вспомнил, что так и не выдал тебе абонемент в свою комнату. Подумал: без него ты зайти постесняешься. Решил зайти сам.
Меня начинает потряхивать от смеха, но я стараюсь держаться. Тем более что он выглядит как человек, которому далеко не смешно. Еще и так грустно вздыхает. Я сжимаю пальцы, чтобы все-таки не поддаться соблазну.
— Спасибо, очень мило с твоей стороны, — говорю я. — Буду еще больше тебе благодарна, если ты вернешься к себе. Обещаю! Для горничных я минут пять похраплю. Скорее всего, они видели, что ты зашел в мою комнату. Минут десять ты уже здесь. Так что все более чем достоверно.
— Десять минут?! Ты серьезно?! — Его брови изумленно взлетают вверх, и вместо того,
