– Что это с ним? – спросил майор.
– Не знаю. – Его заместитель пожал плечами.
Он склонился над боевиком, расстегнул верхнюю одежду. На груди этого человека была кровь и маленькая ранка.
– Кажется, небольшой осколок вошел в его грудь и задел сердце.
– Задел сердце? Ты уверен?
– Да.
– Почему же он до сих пор жив?
– Точно не знаю. Но он умирает. Продержится не дольше минуты.
– Ладно, оставь его.
У сгоревшего бронетранспортера офицеры наткнулись на матерого боевика, привалившегося к уцелевшему колесу. Сорокалетний мужчина был широкоплеч, одет в новенькую форму натовского образца и вооружен американской винтовкой М-16А3.
Вся его одежда была залита кровью, и сам он сидел в луже. Правая рука привычно сжимала винтовку, левая безвольно висела вдоль туловища.
Пуля большого калибра снесла ему верхнюю половину черепа, при этом пощадив его содержимое. Отбитый кусок кости куда-то отлетел. Бандит сидел, уперев в землю затуманенный взор. По уцелевшему лбу, щекам, подбородку и шее стекали многочисленные струйки крови.
Между тем он продолжал жить. Его грудь вздымалась от редкого дыхания.
Заместитель заметил это и спросил:
– А с этим что делать?
Майор не знал, что ему ответить. Да и не успел бы. Боевик внезапно дернулся и истошно закричал.
Заместитель вздрогнул, втянул голову в плечи и сделал шаг в сторону. Комбат среагировал по-другому. Он вскинул пистолет, дважды выстрелил и оборвал мучения и этого бандита.
Глава 7
Двадцать километров к юго-востоку от Алеппо
Сирийские спецназовцы, сопровождавшие снайперов, от трансформаторной будки сразу круто свернули влево. Это было первым отличием от того маршрута, по которому группа Андреева прибыла на позиции. Затем мастер-сержант, шедший впереди, нырнул в квартал малоэтажной застройки. Начались плутания по многочисленным проулкам и дворам.
– Черт побери!.. Как он разбирает здесь дорогу? – проворчал Грид, запнувшись об очередной булыжник или торчащую арматуру.
– Сам удивляюсь, – вторил ему старший лейтенант.
– Полагаю, он из здешних мест и знает в этом городке каждую подворотню, – проговорил Павел.
– А русский язык этот парень тоже в здешних подворотнях учил?
– Вот этого я не знаю.
Через полчаса группа выбралась к останкам какого-то длинного дома, бывшей школы или административного здания. Здесь бойцов поджидали два бронетранспортера.
Девять спецназовцев мастер-сержанта Гамиля и три снайпера заняли места внутри бронированных машин. Те двинулись в сторону позиций сирийских правительственных войск.
Транспортеры были старыми, а дороги не имелось вообще. Но ехали с ветерком. На случай внезапного взрыва все люки были открыты. Вместе с ветром в чрево боевых машин попадала мелкая пыль, забивавшая все трещинки в коже людей.
– Кажись, выбрались из логова, – сказал Грид и с явным облегчением вздохнул.
– Да, непростая выдалась командировочка, – посмеиваясь, проговорил Суров. – Зато будет что в старости вспомнить. Да, Валера?
– В старости нам нечего будет вспоминать.
– Это почему же?!
– Потому что у нас обнаружат склероз.
Андреев слушал болтовню друзей и помалкивал.
«Рановато парни радуются окончанию эпопеи, – думал он. – Мало ли что еще может приключиться. Для начала надо бы вырваться из города, кишащего боевиками. А потом уже и песни петь».
Когда бронемашины подъезжали к условленному месту, небо на востоке уже просветлело. Пройдет еще пятнадцать-двадцать минут, и над горизонтом появится солнце.
Павел предположил, что радость товарищей преждевременна, и, что называется, как в воду глядел. Ехать до позиций сирийцев оставалось всего ничего, не более двух кварталов, когда бронетранспортеры вдруг резко остановились.
– Что там? – крикнул водителю мастер-сержант.
– Проулок пересекли несколько джипов, – ответил тот, наблюдая за дорогой.
– Флаги есть?
– Не заметил.
– Тогда лучше переждать, – проговорил Гамиль.
Бронированные машины с работающими двигателями притаились в кривом переулке.
– Сержант, чего стоим? – осведомился Суров. – Мы же на броне, а испугались каких-то джипов!
– Нам лучше добраться до места незамеченными, – пояснил тот и добавил: – Если с вами что-нибудь случится, то меня начальство порвет на куски. Приказ был доставить вас в целости и сохранности.
Спустя несколько минут те же самые джипы промчались в обратном направлении.
