Леню пробил холодный пот, но сказать он ничего не успел, потому что мое предложение внезапно очень возбудило Яна.
— Слушай, Мишок, а это идея! Только у нас молотка нет…
— У бомбилы точно есть, — отмахнулся я. — На крайняк, пассатижами приколотим. Или баллонником.
— Чего вам от меня надо?! — Лёнина психика не выдержала и попыталась впасть в истерику. Выходит, в машине я верно угадал — пиписька была дорога ему не просто как память. — Не прятал я вашего друга! Я вообще о нем больше ничего не знаю!
— А кто знает? — Литовец быстро поднес к его шее руку, которой недавно полоснул по лицу.
— Ленивый!
— А это что за зверь?!
— Саша Бивнев!
— Ты популярней! Кто такой этот Саша Бивнев?
— Длинной он! Он тот, с которым ты драться с первым стал!
— А у тебя хороший слог, — похвалил я. — Тебе поэтом работать, рифмы друг на дружку складывать. Глядишь, в люди выбьешься. Где после взрыва обитает Ленивый?
— Не знаю. Там такое началось, что я в туалете спрятался. Мне страшно стало.
— Хреново, — заметил я. — Смелее нужно быть, Леня. Бесстрашнее. Теперь, по твоей милости, нам самим придется Ленивого искать. Ладно, свободен. Письма не пиши и вообще не ищи нас. Ты нам как половой партнер не приглянулся.
Мы развернулись и, разгребая снежок ногами, побрели к выходу. Леня больше интереса не вызывал. Но для очистки совести Ян поинтересовался:
— А не слишком мы с ним жестоко? Может, просто чувак не в курсе событий.
— Может, и не в курсе, — я пожал плечами. — Если бы он вчера стучать на меня не бегал, я бы про него забыл совсем. А так не забыл. Потому что у меня на стукачей память хорошая.
— Саша Бивнев, — Литовец, полностью удовлетворенный моим ответом, легко переменил тему. — Интересно, где такие водятся?
— Не знаю. Ты мне лучше скажи, чем ты ему морду порезал. Только не говори, что ножиком. Ты же не кровожадный, Ян. Ты же вегетарианец.
— Сам ты вегетарианец. Я, между прочим, колбасу люблю. А по морде я его ключом поцарапал, — и он, вынув руку из кармана, продемонстрировал мне самый обычный ключ от врезного замка. — Все равно на морозе сразу не разберешь.
— Ключом — до крови? — не поверил я.
— А я его только недавно сделал. Он еще не притерся…А как мы Сашу Бивнева искать будем, Мишок?
— Откуда я знаю? Я тебе что — тетя Ванга, что ли?
— Давай тогда вернемся и этого придурка еще раз попытаем, — Ян резко остановился, и я врезался в него. Мне это не очень понравилось, и я подтолкнул коллегу в спину.
— Двигай-двигай. Нечего под ноги кидаться. Я не танк, а ты без гранаты. Все равно этот хуцпан ничего тебе не скажет. Сам видел — он сейчас не в себе. Да и вряд ли что знает — кроме того, что сказал. Слишком напуганный, чтобы скрывать что-то. Пипиську ему жалко, ха! Это для таких-то людей, как мы с тобой?!
— А делать-то что будем?
Серьезный вопрос. Я бы тоже не отказался узнать ответ на него. Да и никто другой, подозреваю — применительно к нынешней ситуации.
— Без понятия. Сашу Бивнева могли увезти медики. А могли — пожарные или менты. А еще могло взрывной волной накрыть, и его теперь гвоздиком от стены отколупывают.
— Все, ты победил! — Ян поднял руки, и я заткнулся. А чего зря кислород переводить? Ленивый. Он же Саша Бивнев — не иголка в стоге сена, найдется как-нибудь. Главное, что мы узнали имя. Теперь дело за малым — придумать, с чего начать поиски. Ну, а поскольку думать на ходу было холодно, я решил отложить это занятие на потом. Мне почему-то вообразилось, что сейчас лучше вернуться домой, согреть кофе, и за чашкой-другой, с чувством, толком и расстановкой, в тепле и покое, подумать на тему возможного местообитания Ленивого.
Глупый бомбила, честно дождавшийся нас, с ходу засунул нос не в свои дела — не успела машина отъехать от ворот, натурально:
— Ну, как он? Довели?
— Совсем он плохой, — брякнул я, чтобы отвязаться. — Три раза обмочился, пока вели. Штаны замерзли. Звенят.
— Да, холодно сегодня.
Потрясающий вывод. Он мне настолько понравился, что я отвалил нижнюю челюсть и совсем перестал думать. А зачем? все равно лучше, чем у бомбилы, не получится.
— Куда вас теперь везти?
— К «Колизею», — сказал Ян.
Я с интересом посмотрел на него. Явно что-то придумал. И, похоже, нечто более конструктивное, чем я. Он, конечно, прибалт и по жизни никуда не торопится, но порой в его литовской башке случаются озарения. Хотя по каким поводам — я даже не пытался отгадать. Безнадежное это занятие.
