Валя Панова сидела в приёмной за своим столом и рисовала на листе бумаги чёртиков. Она закончила почти все организационные мероприятия, связанные со свадьбой Зои и Мельникова. Зоя из-за своей занятости не могла этим заняться, и сбросила на Валю все заботы по подготовке свадьбы, вплоть до составления меню и планирования размещения гостей за столиками. Составить меню для ста двадцати человек, да ещё и рассадить их было непросто, и Валя несколько раз переделывала план размещения гостей. Зоя хотела, чтобы свидетельницей у неё на свадьбе была Валя, но та отказалась. Вале было непросто принять решение придти на свадьбу к близкой подруге, с которой они совсем недавно строили планы совместной свадьбы двух пар: Зои с Мельниковым и её с Матюшиным. Валя часто ходила на могилу Матюшина, носила ему цветы и плакала. Однажды на кладбище она встретила мать Славы Миронова, могила которого была рядом с могилой Лёши. Славина мать принесла водки и немного закуски — в этот день Славику должно было исполниться двадцать шесть лет. Они вместе выпили за Славика, потом за Лёшу, и Вале стало немного легче. С тех пор Валя приходила на могилу к Лёше со стограммовой бутылочкой водки, и ей становилось немного легче, когда она выпивала половину, а иногда и целую бутылочку. Но как-то Зоя услышала запах спиртного от Вали и страшно ругала её. Могла ли Зоя, думала Валя, с высоты своего счастья понять её? Валя выплакала весь запас имевшихся у неё слёз и теперь приходила к своему Лёше с сухими глазами, но с такой же бутылочкой. Отношения между Зоей и Валей стали напряженными, но Валя на это мало обращала внимания — счастливые люди не могут понять горе других людей.
Валя чертила чёртиков и думала: покупать ли сегодня бутылочку или идти к Лёше без неё? Зашедший в приёмную Самохин привёл с собой девочку, и Валя вспомнила её. С этой девочкой приходил недавно Грузнов, парень из уголовного розыска, чем-то напомнивший ей Лёшу Матюшина. Может взглядом, может ещё чем-то — ведь Лёха перед поступлением на работу в их компанию служил в ОМОН’е, и ушёл оттуда из-за малой зарплаты.
При первой встрече Валю очень тронула трагедия этой девочки, и она устроила её в детский дом. Валя не раз хотела узнать, как там живётся Юле, но всё было как-то недосуг. Сейчас Валя внимательно выслушала девочку и задумалась. Проблему со школой, по мнению Вали, будет несложно решить, ведь ещё действует закон о всеобщем среднем образовании. Но она подумала, что, возможно, следовало бы девочку устроить в педагогический техникум, если ей нравится возиться с малышами. А вот как быть с маленьким мальчиком и его сестрёнкой, Валя не знала и пошла с девочкой к юристу компании Юрию Константиновичу. Юристу было уже лет за семьдесят, но Зоя держала его потому, что он каким-то шестым чувством чувствовал крючки в договорах и, в свою очередь, сам мог так сформулировать пункты договора, что потом в арбитраже разводили руками, но сделать ничего не могли. Юрий Константинович остро реагировал на погоду — то она сырая и дождливая, то она снежная и холодная, то она жаркая и сухая, и часто не приходил на работу, поэтому Валя возила материалы ему домой. В особых случаях, когда он был очень необходим, Зоя посылала за ним машину. Сегодня он удостоил фирму своим посещением, и Валя повела Юлю к нему на консультацию. Однако консультацию они не получили: Юрий Константинович пояснил, что он специализируется в совершенно другой области юриспруденции и не знаком с законодательными актами об усыновлении детей.
— Понимаете, девушки, есть жилищное законодательство, есть трудовое, есть уголовное, гражданское процессуальное и т. д., — пояснил он. — Когда у вас болит зуб и вы приходите к окулисту, он может вам чем-то помочь?
Они ушли от него, и Валя решила связаться с тем парнем из уголовного розыска, который привёл Юлю. Номер телефона она узнала у Самохина и позвонила ему.
Грузнов, когда ему позвонила Валя, был на месте и работал над материалами по очередному преступлению. Вчера вечером собаки, выгуливая в лесу своих хозяев, раскопали труп человека. Патологоанатомы установили, что у человека вырезаны обе почки и забрано много крови. Это была не потеря крови, а очень напоминало забор крови. Почки вырезали аккуратно, так мог вырезать только опытный хирург, поэтому всё указывало на то, что это будет дело о торговцах человеческими органами и поставках донорской крови.
