— С рыбаком было веселее, — заметил Василий. — Это часом не какой-нибудь твой приятель? Что-то он больно на тебе повис.
— Первый раз вижу, — признался я. — У тебя хватит денег, чтобы в случае чего заплатить за разбитую посуду?
Я начал вставать, когда псих нанес удар. Хорошо, что успел слегка наклонить голову, иначе он свернул бы мне челюсть.
Но второй его кулак через долю секунды врезался в живот. Я отлетел назад, по пути сбив соседний столик. Сразу перехватило дыхание и красный интерьер почему-то превратился в зеленый.
Не знаю, сколько ребер я бы вскоре недосчитался, но Василий успел обогнуть столик и встать у психа за спиной. В следующее мгновение он захватил руку нападавшего и резко выкрутил ее. И тут же раздался выстрел — свободной рукой мужик как-то смог достать пистолет. Я почувствовал боль на виске, как от ожога. Пуля прошла вплотную.
Василий стукнул снайпера по затылку кулаком. От такого удара и бык бы почувствовал себя неважно. Впрочем, псих недалеко ушел от травоядного.
По проходу между столиков к нам бежали вышибалы. Я не мог сосчитать, сколько их. Наверное оттого, что двоилось в глазах. Добежав, они очень профессионально нас задержали. Вернее, среди задержанных оказались мы с Василием, потому что псих лежал на полу лицом вниз. Рядом с ним валялся пистолет с вмятиной на рукоятке. Такую вмятину могла оставить случайно срикошетившая пуля. Старенькое оружие, видимо, уже побывало во многих переделках.
Подошел курчавый джентльмен в смокинге. Я заметил, что бабочка у него была настоящая, завязанная руками, а не на резинке.
— Мы не любим скандалов, — сказал джентльмен. — Вам надо было пойти в другое место, чтобы устраивать драку.
— Разве была драка? — Василий ухмыльнулся. — Ваш боксер лег в первом же раунде. Эй, ребята, тут чистый нокаут. Кто-нибудь умеет считать до десяти? Или вас не было в классе, когда это проходили?
— Все в порядке, Митрофаныч, эти люди не виноваты, — сказала женщина, на чей столик я налетел. — Первым начал вот тот… Он же и стрелял.
Она прикладывала салфетку к светлому платью, залитому вином из опрокинутого бокала.
— Если вы так говорите… — джентльмен, которого назвали Митрофанычем, сделал знак своей армии, и они перестали выкручивать нам руки.
— Вы хотите, чтобы вызвали милицию? — озабоченно спросил он, глядя на меня.
— Разве кто-то пострадал?
— Верно, — он сразу повеселел. — Просто этот молодой человек слишком много выпил и потерял равновесие.
— Все было точно, как вы говорите, — Василий улыбнулся до ушей. — Поскользнулся на косточке от маслины. Не кладите маслины в мартини — вон какие дырки они оставляют. В лучших домах Нью-Йорка кладут теперь маринованные луковички. Серьезно, — он подмигнул. — Мне одна знакомая рассказывала, она все сериалы смотрит.
Я посмотрел на дырку в стене, которую оставила пуля.
— Все в порядке, — сказал я. — не забудьте сделать ремонт. Но, кажется, сейчас не обойтись без медицинской помощи.
— Хорошо, — кивнул курчавый джентльмен. — «Скорую» вызовут. И приберите здесь, — бросил он стоявшей за его спиной официантке.
Сам наклонился, поднял пистолет и сунул в карман.
Я было открыл рот, чтобы его остановить, но передумал.
— Пока «скорая» приедут, я им займусь, — Василий склонился над лежавшим. — Все-таки я врач, — вовремя вспомнил.
Затем он поднял психа на руки, как если бы тот был куклой, и понес к выходу. У моего дружка силища ломовая, к счастью, он старается ей пользоваться как можно реже.
— Извините, — я повернулся к женщине, которая продолжала прикладывать салфетку к платью. — Мне жаль, что я опрокинул ваше вино.
— Ничего страшного, — она улыбнулась. — Вы не виноваты.
Мне нравится, когда улыбаются женщины с выразительным ртом. У них это получается искренне.
— Что вы пили?
— Мартини.
— Позволите? Два мартини, — сказал я официантке.
— Только не кладите туда оливки, — женщина подняла уголки губ. Я заметил, что невольно сам улыбаюсь в ответ.
— Вы нас выручили.
— Я все видела, — она пожала плечами. — Надо быть осторожным, если за вами охотятся.
— Охотятся? За мной? Просто этому пьянчуге не понравился жест моего приятеля, когда он бросил цветок танцовщице. А может, гвоздика тоже не понравилась.
