Калифорнийской провинции Общества Иисуса – 100 тысяч долларов.
Всем остальным следовало обращаться за благотворительной помощью в Фонд Конрада Хилтона. В целом Конрад Хилтон завещал своим наследникам и близким друзьям чуть больше 1,5 миллиона долларов из своего состояния в 200 миллионов, а вместе со стоимостью акций – из 700 миллионов. Или как резюмировали юристы Фонда Конрада Хилтона: «Он выделил своим родственникам, близким, коллегам и сотрудникам менее 1 % всего своего состояния, а оставшуюся сумму передал на благотворительность».
Ниже приводим красноречивое послание Конрада, адресованное всем директорам фонда его имени:
«Существует естественный закон, закон Божий, который обязывает вас и меня облегчить жизнь страдающих, угнетенных и обездоленных. Благотворительность – высшая добродетель и великий канал, через который милость Господня изливается на человечество. Эта добродетель объединяет людей и вдохновляет их на благородный труд. <…> Любите друг друга, ибо это есть полный закон: потому что наши братья, люди, заслуживают любви и поддержки – их нельзя оставить без помощи в нищете и темноте. Занятие благотворительностью объединит всех людей в единое великое братство. <…> Всегда ищите возможность укрыть маленьких детей под зонтом вашей щедрости; жертвуйте на их школы, больницы и храмы. Ибо, хотя они обречены нести бремя наших ошибок, в своей невинности они являются вместилищем наших надежд на развитие гуманности. Помогите их защитникам и опекунам, сестрам Божьим, которые отдают свою любовь и труд всей жизни на благоденствие человечества, ибо они обращаются лично ко мне, заслуживая помощи Фонда».
Он особенно выделил сестер-монахинь Лорето, «ибо этот орден первый основал образовательные институты в моем родном штате Новая Мексика». Также он упомянул сестер Пресвятого Сердца Христова как «еще один орден, которому я помогал в Чикаго, но и другие учреждения заслуживают поддержки, в особенности больницы».
Слова Конрада были внушительны и действенны, его намерения были изложены исчерпывающе ясно: он оставлял свое состояние не друзьям и не близким, а на благотворительную деятельность. С 1946 года он написал 32 завещания и дополнений к ним, все при содействии и совете одного и того же проверенного – Джеймса Бейтса. Ни по одному из этих завещаний он не оставлял родственникам большие суммы. Напротив, согласно каждому из них основная часть его состояния предназначалась для благотворительности. Он всегда этого хотел.
Часть XIII
Борьба за наследство
Глава 1
Франческа оспаривает завещание
Хотя сыновья Конрада получали по завещанию незначительные суммы, они и без того были богатыми. Обоим уже давно принадлежало значительное число акций и других активов компании, которые стоили миллионы. По словам Майрона Харпола, к моменту смерти отца состояние Баррона оценивалось на сумму в 26 миллионов долларов, так что он не очень нуждался в завещанных отцом акциях на сумму 750 тысяч. Скорее, распределение акций между сыновьями было сделано Конрадом из формальных соображений. Баррону, Эрику и их собственным наследникам было бы более выгодно, если бы Конрад предоставил им контрольный пакет акций его громадной империи, но он этого не сделал, и они не в силах были это изменить. Вероятно, Конрад решил сделать своих сыновей опекунами созданной им семейной империи, но не ее владельцами.
Сложный был человек Конрад Хилтон. Многих ставили в тупик его поступки в отношении сыновей и компании. Он действительно хотел, чтобы компания оставалась в семье и продолжала процветать, однако не дал сыновьям реальный и полный контроль над ее деятельностью. Большинство наблюдателей не знали, как Баррон и Эрик отнеслись к такому решение, поскольку ни один из них публично не обсуждал завещание отца. Будучи таким же опекуном состояния, как и Джеймс Бейтс, Баррон знал обо всех пунктах завещания по крайней мере за год до смерти отца, но не пытался убедить его внести в него изменения, во всяком случае, так он показал позднее под присягой. Можно предположить, что он заранее рассказал о них Эрику, чтобы тот не питал слишком больших надежд на наследство. Однако ни тот ни другой не имели с Франческой достаточно близких отношений, чтобы предупредить ее. Поэтому хотя Франческа прекрасно знала о прижимистом характере отца, она была неприятно поражена столь маленькой суммой своего наследства. К удивлению примешивались разочарование и обида. Получалось, что человек, которого она всю жизнь считала папой, даже после смерти выразил ей пренебрежение.
