на два пространства. То, в котором находился глава секты Фирлез, было отделено перегородкой с дверью. Пленники оказались в узком тамбуре без окон. В нем стало совсем темно, когда захлопнулась дверь.
Грузовик, натужно сотрясаясь телом, тронулся.
— Интересно, куда нас повезут? — спросил Макар.
— Тебе же сказали: обращать в своих, — Толик зло засопел. — Сдохнуть было бы приятнее, чем становиться одним из этих зомби. Был человеком, а стану ретранслятором. Разрешите представиться, ретранслятор Анатолий. Умею транслировать чужие идеи, к которым не имею никакого отношения.
— А если нам понравится? — предположил Кайрат.
— Понравится, но это будем уже не мы, — Максим от бессилия заскрежетал зубами.
Ему не хотелось терять связь с семьей. Они были его смыслом, его религией и даже миром, который был больше и значительнее, чем вся «внешка». Пока они были у него, Максим был нужен самому себе. Будучи в том сознании, в котором он находился сейчас, все проповеди Фирлеза, тронувшие какую-то часть души своей правотой, теряли свою ценность. Не хотел он быть немым прислужником проповедника, чьи настоящие идеи наверняка оставались не озвученными. Его речь была умелым спичем, скармливающим публике, по сути, правильные идеи. Но истину о том, что человека надо судить по поступкам, а не по словам, никто не отменял. А дела, творимые сектой, сложно было считать душеспасительными.
Грузовик, засвистев истершимися тормозными колодками, замер. Открылась дверь в комнату Фирлеза. Из нее вышли двое охранников с неживыми лицами, спустили трап, и, бесцеремонно поддавая твердым носком солдатского ботинка под зад, выгнали Максима и друзей наружу. Егор остался лежать внутри. Максим огляделся. Они снова оказались в той же деревне, из которой пытались сбежать. Чумазое местное население сходилось к машине, с благоговейным видом взирая на Фирлеза.
В первых рядах среди них был живой Митяй, в простреленной одежде с черными следами крови.
— Живой, — Толик тоже заметил его. — Если можно так выразиться.
Максим понял, что имел в виду его товарищ. Было ли то состояние, в котором находились ретрансляторы, жизнью? Их способ существования напоминал функционирование прибора, от которого человеку требовалось выполнение определенной работы. Они даже чинились, как любой сломанный прибор, что еще больше убеждало в их примитивном предназначении.
Фирлез начинал представление, ради которого явился в одну из своих вотчин. Жители деревни смотрели ему в глаза, а он им, обходя всех по кругу. Многих затрясло в мелких конвульсиях, но кажется, им это нравилось. Максим учуял присутствие тьмы. Она была и раньше, но не лезла на глаза. А сейчас она пропитывала воздух, наполняя его статическим электричеством. Толпа будто копила заряд, чтобы разрядиться в электрод, которым являлся Фирлез.
Максима и его товарищей начало мелко потрясывать, как от передозировки адреналина. Ладони вспотели и сделались холодными, будто на улице стоял не летний зной, а осенняя промозглость. Прозрачный воздух над местом ритуала загустел и стал похож на прозрачный пар, клубящийся над горячим источником. Народ начал подвывать и гримасничать в одном ритме, будто слышал беззвучные команды дирижера, руководящего процессом. Вполне ощутимое напряжение неизвестной силы росло.
Двое охранников вынесли из будки носилки, накрытые простыней с ритуальной вышивкой. Фирлез подошел и откинул простынь под восторженный вдох толпы. На носилках лежал дымчатый кристалл, отдаленно напоминающий очертания человеческой головы. Максим зажмурился из-за обволакивающего сознание давления черного спектра. Любопытство все равно пересилило. Он открыл глаза. Носилки установили на деревянные перекладины, которые изначально приняли за привязь для коров.
Охранники удалились в машину и вернулись оттуда с Егором, который по виду уже был мертв. Фирлез величественным движением взял в руки кристалл. Егора уложили на освободившиеся носилки. Глава секты обошел вокруг них несколько раз, держа кристалл над покойным. Толпа гудела, предвосхищая следующий акт представления. Фирлез остановился и медленно опустил кристалл на голову Егора. И в этот момент вся энергия, которую выплеснули жители деревни, неведомым образом разрядилась в кристалл. Он приобрел собственное свечение, проступающее сквозь дымчатые грани лиловым отсветом.
Примерно минуту ничего не происходило. Егор выглядел все таким же мертвым, а камень постепенно тускнел. И вдруг его тело дернулось. Он выгнулся в пояснице и задергал единственной рукой. Народ возликовал. Фирлез, довольный собой и результатом представления, поднял кристалл над собой. Ликование толпы усилилось. Все как один упали на колени и воздели руки в сторону кристалла. Хотя глава секты не произнес ни слова за все время, Максим понимал и чувствовал, что он общается со своей паствой непонятным для него способом.
Егор сел. Огляделся по сторонам. Его взгляд, совсем не похожий на взгляд того Егора, которым он был раньше, скользнул по товарищам с полным безразличием.
— Это не Егор, — тихо произнес Кайрат.
— Это ретранслятор по имени Егор, — пояснил Толик. — Человек Егор умер.
Максим согласился с ним. Хотя внешность у их товарища осталась прежней, внутреннее чутье предупреждало, что это другой человек, или существо, или марионетка.
— А нам-то что уготовано? — трагическим голосом спросил Макар. — Держусь из последних сил.
Надо было признать, что пару дней назад Макар вряд ли бы выдержал подобное представление, насыщенное черным излучением. Какие-то трансформации в организме уже произошли. Максим ощущал, как спектр ослабил хватку, и с замиранием сердца думал о том, как скоро он превратится в одного из этих ретрансляторов.
По окончании обряда местные жители вывезли в качестве приношений продукты, которые производили. Их загрузили в машину. Убрали носилки и кристалл. Егор влился в толпу местных жителей. Несмотря на рану, он выглядел хорошо, будто с ним произошла чудесная регенерация. Максим решил подойти к нему и заговорить, чтобы окончательно убедиться в своих подозрениях.
— Егор, — обратился он к нему, смотрящему в сторону Фирлеза с нескрываемым обожанием.
Бывший напарник повернулся к нему и долго рассматривал, будто выискивал в закоулках памяти связанные с Максимом воспоминания.
— Что, командир? — он вспомнил.
— Ты остаешься?
— Да. Здесь прекрасно. Жаль, что я не знал этого раньше.
— Ясно, — Максим пожалел Егора, хотя и понимал, что, скорее всего, и сам вольется в эту толпу блаженных слуг черного спектра.
— А мой папка опять живой.
Максим посмотрел вниз и увидел того самого пацаненка, который смотрел им в щель сарая. Тот держал за шею Кузьму, который пытался выбраться из его объятий.
— Тогда я забираю своего друга. Ты не любишь животных, — Максим вытащил из рук ребенка котенка и убрался подальше от толпы.
— Теперь нас снова пятеро, — Максим бережно убрал рыжего питомца в пустой подсумок.
— А что Егор? — спросил Толик. — Узнал?
— Да, узнал, сказал, что ему тут нравится.
Толик тяжко вздохнул.
Обряд закончился. Фирлез исчез в машине. Двое охранников