— Нет, — она покачала головой. — Вы сидели спиной, а я видела. Этот человек хотел подойти к вам в темноте, пока шло выступление. Но ему помешала официантка. А потом зажгли свет, и он разыграл из себя пьяного.
— И все это вы видели в темноте?
— Я хорошо вижу в темноте. Зато когда читаю газету, одеваю очки.
У нее были карие глаза удивительного оттенка. Как у ведьмы. Вполне возможно, ведьмы неплохо видят в темноте.
— Вам не пойдут очки, — убежденно сказал я.
— Поэтому я ношу их только на работе.
— Простите, а где вы работаете? Мне показалось, управляющий с бантиком на шее испытывает к вам горячие чувства.
Я имею ввиду уважение.
— Референт, хозяйка офиса. Деловая переписка, телефонные звонки и все такое прочее. В фирме, которой принадлежит в том числе и этот ресторан.
— Скажите, а ваш шеф — дальтоник, или это нездоровая тяга к определенному цвету? — я провел ладонью по красной скатерти.
— Он не занимается мелочами. Просто вкладывает деньги. Важно, чтобы предприятие приносило прибыль. А всем остальным занимаются партнеры. Вот из-за одного такого партнера я потеряла сегодня вечер.
— Как так?
— Иностранец, впервые в Москве. Полагается культурная программа. Театр, музеи, ужин в ресторане. У нашего президента жена еще с тех пор, когда он служил в чине лейтенанта. Любит иногда за столом спеть про ромашки. Вот я и вынуждена играть роль дамы на таких ужинах. Заодно и заказывать столик, выбирать меню.
— Приятное с полезным.
— Но сегодня ни шеф, ни его гость не пришли. Наверное, изменили план, но про меня забыли, — она слегка нахмурилась.
К нашему столику подошел Василий.
— Больной от госпитализации отказался, — нервно ухмыляясь, сообщил он. — Когда приехала «скорая», он попытался заехать дежурному врачу в челюсть, а потом сообщил старушке фельдшерице, что знаком с ее матушкой. Пришлось его урезониватьта померла, когда он еще не родился. Доберешься сам до дома?
— спросил Василий. — Эта машина с нашей подстанции, у них сейчас пересменок, я бы тоже съездил туда.
— Разве у тебя сегодня дежурство?
— Нет, но как раз сейчас должна заступить на дежурство одна хорошая девчушка, медсестра. Последнее время у нас с ней смены никак не совпадают.
— Понимаю, лети к своей медсестре. Вечер все равно уже не удался.
— Вот именно. Мы еще не созрели до современного общества.
Учти, следующий раз будем выпивать на дому. Только забери у меня этот проклятый коловорот!
* * *
В гардеробе я помог женщине надеть шубку. Шубка была белая и невесомая.
— Вы на машине? — спросила она.
— Нет. Подвозил товарищ, но сейчас он пошел своим путем. Вернее, поехал.
— Метро уже закрылось. А мужика ночью вряд ли кто подбросит.
— Вряд ли кто, — согласился я.
— Мне в Бескудниково. И я бы вас взяла, если по пути.
— Честное слово, по пути.
— Тогда садитесь.
Я обошел машину, отрыл дверцу и наклонился, чтобы сесть…
Неожиданно из салона донеслось глухое рычание и прямо над ухом клацнули зубы. Здоровенные такие клыки.
— Марта, фу, — сказала женщина. — Не бойтесь, садитесь.
— Грозная у вас собачка, — промямлил я. — она что, сидела все это время в машине?
— Без нее я вряд ли взяла вас в попутчики. — она стала разогревать мотор и прислушивалась, как он работает. Я украдкой ее изучал. Неплохо смотрится в профиль: чуть вздернутый носик, на высокий лоб упала челка.
— Так что скажите ей спасибо. Вообще я с Мартой практически не расстаюсь. И хотя знаю, что морозы ей не страшны, всегда переживаю, когда она ждет меня в машине.
— Спасибо, Марта — я обернулся.
Овчарка глухо зарычала.
— Фу, — одернула женщина.
Машина тронулась с места.
— Погода мерзкая, сегодня будет много аварий, — заметил я.
— А вы слышали грозу? — она на мгновение оторвалась от дороги и посмотрела на меня. — Не к добру, верно?
Мне понравилось, что она думает также, как я.
Женщина очень внимательно следила за дорогой, а я старался больше не глазеть на нее. Только заметил, как на левой руке, лежавшей на руле, блеснул ободок обручального кольца.
Дама с собачкой, почему-то пришло в голову. Конец ХХ века. Романтика здесь больше не живет.
Интересно, куда они запирают такую собачку, когда занимаются с мужем любовью?
* * *
— Черт, — сказала женщина. — Черт, черт, черт.
