Звонившую девушку он вспомнил сразу. Впервые он её увидел в связи с делом об убийстве Афонина, а потом, когда привёл Юлю к Самохину. Тогда она заинтересовала его несоответствием глаз остальному её виду. У девушки с чудесной фигуркой, в дорогом импортном костюмчике и благоухающей дорогими французскими духами, были большие грустные глаза, и он прозвал её про себя: «девушка с грустными глазами». Она ему запомнилась, потому что у таких девушек глаза должны быть совершенно другими, но затем он вспомнил, что при покушении на Галину Афонину был убит её парень, по фамилии Матюшин, и понял, почему у неё грустные глаза.
Они договорились встретиться, и через двадцать минут Грузнов встречал Юлю и Валю на улице около главного входа управления. В этот раз у Вали тоже были грустные глаза. Он обстоятельно записал рассказ Юли и обещал разобраться. Отрегулировать Юлины отношения с директором детдома, а также решить проблему со школой или педучилищем, взяла на себя Валя, а разобраться с усыновлением Серёжи должен был Грузнов. Здесь же всплыл вопрос о Юлиной квартире. Если её мать спилась, то она могла продать квартиру и Юля вообще может остаться на улице. Кроме того, надо было съездить на квартиру и забрать у матери все Юлины документы. Это должен был сделать Грузнов с Юлей, но с ними выразила желание поехать и Валя, поэтому решили сделать это, не откладывая в долгий ящик, прямо завтра.
Валя подумала, что решить проблему с придирками директора к Юле будет самое простое дело, и поехала в детский дом. Но разговор с директором был коротким — та сказала, как отрезала: несовершеннолетние девочки не могут работать нянечками. Валя не понимала, почему мыть полы и ночные детские горшки могут только совершеннолетние, и чувствовала, что дело здесь в чём-то другом. Но в чём? Чем могла Юля так насолить директору?
Оставлять Юлю в детском доме Валя не захотела и повезла её в офис, заехав по дороге в кафе, чтобы покормить девочку. Юле было неудобно, что она отвлекает Валю от работы и та даже кормит её за свои деньги, но для Вали это была отдушина. Неожиданно свалившаяся забота о Юле отвлекала её от мыслей о своём несчастье, и Валя была этому рада.
Юля сидела в приёмной без дела, и Валя придумала ей работу — сканировать документы для занесения их в компьютер. В приёмной поставили ещё один стол с компьютером для Юли, и Валя учила её работать на компьютере и сканировать документы. Из кабинета по своим делам неоднократно выходила Зоя и удивлялась, что за девочка появилась у неё в приёмной. Но, видя, что Валя ею занята, решила, что это лучше, чем постоянно ездить на кладбище и пить там водку.
На эту ночь Валя забрала Юлю к себе домой, чем удивила свою мать, недавно вернувшуюся из отпуска. Но мать видела, что забота о девочке благотворно влияет на Валино настроение, и не возражала против того, чтобы девочка у них переночевала. На следующий день Юля снова сидела в приёмной и занималась новым для неё делом.
— А кто эта девочка в приёмной? — спросила Зоя, когда Валя принесла ей входящую почту.
— Это Юля. Помнишь, я тебе рассказывала о девочке, которую привели из уголовного розыска?
Зоя вспомнила, что дней десять тому назад или больше Валя что-то пыталась ей рассказать о юной проститутке, которой нужно помочь, но у Зои не было ни времени выслушивать жалостливые истории, ни желания — напряженная борьба за завод «Импульс» отнимала у неё все силы и время. Этот завод ни её, ни компании не был нужен. Более перспективным, в её понятии, был бы станкостроительный завод, но Гриня постоянно звонил из Москвы и интересовался, как идут дела. С такими бандитами спорить опасно, поэтому она старалась ему не перечить. Но с некоторых пор и Мельников вдруг заинтересовался «Импульсом», утверждая, что об этом просят его друзья. Так как Гриня явно не входил в число друзей Мельникова, то Зоя боялась, что столкновение этих интересов закончится стрельбой, но старалась об этом не думать. Поэтому история малолетней проститутки в тот момент ей была совершенно неинтересна, и она отдала всё на откуп Вале. Зоя помнила, что подписывала какую-то бумагу по этому вопросу в бухгалтерию и только сейчас узнала, что это была не единоразовая выплата девочке, а ежемесячная. Но ругать за это Валю она не стала, потому что, во-первых, сама должна была почитать, что подписывает, а, во-вторых, она видела, что забота о девочке действует на Валю буквально отрезвляюще.