— Хотите на взрыв посмотреть? — бомбила сделал вид, что умнее меня и причины, двигавшие Яном, понял.
— Да, — сказал Ян, но в подробности вдаваться не стал. А я стал:
— Хоть будет, что детям рассказать. А то нарожаю, они вырастут, с вопросами приставать станут. А мне их порадовать нечем будет. Придется Пушкиным радовать.
— А чем тебе Пушкин не нравится? — Ян искоса посмотрел на меня.
— А чего хорошего, что я на нем вырос? Видишь, какой охламон получился.
— Не, все правильно, пацаны, — снова вклинился в нашу интеллектуальную беседу бомбила. — Посмотреть надо. Там зрелище — чистый стриптиз. Я тоже еще разок полюбуюсь.
— В каком смысле стриптиз? — не понял я. — Кругом титьки голые валяются?
— Не, — хохотнул он. — Титьки были, когда летом в Советском районе в женской бане котел рванул. Хорошо, не задело никого.
Дядька был назойлив и глуп, как комар. Все равно по башке дадут, но пожужжать надо. Потому что — смысл жизни.
Я не стал бить его по башке. Я бы с большим удовольствием запихал ему в рот нечто вроде кляпа, но под рукой ничего подходящего не было, а рвать на затычки куртку не хотелось.
Впрочем, мучения скоро закончились. Я протянул бомбиле, как и обещал, второй червонец и, пока он снова не начал нести какую-нибудь чушь в качестве благодарности, мы убежали от него.
«Скорых» у «Колизея» действительно уже не было. А вот три пожарные машины все так же плевались пеной в скелет разрушенного клуба. Зачем — не знаю, он, кажется, уже не горел и даже не тлел. Но больше всего здесь было милицейских машин — их экипажам в ближайшее время безделье не грозило.
Ян кивнул в сторону довольно большой группы, кучковавшейся у ментовского микроавтобуса, и скомандовал:
— Давай туда. Разделимся и поспрашиваем про Ленивого.
— Давай, — кивнул я. — Как амебки — разделимся и поспрашиваем.
Литовец махнул на меня рукой и ушел с умным видом. Которого, между прочим, мог и не принимать — мысль, до которой он додумался, была не самая гениальная. Я бы тоже такую придумал, если бы постарался.
Группа, на которую натравил меня Литовец, состояла человек из пятнадцати. Мерзли в ожидании своей участи, окруженные четырьмя ментами. Кто в верхней одежде, а кто и без оной — видимо, пожарные поспособствовали, залив гардеробную. Этим, облаченным в совсем не жаркие костюмчики, было хреново, но безжалостные менты никого не отпускали. У ментов была конкретная цель — отбуксировать всех свидетелей в отделение и провести дознание. А если кто-то при этом будет испытывать неудобства — это уже не есть проблемы ментов. Не фиг было становиться свидетелем подобных безобразий.
Впрочем, одетые не по-зимнему товарищи меня занимали мало. Потому что чисто инстинктивно я уже выбрал жертву. Которая тоже была одета не вполне по-зимнему. Но и не вполне наоборот — все-таки, норковое манто, пусть и длиной всего по задницу, наличествовало. И еще пара темных колгот. Что до остальных предметов туалета, то я затруднялся сказать что-либо о них. Ни намека на блузку под манто, ни даже видимости юбки снизу. На голове — копна ничем не прикрытых соломенно-желтых волос. Короче, секс-символ в натуральную величину.
Стояла с краю группы, сжимая в руках малюсенькую сумочку и, казалось, не замечала ни мороза, ни суеты вокруг. Проще говоря, не залюбоваться было невозможно. Я и залюбовался. Зажмурился и представил ее ноги на своих плечах. Картинка смотрелась. Правда, секс-символ даже в мечтах не пожелала расставаться с манто, но это ничего. Манто я готов был как-нибудь пережить.
Каким-то образом она почувствовала, какой похабщины я себе нафантазировал, обернулась и смерила меня взглядом принцессы, у которой сперли горошину. Причем, предполагалось, что это моя проделка. Стоять дальше в стороне было глупо. Я закурил и подошел к ней:
— Огоньку не найдется?
— Какого огоньку? — она удивленно посмотрела на тлеющий кончик моей сигареты.
— О, пардон, — извинился я. — С памятью проблемы. — Хотел соврать еще какую-нибудь глупость, но ничего не придумал и сразу перешел к делу. — А правду мне сказали, что Ленивому — хана?
— Кто сказал? — еще больше удивилась она. — Живой Сашка. Только на него пальма упала, руку сломала. В больницу увезли.
— Обманули, ненатуралы, — огорчился я. Она тоже вынула из сумочки сигарету, прикурила. Потом подозрительно осмотрела меня с ног до головы и, выдохнув дым мне в лицо, спросила:
