вистические хитросплетения языка заставили науку языкоз-
нания вывести мотивационную суть термина «мораль», через
латинский звуковой корень «мос» (родительный падеж – «мо-
рис»). Хотя ни сам латинский язык, ни этимологическая на-
ука не имеют определённого смыслового значения этим тер-
минам. Термин «мос», как обозначение единого плода «сом»,
душа зла света «с + мо + с», моделирует словесную единицу
«морис». Что в системе нахского языка, обуславливая величие
яви «сомр + си», звуковой математикой аргументируется, как
определение, не имеющее никакого отношения для матрич-
ной звуковой основы к понятиям «обычай» и «нрав». Возмож-
но, соответствуя правилам самой системы, оно имело какие-
184
то особые решения, но для русского и нахского языков, кроме
сумятицы и хаоса, оно не может принести никакой грамма-
тической пользы. Заложенный в основу словесной единицы
«мораль» древнеславянский термин «орало» куда более зна-
чимый аргумент для учёных языкознания изыскивать соб-
ственное этимологическое определение термину «мораль».
Ведь не медные копья и мечи перековывали древние пионе-
ры этой уникальной системы, на звуковые «орало». При та-
ком подходе, загнанным в тупик труженикам языкознания
не пришлось бы удивляясь констатировать о существовании
синонима этому термину «нравственность» в собственном
языке. Очередной раз, повторяя средневековую ошибку, при-
вить временные ветки промежуточных эпох к генеалогиче-
скому древу собственной звуковой пряжи, которая существует
и будет существовать как особый шифр северной цивилиза-
ции, несмотря на временную консервацию древнеславянской
глаголицы. Зная, что наступит время, когда придётся собирать,
разбросанные греко-латинской системой звуковые камни Се-
вера. Основа словесной единицы «мораль», как и термина
«молитва», уходя в глубину тысячелетий, при любых этимо-
логических изысканиях, связана с началом возникновения
цивилизованного витка, который охватывает промежуток
нескольких эпох, обкатавших письменность каламом, от пер-
гамента и кожи до современной бумаги. Где на смену клино-
писной палочке и глине предыдущего витка эпох пришел сна-
чала уголёк, а затем краски с тростником и свинцовый калам.
Завершили этот эволюционный бум атрибутики письма бу-
мага и графитовый карандаш. Поэтому язык, оперирующий
как собственным изобретением термином «мораль», должен
обладать звуковыми решениями этимологии мотивацион-
ных значений словесным единицам «калам» и «карандаш».
Существующие этимологические определения по этому по-
воду, через звуковые системы азиатских шифров и тюркского
языка, если и устраивали средневековое мировоззрение, то
не отвечают требованиям времени высокоточных наук со-
временного мира. Где ничтожная запятая играет куда более
важную роль, чем целый трактат для средневековья. Однако,
как видно из этимологических выводов науки языкознания,
185
эти современные правила точных наук над этой наукой не
особо довлеют. Иначе бы не было путаницы ни с карандашом,
ни с тюркским карманом «кис». Последний настолько запу-
тал историю звуковых единиц, что принятый изначально за
естественный карман «кис – к + и + с» дух основы света ста-
ли принимать за мешок или кошель, куда насыпали денег. И
эти мешки, по заключениям этимологов, не пришивались к
одежде, в силу чего возникло выражение «держи карман». Вот
так, дорогой читатель, такими щедрыми были раньше люди,
подставляй только карман, и тебе наполнят его деньгами. Да
вы что, господа уважаемые языковеды, в кои это веки кто-то
кому-то даром протягивал денежные средства, которых всег-
да не хватает самому себе. Перевернув с головы на ноги базо-
вый матричный смысл и кармана, и кис, вы же продолжаете
лить воду на ту же мельницу, что и алхимики средневековья.
Которые, вслед за кровавым крестом «Голгофы», заложили
начало консервации древнеславянской глаголицы, где знак
«кси» и является математическим неизвестным «икс» – «х».
В нахской звуковой системе, как мы писали раньше, одно из
смысловых значений звука «х» реальное время. Это реальное
время, как естественный карман «кис», содержит в себе вез-
десущий дух «к», душу света «с» и основу их смешивания «и».
Поэтому в звуковой математике, как непостижимый време-
нем вездесущий дух, он играл роль неизвестного в решениях
цифровых задач. Русский аналог нахскому термину «карман»
является научной обработкой бытового применения. Изна-
чально предназначенный как укромный уголок медитации
энергетики духа поклонения, карман не являлся мешком со-
бирания денег.
/ Кис + и + с. = Карман + месива + света.
Энергия + повеленья. = Ка + амрн.
Кис. – С + ки + ик. = Угол + шапки + сапога.
Небытия + во власти. = Ан + карм. – Карман.
=== = К + и + си. = Духа + основы + величья.
Торжество + пространства. = Амк + арн. / =======
К + и + си. = Духа + основы + искра.
Энергии + материи. = Канр + ма. /
186
Безусловно, как мы отмечали раньше, основной причи-
ной путаницы в этимологических изысканиях являются со-
хранившиеся в нахской системе звуковые единицы, которым
нет аналогов в других языковых шифрах. Поэтому, имея раз-
вёрнутое применение в русском языке, термин «карман» дей-
ствительно не был кошельком хранения денег, в силу участия
в нём звука «к». В нахском же языке этот пресловутый мешок
или кошелёк для денег называется «бохча». Что означает не-
кое вплетение в одежде сироты, и для штанов, и для рубашки,
то есть халата «ох, бо, хач, аб». И как констатируют звуковые
решения, при адаптации тюркским языком термина «кис»,
были упущены матричные особенности терминологии и
древнеславянского, и нахского языков. Именно присутствие
звука «к» обусловило возникновение в русском языке ла-
скательного возгласа «кис-кис», которым подзывают кошку.
А аналог нахского выражения «бохча» – кисет обязан присут-
ствию звука «к», в силу хранения в нём естественного табака,
который без духа созидания не может быть выращен. Целый
ряд значимых матриц русского языка, на основе термина
«кис», охватывают довольно пространную фазу звуковых
направлений овеществления субъективности естественных
процессов бытия. Без знаний, исходящих из собственного ми-
ровоззрения, никакой язык не способен адаптировать чужие
звуковые узлы, интерпретируя их значения со смысловой на-
чинкой условий собственного бытия, при этом закладывая в
основу своего языка сравнительные афоризмы с философ-
ским уклоном назидательного порядка. Читатель, наверное,
знаком с русским лакомством «кисель», который и сам, на-
верное, готовит с удовольствием. В зависимости от настро-
ения он может быть молочный, овсяной или клюквенный.
И вот, когда этот Иван, не помнящий родства, вспоминал
своего забытого дальнего родственника, почему-то говорил
удивительные слова: «Седьмая вода на киселе». Попутно за-
метим, что у нахского этноса и по сей день жениху, не знаю-
щему своих предков до седьмого колена, не отдаст свою дочь
замуж ни один род с многовековой историей прошлого. Не
тут ли, дорогой читатель, зарыта та метафизическая собака
187
древнеславянского Ивана, считавшего дальнего родствен-
ника своей седьмой водой на генетическом киселе северно-
го «молозива». А то навряд ли возлежавшему в полудрёме на
собственном тёплом камине бородатому ушкуйнику пришла
бы на ум такая несусветная мудрость. Находясь среди такого
изобилия естественных благ просторов северного края, где,
