похожая на униформу каких-нибудь строителей или дворников, словно их совсем не заботил камуфляж под природное окружение. На рукавах у тех, кто был повернут к Максиму боком, виднелись нашивки в виде перевернутого солнца. Сомнений не было — это были старые знакомые из секты наркоманов «Mir of Fear», значительно преуспевшие в адаптации к суровым условиям «черного спектра». Пожалуй, это был наихудший расклад из всех случившихся за последнее время.
— Ну, теперь мы точно попадем на собственную казнь, — горестно произнес Толик.
— Простите, мужики, — приступ раскаяния, парализующий волю, овладел Максимом.
Он закрыл глаза, выдавив веками из них две скупые слезы. Всё, на что он решился, в свете происходящего показалось таким бесполезным. Далась ему эта загадка черной зоны. Она не стоила жизни его товарищей и его собственной. В погоне за ней, как за миражом, он теперь реально оставит Машу вдовой, а Веронику сиротой. Он представил их реакцию на известие о собственной смерти, и ему стало невыносимо жаль своих девчонок.
— Ладно, командир, а ля гер, как говорится, ком а ля гер, — Толик вздохнул. — Никто не знает, что нас ждет. Пока что мы переходим из рук в руки, как переходящее красное знамя. Если это движение по кругу, то обязательно вернемся к началу.
— Очень хотелось бы в это верить, — тихо произнес Макар. — У меня мурашки от этих немтырей, я даже в их сторону смотреть боюсь. Чего они ждут?
— Эй, ребята! — неожиданно выкрикнул в сторону сектантов Толик. — Мы чего-то ждем?
Парочка страховщиков обернулась и пристально уставилась в глаза Толику. Тот мгновенно побелел, глаза расширились от ужаса. Макар быстро сообразил, и закрыл его спиной от дурманящего взгляда. Затем отвесил Толику звонкий шлепок ладонью по щеке. Товарищ пришел в себя и часто заморгал, словно не мог понять, в какой из реальностей сейчас находится.
У него на лбу выступила испарина. Он стер ее вместе с грязью рукавом, размазав по всему лицу.
— Твою же мать, — произнес он дрожащим голосом. — Как с того света вернулся.
— Не дразните их, и не смотрите в их сторону от греха подальше, — посоветовал Максим.
Через несколько минут вдалеке показался черный дым, как от старого тепловоза. Вскоре донесся шум надрывно работающего дизеля, по которому плакал капитальный ремонт. На дороге, идущей от деревни, показался грузовик с обшарпанной кабиной. Выхлопная труба у него была задрана выше кабины, и извергала могучий столб копоти. Под лобовым стеклом во всю ширину радиаторной решетки красовалась эмблема в виде перевернутого солнца.
— Автозак, — предположил Толик. — По нашу душу.
Немтыри выстроились вдоль дороги, словно почетный караул. Крайний из них посмотрел на пленников и вдруг произнес обыкновенным человеческим голосом:
— Быстро на ноги. В глаза не смотреть.
Максим с товарищами повиновались. Поднялись все, кроме Егора, лежащего без сознания. Грузовик, обдавая вонью и вибрациями работающего мотора, остановился. Теперь Максим имел возможность рассмотреть его тщательнее. Это был не автозак, скорее, дом на колесах, передвижная резиденция. Жилой модуль был собран на базе вахтового автомобиля, но переделан до неузнаваемости. Типичный такой сектантский промоавтомобиль, с надписями, символами, какими-то болтающимися бирюльками и прочим, предназначение которых не было понятным.
Открылась дверь в корме машины. Оттуда вывалилась хромированная лестница и вышли два вооруженных человека в форме с яркими вставками канареечных расцветок. Они заняли место по обе стороны от лестницы. Затем, медленно вышагивая с демонстративным достоинством, показался мужчина с длинными волосами и длинной, но аккуратной бородой. На нем была надета холщовая некрашеная туника и обувь, очень похожая на лапти или сандалии. С первого взгляда могло показаться, что это персонаж из библейских времен, которого занесло в непростое время машиной времени.
Мужчина спустился и прошелся вдоль линии немтырей, превратившихся в неподвижные памятники. Максим почувствовал, как волна какой-то неведомой силы сопровождает этого человека. Набравшись храбрости, он нарушил запрет и посмотрел ему в глаза. Мгновения хватило понять, что это была глупая затея. Нервная система Максима вдруг перестала посылать импульсы, разъединилась. Остановилось сердце, мышцы обмякли, зрение, слух, обоняние и прочие чувства исчезли.
Максим готов был упасть, как подкошенный, но чужой разум взял над ним контроль, удержав на месте. Видимо, это была демонстрация силы, чтобы впечатлить пленников и дать им понять, с чем они имеют дело. Через секунду Максим снова владел своим телом и больше не пытался смотреть в глаза этому человеку.
— Вы, наверное, слышали обо мне, — произнес незнакомец бархатным голосом. — Меня зовут Фирлез, бесстрашный. Я был тем человеком, который знал о приходе тьмы и смог приготовиться к ее приходу, как гостеприимный хозяин в ожидании дорогого гостя. Теперь я — это она, она — это я. Мы многое пережили по милости слепцов, считающих нас безумцами, но трудности закалили нас, и только утвердили в нашей правоте. Вы слабые, глупые люди, пытающиеся бороться с ветряными мельницами, превозносящие то скотство, перед которым благоговели до наступления тьмы. Мир вокруг меняется, но не вы. Вместо того, чтобы жить в среде, которая создана не по вашей прихоти, вы с упорством идиотов пытаетесь изменить ее насильно. Но у вас нет этих сил. Вы слабаки. Вам проще убить тех, кого вы не понимаете, чем принять. Мы — не вы, и потому мы вас не убьем, а дадим шанс стать одними из нас. Тьма с радостью поделится с вами силой, и научит смотреть на мир иначе.
— А что, тьма может починить ваш грузовик? — дерзким тоном спросил Толик.
Фирлез посмотрел на него и широко улыбнулся.
— Это вещь, которую не жалко выбросить после того, как она сломается. Вещи служат нам, а не мы им. Пройдет время, и всё, что было создано для потакания человеческим слабостям, исчезнет. И никто не будет об этом сожалеть. Всё, что нам нужно, уже есть в нас.
Фирлез закончил проповедь, еще раз осмотрел пленников, не смеющих поднять глаза, и вернулся в машину. Грузовик завелся, накрыв облаком солярочной копоти пленников и отряд «страховщиков».
— В машину! — скомандовал один из них.
Максим не сразу понял, о какой машине идет речь, хотя никакой другой рядом не было. Сложно было представить себе, что Фирлез решил ехать с ними в одном закрытом пространстве. Однако пинок под зад не оставил ему других вариантов.
— А Егора что? — спросил Кайрат, опасаясь, что придется бросить товарища умирать.
— С собой, — скупо объяснил «страховщик».
Егора аккуратно подняли за ноги и неповрежденную руку. Раненая потемневшая конечность волочилась по земле. Один из охранников вынул нож, ловко отсек ее, и пнул в сторону. Оказалось, что внутри салон машины разделен
