и стал бы ортодоксальным евреем, если бы не «рыбная лавка», как он говорил. Когда он учиться поехал, отец сказал, что денег нет, и не проси. Считал, что сын дурью мается, и себя своими рисунками не прокормит. Наверное, думал, что сын на коленях приползёт. Но, Мовша таки стал художником. Его даже советская власть признала. Домой вернулся уполномоченным комиссаром губернии по делам искусств, чтобы художественным просвещением заниматься. И он занимался, довольно успешно. Школы организовывал, открыл художественное училище, даже я там учился. Но потом там начались склоки, и он уехал в Москву. Ездил во Францию, войну в Америке пережил. Везде много работал. После войны осел во Франции. Признание постепенно росло, он становился всё более популярным. Из-за его происхождения иногда возникали проблемы, когда «еврей, родившийся в России» выполнял заказы для христианских и католических организаций Нью-Йорка и Парижа. Но всё же, талант брал верх над условностями.
— А Вы, встречались с ним, во взрослом возрасте? — спросила мама.
— Встречался, и не раз. Правда, встречи были короткими, нас ведь только с музеем, с выставками, или по линии Министерства Культуры за границу выпускали. Последний раз во Франции, в ресторанчике мы с ним хорошо посидели, детство вспоминали. Он всегда был рад соотечественникам. Связь с Родиной он не терял. А мне, вообще был очень рад.
— Я слышал, что наши соотечественники там не очень хорошо живут. В ресторане, кто платил? Я слышал, у них там каждый за себя платит? — поинтересовался папа.
— Представляете, мы не заплатили. Он сказал, что в ресторанах давно уже не платит. Он даже деньги с собой не носит. Схожу в ресторан, говорит, назавтра владелец ресторана на своём меню фрагменты моих картин напечатает. И стул туристам показывает, на котором я сидел. И ещё напишет, якобы, это мой любимый ресторан. Я спросил его, богат ли он? Он ответил, что деньги у него есть, но сколько точно, не знает, и даже не интересуется. Сказал, что деньги приходят сами, отовсюду.
— Дядя, может, он просто хотел на Вас впечатление произвести? — усомнился папа, — смотри мол, какой я крутой! Сижу вот тут, во Франции, и бесплатно вино пью.
— Нет, он уже был слишком известен, чтобы пытаться впечатлять меня, приятеля из детства. Но, признаюсь, мне тогда всё это показалось в диковинку. У нас-то его не сильно жаловали. Однако, мы слишком хорошо друг друга знали, чтобы я постеснялся спросить его об этом.
— Я старик, — ответил он, — мне всё это уже давно без разницы. А когда кромсают мои работы на этикетки для винных бутылок или на одеколон, не знаю что и думать. Но сейчас, я меньше всего хочу спорить с виноделами и парфюмерами. Лишь бы голову не морочили. А деньги, их с собой не унесёшь. Будь я молодым, наверное, думал бы иначе….
— Европейская культура, — говорю я ему, — вот как во Франции искусство ценят…
А он ответил, — да, ценят. Хотя иногда думаю, купят картину, повесят на стену, а рядом чек в рамочке. Вот сколько заплатил. Так вот и ценят.
— Дядя, если он такой знаменитый, почему же у нас его никто не знает? — спросила Танечка.
— Наверное, потому, что за границу уехал, — догадалась мама, — у нас таких не любят.
— Нет, почему же, — возразил дядя, — его работы хранятся в Русском музее, в Ленинграде. И в Эрмитаже, гравюры и графические работы хранятся. Живописи, к сожалению нет. А в Москве в Третьяковской Галерее есть несколько полотен, в Пушкинском музее живописные работы. В его родном Витебске, правда, там графические работы, а из живописи только копии. Ну и конечно, большинство работ за границей, во Франции, там он больше всего работал. Его работы хранятся в Америке, в Англии, Испании, Голландии. Он один из самых знаменитых художников мира.
— Мойша Хацкелевич? Ты когда-нибудь слышала о таком? — спросил папа маму.
— Да, не Мойша он! Его так только в Витебске, в детстве звали. Признаюсь, специально вас запутать хотел. Чтобы вы поняли, откуда гении берутся. В мире он известен под именем Марк Шагал.
— Ну, если Шагал, тогда конечно, — согласился папа, — художник он, конечно, в мире известный. Но, раз уж заговорили, объясните, пожалуйста, почему. Мне попадались репродукции картин Шагала. Там разные фигуры по небу летают. Некоторые изображения напоминают детские рисунки. Думаешь, такие художники вообще рисовать не умеют. Как объяснить их популярность? Может, просто мода такая?
— Первый учитель Шагала, был выпускником Императорской Академии Художеств. Он писал портреты в классическом стиле. Именно он разглядел талант Шагала и помог ему найти связи в Петербурге. Выставка Шагала, ещё живущего автора, вопреки всем правилам была устроена в Лувре. И он был удостоен высшей награды Франции. Если это мода, то она растянулась до сегодняшнего дня. Судите сами, можно ли это назвать модой?
— Так я сразу и подумала, что это Шагал, когда Вы про Витебск заговорили, — подала голос Танечка, — но Вы сказали, какой-то Мовша….
— Но, позвольте, дядя, — удивилась мама, — Вы хотите сказать, что вот тот мальчишка, что Танечку в таком неприличном виде нарисовал, великий художник? Как Шагал?
— Танечка! Мовша, Мойша это то же, что и Моисей, так его родители назвали. Марком он стал позже, уже во Франции. А про парня этого, нет, конечно. Его стиль совершенно другой, с Шагалом ничего общего. Впечатляет воздействие созданного им изображения. А великий он или невеликий, станет известно только в конце его жизни. Вопрос «личность и талант», сам по себе очень старый, если не вечный. Сколько споров было, и до сих пор спорят. Гениальными, мы признаём личностей состоявшихся, проявившихся и утвердивших себя. А сколько талантов так и остаются в тени, и умирают в неизвестности. На что они способны? Безусловно, как на хорошее, так и на плохое. Так что, вопрос риторический.
— Так этот мальчишка по-Вашему, гений? Что-то я не пойму, — настаивал папа, что такого особенного Вы увидели в этом рисунке?
— Как же вам объяснить-то, так сразу. Вы, наверное, видели, как художник работает. Он делает набросок, что-то стирает, исправляет, уточняет. Художник ищет, и затем уже выдаёт окончательный результат. Так, как он себе его представляет. Но, чтобы одним движением вдохнуть жизнь… Этот не ищет, он знает. А кто тот, кто знает?
— Поэтому Вы говорите, рука Бога?
— Ну, да. Хотя вернее будет сказать — от Бога, рука от Бога.
— А может дьявола, или демона? Дядя, а Вы не преувеличиваете?
— Хотелось бы верить, что Бога. А насчёт преувеличений; вы ведь, наверное, слышали, что Ислам, религия, запрещает изображать живые существа. Там сказано,
