Кок вздрогнул, а затем истошно закричал:
— Вертолет! Вертолет! Они возвращаются! Нас всех убьют!
Нагибин и Катя с Виталием не успели среагировать. Несуществующий капитан Ерохин тоже куда-то запропастился и не отдавал своему коку никаких приказов. Тот действовал сам по себе.
Мужчина в белом халате метнулся к разделочному столу, схватил секач, а затем юркнул к духовке, распахнул дверцу и исчез внутри. Саблин бросился к духовке, с трудом сумел открыть широкую дверцу, потому как кок цеплялся за нее, и стал выковыривать из плиты несчастного человека. Но тот отбивался, кричал. Единственное, что удалось каплею, так это завладеть секачом.
Гул винтов стал уже совсем явственным. Машина шла на снижение.
— Оставь его, — приказал Нагибин. — У нас, кажется, гости. Я вовсе не уверен в том, что они настроены миролюбиво.
Саблин закрыл духовку и машинально посмотрел, не включена ли плита. Ручка регулятора температуры стояла на нуле. Кок перестал кричать и затаился в духовке. Саблин на всякий случай забросил секач на верхнюю полку и вышел из кухни вслед за Нагибиным и Катей.
В небе над станцией закладывал круг небольшой ярко-желтый вертолетик, обтекаемый, как капля. Снизу он казался игрушечным. Большие панорамные стекла, зализанный аэродинамический корпус. На дверце виднелся герб Аргентины.
— AS-350 французского производства, — тут же заявила Сабурова. — Хорошая машина.
— Вот только хорошие ли в ней прилетели люди? — мрачно заметил Саблин, сжимая в руке карабин.
Вертолет приветственно качнулся в воздухе и стал снижаться. Посадка прошла не очень гладко: то ли за рычагами сидел не слишком умелый пилот, то ли что-то было неисправно.
Люк открылся, и на снежный наст спрыгнул молодой улыбающийся мужчина в куртке-аляске. Он же сбросил капюшон, позволив ветру трепать длинные, жесткие, как проволока, черные волосы. Следом выбрался и пилот.
— Кажется, у них при себе нет оружия, — прошептал Саблин.
— А ты в карманы к ним заглядывал? — так же тихо ответила Катя.
Латиноамериканцы, продолжая радостно улыбаться, подошли ближе, поздоровались и представились полярниками с аргентинской станции, расположенной неподалеку. Одного звали Гомес Гуихарро, а второго — Педро Лопес.
— Ну вот, наконец-то у нас появились соседи, — с сильным акцентом произнес Гуихарро по-английски.
— Ваша станция двадцать пять лет находилась на консервации. Всегда приятно увидеть в Антарктике свежие лица. — Лопес широко улыбнулся.
Нагибин, Катя и Виталий все еще вели себя настороженно. Нельзя было исключить, что к происшедшему на Лазаревской аргентинцы имели самое прямое отношение. Многие политические деятели этой страны считали часть территории Антарктиды своей и очень ревностно относились к появлению иностранцев на «их землях».
Могло оказаться, что эти двое прилетели докончить начатое или же просто проверить, разузнать, кто еще и с какой целью появился на обезлюдевшей станции. Поэтому Нагибин, Саблин и Сабурова не стали особо распространяться о том, кто они такие, нисколько не возражали против того, что их принимали за полярников, прибывших на российскую станцию.
Сделать это было не так уж и сложно. Аргентинцы оказались весьма болтливыми и большую часть времени тараторили сами.
— Извините, что с пустыми руками наведались в гости, — энергично жестикулируя, проговорил Гуихарро. — Но мы не надеялись тут никого застать. По сведениям, которые дошли до нас, вашу станцию планировалось расконсервировать недели через две. У нас поломка случилась. Думали, что уже не дотянем до своей станции Сан-Мигеле.
Саблин вновь усмехнулся. Когда у людей, говорящих по-испански, дело доходит до раздачи названий, то все у них становится святым из-за этой вот приставки «сан». Будь то корабль, город, антарктическая станция или банка сардин.
— Поломка серьезная? — участливо поинтересовалась Сабурова, при этом пристально заглядывая в глаза аргентинцам, чтобы определить, врут они или говорят правду.
— Это как сказать. — Лопес усмехнулся. — Когда вертолет на земле, то сущие пустяки. А вот когда идешь на высоте в километр и у тебя начинает барахлить гидравлика, то это сущий кошмар. Подтверди, Гомес.
— Я, честно говоря, чуть не обделался, — подтвердил Педро. — Вертолет стал совсем неуправляемым. Гидравлическое масло виновато. Не умеют у нас в Аргентине делать такое, которое подходило бы для полярных широт. Застывает, а то и хлопья парафина в нем выпадают. Вот вы, русские, производите хорошее масло. У вас же чуть ли не половина страны за полярным кругом лежит, вот и научились.