Франческе было уже тридцать лет. Свой волевой и решительный характер она в равной степени могла унаследовать как от отца, так и от матери. Всю жизнь она безуспешно пыталась завоевать признание Конрада Хилтона и остальных членов семьи. Теперь она поняла, что ей не остается ничего другого, как оспорить завещание, о чем после его оглашения ее мать заявила одному из юристов Хилтона, своему хорошему другу Грегсону Баутцеру.
– Ну, теперь вы видите? – спросила Жа-Жа Баутцера на встрече, во время которой обсуждались последние события. Она в бешенстве швырнула на стол толстую папку с завещанием Конрада. – А все вокруг только и говорили: «Ох уж эта Жа-Жа! Это настоящая охотница за деньгами!» Выходит, я знала его лучше, чем остальные, не так ли?
– Успокойтесь, пожалуйста. – Как юрист Конрада и давний друг Жа-Жа Баутцер в очередной раз оказался в затруднении. Он напомнил ей, что в это трудное время Франческе нужна ее помощь. – Вы всегда были стойкой, сейчас не время терять голову.
– Но моя дочь не заслуживает подобного пренебрежения! – стараясь овладеть собой, заявила Жа-Жа. Она допускала, что между нею и Конрадом действительно были проблемные отношения, но «Франческа в этом не виновата». – Вы всегда были на нашей стороне, Грег, и понимаете, что это несправедливо.
– Вы вырастили дочь сильной и умной, она сумеет пережить это тяжелое разочарование. В конце концов, Жа-Жа, это всего лишь деньги.
– О, только не надо этого покровительственного тона! Это не годится ни вам, ни мне. Кроме того, мы живем в реальном мире, а не в стране сказок. – Она подчеркнула, что деньги дают власть, особенно женщине. Деньги всегда означают независимость. – В жизни важны именно деньги, и только те, у кого они есть, так не думают. – Когда Грегсон заметил, что Конрад все-таки упомянул Франческу в завещании, она возразила, что он оставил ей всего на 25 тысяч больше, чем Оливии Уэйкмен. – Неужели это справедливо? Передайте Хилтонам, что мы будем бороться. Если они хотят семейной тяжбы, они ее получат! И Фрэнси это сделает, можете мне поверить! – на прощание заявила она.
При всей решимости Франчески, ей нелегко было противостоять империи Конрада Хилтона, в распоряжении которой были неограниченные средства и знаменитые юристы. У Франчески ничего подобного не было. Борьба за получение справедливой, по ее мнению, части наследства размером хотя бы в 50 миллионов долларов, или, как сказал ее адвокат Роберт Уолкер, «на что она имела право как дочь», – обещала дорого ей обойтись. Ответчиками в этом процессе должны были стать все остальные бенефициары: ее братья Баррон и Эрик, а значит, их дети и дети Ники; все внуки Конрада; его сестры, племянники и племянницы; близкие помощники вроде Оливии Уэйкмен и Хьюго Менца; десятки монахинь и монахов, а также других служащих, участвующих в благотворительной деятельностью. Это означало, что все эти люди по закону будут ознакомлены со всеми документами, касающимися заявления Франчески, в том числе с прежними завещаниями и дополнениями Конрада Хилтона, в большинстве которых он не признавал ее своей дочерью.
Франческа не знала, что во всех завещаниях, которые Конрад написал с 1947 по 1955 год, он ясно указывал, что она не получит от него ни цента. Он уклончиво назвал ее «дочерью, родившейся у Жа-Жа Габор». Но в 1955-м, когда Франческе было восемь лет, Конрад, видимо, стал теплее к ней относиться, так как в завещании от 3 июня этого года он признал ее своей дочерью и завещал ей трастовый фонд в размере 50 тысяч долларов. В последующих завещаниях Конрад подтверждал, что Франческа получит именно эту сумму. В октябре 1960-го он увеличил ее до 100 тысяч, исключил трастовый фонд и внес условие, что наследство должно быть выдано ей по первому требованию. Однако Жа-Жа Габор и Франческа Хилтон не подозревали обо всех этих решениях вплоть до момента, когда они были оглашены на судебном процессе.
Кроме того, Франческе, как и ее матери, предстояло дать показания о своих личных отношениях с Конрадом. После чего эти разоблачительные показания станут доступны не только всем ответчикам по судебному иску, юристам и адвокатам, но и читателям газет, печатающих отчеты о процессе. Но, несмотря на это сильнейшее вторжение в ее личную жизнь, Франческа решила, что дело того стоит. Она хотела бороться… Нет, она вынуждена была бороться.