— Валюшка, подумай сама, как я могу воздействовать на детский дом. Давай оформим её к нам на работу кем-нибудь, и пусть сидит с тобой в приёмной, — ответила Зоя на просьбу Вали вмешаться и оказать давление на директора детского дома.
Ближе к вечеру Валя попросила у Мельникова машину, и её, вместе с Юлей, отвезли в гормилицию. Оттуда они с Грузновым поехали на квартиру к Юле и узнали, что её мать уже подписала документы на продажу квартиры. Как выяснил на следующий день Грузнов, взамен мать получала одну комнату в доме барачного типа на окраине города в районе старой одноэтажной застройки. По закону Юлина мать не могла продать квартиру, так как в ней была прописана не только она, но и Юля, однако в справке, выданной паспортисткой ЖЭК’а, Юля не значилось. Дело принимало нехороший поворот, и Грузнов разрывался между своей непосредственной работой и проблемами Юли. Он предполагал, что риэлтерская фирма, купившая практически за бесценок квартиру, упрётся и без боя не сдастся, однако там мгновенно аннулировали договор, узнав, что договором интересуется уголовный розыск по делу, связанному с убийством, находящимся на контроле в Москве. История, которую выдумал и поведал Грузнов, придя в офис этой фирмы, леденила кровь, и фирмачи умоляли его не ввязывать их фирму в эту историю, иначе имиджу фирмы будет нанесён непоправимый ущерб. Паспортистка клялась и божилась, что выдала справку по недоразумению и впредь, если по этой квартире потребуется какая-либо справка, сразу же сообщит лично Грузнову, и тот уже будет решать — выдавать справку или нет.
Грузнов несколько удивился той лёгкости, с которой он решил проблему с квартирой, и предвкушал, как будет радоваться Валя. Эта девушка с каждой их встречей нравилась ему всё больше и больше, и он хотел бы, чтобы их встречи носили не только деловой характер. Закончив вопрос о квартире, он поехал в детский дом к директору, чтобы ознакомиться с документами на усыновления Сережи. Однако реакция директора была чрезвычайно бурной — ей стало плохо с сердцем и прибежавшая медсестра зафиксировала очень высокое давление и пульс 103 удара в минуту. Такая неадекватная реакция удивила Грузнова, и он почувствовал, что с усыновлением ребёнка не всё чисто. Вернувшись в управление, он поручил разобраться с этим делом практиканту, и буквально на следующий день выяснилось, что под документами об усыновлении ничего не было: ни переписки с органами опеки, ни совещаний, ни протоколов, ни комиссий, то есть вообще ничего. Действующая процедура усыновления настолько тяжела, что люди годами добиваются этого, обращаются в различные инстанции, требуют, жалуются, судятся, а здесь нет вообще никакой переписки. Стало ясно, что речь идёт о продаже детей за границу.
Начальник областной милиции генерал Прохоров удивился результативной работе Грузнова, получившего недавно очередное звание капитана. Только что он блестяще расследовал дело, связанное с убийством полковника Смирягина, оборотня в милицейских погонах, а сейчас начал раскручивать историю с продажей детей. Эта история могла стать очень громким делом с освещением его по центральному телевидению, а также с раздачей интервью известным журналистам. В последнее время начала часто поступать информация о том, что многие из российских детей, усыновленных иностранными гражданами, впоследствии используются в качестве доноров для трансплантации органов, кожи и тканей. Чаще всего у маленьких доноров изымают какой-то один орган: сердце, почку, печень, селезенку или костный мозг. После операции от ребенка, как правило, избавляются, не оставляя следов его пребывания в стране. Причём за одного новорожденного заказчики платят от 50 до 100 тысяч долларов. Раскрутка такого перспективного дела могла способствовать повышению имиджа милиции и его собственного, поэтому Прохоров взял это дело под свой личный контроль и распорядился усилить группу Грузнова, придав ему дополнительно ещё двух оперов.
При проведении следственных мероприятий в детском доме выяснилась интересная деталь: у некоторых девочек старшей группы были мобильные телефоны и дорогие украшения, а в их тумбочках обнаружены дорогие конфеты и разные сладости. Медицинское освидетельствование девочек и их допросы выявили ещё одно преступление: растление несовершеннолетних детей и их сексуальную эксплуатацию. Директор детского дома лежала в больнице с обширным инфарктом и не мешала следствию, которое выяснило также и то, что некоторые девочки снимались в порнофильмах на одной из подпольных киностудий.