— Признаюсь, я едва удержался от соблазна, когда здесь еще никого не было. — Гомес повел рукой, указывая на модульные домики Лазаревской. — Мне жутко хотелось приземлиться здесь и украсть бочку антарктического гидравлического масла. Вот тогда мы точно не знали бы проблем.
— Вообще-то у нас его называют арктическим маслом. А еще веретенкой, — сказал Саблин.
— Но суть-то от этого не меняется, — ответил Гомес.
— Бочку я вам не обещаю, но пару канистр презентовать сможем прямо сейчас. Мы вообще-то тут не хозяева, поэтому широких жестов делать не вправе.
— Мы уж чем-нибудь вас отблагодарим, — пообещал Педро. — Вы аргентинские вина употребляете?
— Как-то не приходилось.
— Вот и попробуете. Ждем вас в гости.
— Пошли!.. — Саблин хлопнул Гомеса по плечу и повел к складу горюче-смазочных материалов.
— У меня для вас тоже есть угощение. Я сейчас принесу. — Катя мило улыбнулась и зашагала к кухне.
Нагибин остался с Педро лицом к лицу и посмотрел ему в глаза. Аргентинец, как, впрочем, и большинство южан, самую малость напоминал проходимца, но на страшного злодея походил мало. Как показалось Федору Ильичу, максимум, на что он был способен, так это украсть бочку гидравлического масла. Да и то в случае, если станцией никто не пользовался уже лет десять.
— Много у вас людей на станции? — поинтересовался контр-адмирал.
Сам-то он численность персонала знал отлично, просто проверял аргентинца на вшивость — соврет или скажет правду.
— Пятнадцать человек. Но скоро будет всего двое. На время полярной ночи остаемся лишь мы с Гомесом, чтобы поддерживать жизнедеятельность станции.
По всему выходило, что аргентинец не врал. Вскоре вернулась Катя. Она несла две тарелки, закрученные в полотенца. Одна из них закрывала другую, а между ними лежали котлеты.
— Угощайтесь. Наш повар сегодня перестарался, сделал больше, чем было надо.
Педро взял салфетку, подхватил ею котлету и двумя пальцами поднес ко рту.
— Просто чудесно! Надо же, как сильно ваша кухня отличается от нашей!.. — Он откусывал мелкие кусочки и зажмуривал глаза от удовольствия.
Гомес с Саблиным принесли две канистры масла. Гуихарро все-таки засомневался, стоит ли заменять его прямо здесь. Неплохо было бы связаться с сервисным центром производителя вертолета и уточнить, подойдет ли российский нефтепродукт.
Аргентинцы поблагодарили «коллег» за гостеприимство и стали прощаться.
— Не боитесь лететь? — прищурившись, спросила Катя.
— А мы высоко подниматься не станем, — спокойно ответил Гомес, махнул рукой и направился к вертолету.
— В ближайшее время ждем вас в гости, — почему-то обращаясь к одной Сабуровой, проговорил Педро и двинулся вслед за соотечественником.
Вертолетный винт разогнался, поднял облака снега. Полозья изящной желтой машины оторвались от наста. Как и обещал пилот, AS-350 пошел низко, метрах на сорока-пятидесяти, и вскоре скрылся за горным хребтом.
— Ну и как вам соседи? — поинтересовался Нагибин.
— По-моему, они какие-то мутные, — поставил диагноз Саблин.
— Ты подобрал правильное слово, — согласилась Сабурова.
— В чем же эта мутность заключается? — пожелал получить разъяснения контр-адмирал.
— Они не за маслом прилетали. Да и вертолет у них в полном порядке, — убежденно произнесла Катя.
— Думаешь, эти аргентинцы причастны?..
— А с какой стати кок так всполошился, заслышав стрекот вертолетных винтов?
— Кстати, нам стоит к нему вернуться, а то еще задохнется в духовке, — предложил Нагибин.
Военные моряки заглянули на кухню и поняли, что контр-адмирал опасался зря. Кок в перепачканном халате сидел за столом, подперев голову руками, и раскачивался из стороны в сторону. Он нервно дернулся, заслышав шаги.
Нагибин предупредительно поднял руку и сказал:
— Не бойтесь, мы свои.
— Какие свои? Я вас не знаю. — Кок опасливо косился на пришедших.
— Мы же только что говорили с вами, — участливо напомнила Сабурова. — Вы сказали, что ничего не помните.
— Кто это все сделал? — Кок указал на приготовленный обед.
— Как я понимаю, это вы его приготовили. — Нагибин подсел к столу, заглянул в глаза мужчине в перепачканном халате и напрямую спросил: — А где капитан Ерохин?