Теперь уже Гамиль высунулся из люка и попытался рассмотреть машины и их пассажиров при помощи бинокля.
– Это выродки из ИГИЛ. Я видел черные флаги над кабинами. Они наверняка устроили облаву на вас, – сообщил он Андрееву, вернувшись в нутро машины.
Затем мастер-сержант повернулся к экипажу транспортера и приказал:
– Связист, передай нашим, чтобы навстречу нам выдвинулась пара танков. Так будет надежнее. Механик, глуши мотор! Похоже, мы тут надолго зависли.
Двигатель смолк. Связист принялся настраивать частоту.
– Ты же на Крайнем Севере служил, верно?
– Было такое дело.
– Знаешь, так осточертела эта духота, что постоянно хочется думать о чем-то холодном. Расскажи, как там, – пытал прапорщика Суров. – Я ведь никогда не бывал севернее Питера.
– Как-как. Обычное дело. Лето на севере короткое, солнце светит круглые сутки. Правда, не греет. Ночью можно и насмерть замерзнуть, – негромко говорил Валера. – И все-таки летом на севере хорошо. Грибы, ягодки, комары. Хрен бы с тем, что этих кровопийц там много. Но линейные размеры упомянутых насекомых наводили на меня ужас. Они там величиной с чаек, а те – размером с небольшой самолет. Бакланами их кличут.
– А чего ж ты оттуда рванул, если нравилось?
– Мне, Женька, скоро предстоит разменять сороковник, и я автоматически окажусь в зоне умеренного риска. Так что мне не на севере служить лучше, а в средней полосе, там, где родился.
– Какого еще умеренного риска? – не понял тот.
Ожидание в проулке затянулось. Друзья коротали время за привычным трепом, выбрав для обсуждения одну из тысяч вольных тем.
– Врачиха знакомая как-то просветила. Сказала, что после сорока мужик подвержен умеренному риску заполучить серьезное заболевание. За полтинником наступает зона постоянного риска. А после шестидесяти мы должны благодарить Господа Бога за каждый прожитый день.
– Вот те раз. – Суров заметно расстроился. – Я к сорока годам только обзавестись семьей намеревался. И что же? Женюсь и сразу по больницам начну мотаться?
– Ну, это уж как повезет. Мой дед, к примеру, до девяноста лет прожил и по большому счету ничем не болел. Если бы его стенкой бани не придавило, так он еще лет пятнадцать осилил бы.
– Как это его угораздило под баню залезть?
– Ремонтировал. Старые бревна менял, и что-то там случилось. Толком никто не знает. Ну, а ты не затягивай до сорока. Умней, меняй поскорее мировоззрение и ищи подругу жизни.
– Что это значит? – спросил Женька и обиженно глянул на старшего товарища.
– А то и значит. Я же знаю, как ты о бабах отзываешься. Одна тупая, вторая шалава, третья меркантильная…
Павел воспользовался длительной заминкой, устроился на откидной лавочке, прислонил затылок к броне и отдыхал. Он знал, что заснуть, ясное дело, не получится. Да и не любил капитан отключаться в ситуациях, когда его в любую минуту могли разбудить. Потому сидел с закрытыми глазами, с расслабленными мышцами. Просто слушал треп товарищей и тихонько посмеивался.
– Да так и есть, Валера! Я же не придумываю! – распалялся старлей. – Вот представь такую ситуацию. Познакомился с барышней, Марина ее звали, закрутил роман. Все как положено: кино, рестораны, клубы и даже совместная поездка на хороший курорт. Так сошелся с ней, что даже предложение сделать собирался. Идиот!
– Ну?..
– Ты не поверишь! У нее вдруг оказалось двое детей. Одному пацану годик, другому аж два.
– Ты обхаживал эту Марину и не знал о детях? – Прапорщик вытаращил глаза. – Постой-ка. Сколько же ты был с ней знаком?
– Два с половиной года.
– Так, может, это твои пацаны?
– Нет, не мои, – уверенно возразил Суров. – Я там вообще не при делах. У нее двоюродная сестра с мужем в аварии погибла. Вот она детей и усыновила.
Грид смерил Женьку долгим пронзительным взглядом и осведомился:
– Ну а ты что?
– А что я? Маринка сделала свой выбор и меня предупредила, что внезапно стала матерью. Я пытался ее вразумить. Дескать, со стороны мужа полно родственников. Зачем тебе всю ответственность за племянников на себя взваливать?..
– Уже догадываюсь, чем закончилась сия история, – проговорил Валера и тяжело вздохнул.
– Правильно догадываешься. Мы с ней расстались.
– Давно?
– С полгода.
– Ну и дурак.
– Почему это?
– Отношения совсем порвал?
– Нет, мы нормально расстались, по-людски.