Глухарей или висяков, как называли нераскрытые убийства, становилось всё больше и больше, а людей для их раскрытия не было. Недавно Грузнову добавили ещё одну звёздочку, и он стал капитаном, заняв место Чернова, но подчиненных у него в группе больше не стало — два практиканта и трое оперов. С раскрытием тяжких преступлений дела были очень плохие, эффективность работы низкая, да и что могла сделать их группа с таким объемом работы?
Было, конечно, и много простых дел, которые раскрывались мгновенно. За минувшие сутки зарегистрировано три бытовых убийств и одно самоубийство. Армейский офицер Н., отвозивший документы в Москву, неожиданно вернулся из командировки днём раньше и поехал сразу же не в комендатуру, а домой. Дома он застал жену, развлекающуюся с двумя неизвестными ему мужчинами. Жена, мелькнув голым задом, с визгом скрылась в спальне и нырнула под одеяло, а оба мужика, прикрывая половые органы руками, оторопело стояли посреди комнаты. Н. выхватил табельное оружие, и в квартире стало четыре трупа — офицер после убийства остальных, пустил себе пулю в лоб. Горестно завывала его жена, когда, вернувшись с работы, увидела эту картину. В истерике, она рвала на себе волосы и проклинала себя за то, что дала ключ своей подруге, а Грузнов провёл воспитательную работу со своими ребятами: прежде чем стрелять в женщину, убедись, что она твоя жена.
В этот же день после обеда одна женщина убила своего любовника, который в постели признался ей, что переспал с её подругой и та оказалась лучше, чем она. Женщина в ярости помчалась на кухню, схватила кухонный нож и вонзила любовнику в промежность.
Вечером мужик, обидевшись на жену, крепко выпил и по привычке вышел в открытое окно. Раньше они жили на низком первом этаже, поэтому муж в пьяном виде практиковал выход на улицу через окно, но уже полгода, как семья улучшила жилищные условия и жила на седьмом этаже, а старая привычка осталась. Жена стояла на балконе и разговаривала с соседкой, когда муж шагнул на улицу, поэтому имела абсолютное алиби. Других людей в квартире не было, поэтому не было оснований считать, что его выбросили из окна.
А ночью тринадцатилетняя девочка убила вора, который забрался в квартиру. Родители девочки уехали на дачу, оставив её одну дома, и она, проснувшись от постороннего звука, увидела в комнате какого-то дядьку. Девочка побежала на кухню, схватила туристский топорик, о который споткнулась, и когда вор вошёл следом за ней на кухню, тюкнула дядю топориком по голове. Тюкнула его плашмя, но дядя скончался от разрыва сердца — оказался очень нервным.
Подобных случаев убийств на бытовой почве было много, и они расследовались легко, но убийства, которые совершались профессионалами, раскрывались очень трудно. Если бы у Шерлока Холмса было в производстве одновременно двадцать дел и над ним нависала бы прокуратура, и суд требовал бы не рассуждений, а фактов, и адвокаты трактовали бы эти факты в удобном для себя виде, то сэру Артуру Коннан-Дойлю не о чем было бы писать.
Звонок Вали застал Грузнова за обсуждением с сотрудниками плана работ по новому делу. Убийство человека и изъятие у него органов для пересадки было очень серьёзным преступлением и, что самое неприятное, оно могло быть взято на контроль политиками и газетчиками. За раскрытие таких громких дел можно получить повышение, но раскрывать их очень тяжело. Для начала надо было идентифицировать личность убитого, для чего необходимо поднять списки пропавших в последнее время людей. А их пропадало очень много и, в большинстве своём, мужчин. Одновременно следовало составить список городских хирургов, которые могли профессионально вырезать почки для их пересадки. Кроме того, надо было проконтролировать станцию переливания крови и больницы, которые недавно получали донорскую кровь. Работы было очень много, а людей катастрофически не хватало.
Звонившую девушку он вспомнил сразу. Впервые он её увидел в связи с делом об убийстве Афонина, а потом, когда привёл Юлю к Самохину. Тогда она заинтересовала его несоответствием глаз остальному её виду. У девушки с чудесной фигуркой, в дорогом импортном костюмчике и благоухающей дорогими французскими духами, были большие грустные глаза, и он прозвал её про себя: «девушка с грустными глазами». Она ему запомнилась, потому что у таких девушек глаза должны быть совершенно другими, но затем он вспомнил, что при покушении на Галину Афонину был убит её парень, по фамилии Матюшин, и понял, почему у неё грустные глаза.
