На длинном столе с мраморной столешницей лежали аккуратно сложенные новенькие комплекты белой одежды.
– Девочки, – елейным голосом произнесла Ольга. – Вы сейчас снимете все, что на вас есть. Вашу старую одежду постирают, высушат и погладят. Раздевайтесь.
Латушко скрестила на груди руки. Девчонки, стесняясь, стали раздеваться. Даже Маша с Дашей слегка конфузились.
– Тут ничего страшного нет, – сказала директорша. – А теперь одевайтесь в новое. – Она взяла один из комплектов и развернула его. – Майка и трусики.
– А на ноги что? – поинтересовалась Маша.
– Пока босиком. Вас ожидает увлекательная игра. Леонид Владимирович объяснит вам правила.
Девчонки быстро оделись, стремясь скрыть наготу, и стали рассматривать себя в зеркалах.
– Причешитесь, улыбайтесь, – посоветовала им Ольга.
Когда девочки привели себя в порядок, Латушко повела их по мощеной дорожке на берег озера. Там уже стояли мальчишки, переодетые в такие же белые майки и облегающие трусы. В раскладном кресле восседал Порошин. У него за спиной высился Дугов, борода которого развевалась на ветру.
На пляже почему-то красовался большой надувной бассейн, заполненной жидкой грязью.
– Девочки, построились по другую сторону бассейна, – распорядилась Ольга.
Все пока походило на занятия физкультурой. Порошин поднялся из кресла, прошелся несколько раз между шеренгами подростков, затем запрокинул голову и посмотрел в небо.
– Я тоже рос в детском доме, – проговорил он. – Конечно, воспитатели заботились о нас, учили. Но не жизни, а наукам. Что в корне неправильно. Человек сперва должен научиться жить, а потом он сам осилит науки.
Это прозвучало несколько непедагогично, но Латушко промолчала.
– Жизнь – жестокая вещь. В ней побеждает сильнейший. Я имею в виду не объем мышц. Главное – стремление к победе, воля, упорство, хитрость и даже коварство. Умение не замечать боль, как свою, так и чужую. Все со мной согласны? – Он прошелся взглядом по воспитанникам детского дома. – Вот ты. Как тебя зовут?
– Вероника, – засмущавшись, ответила девчонка.
– Ты согласна со мной?
– В книгах, фильмах нас учат, что главное – уважение, патриотизм, любовь…
– Достаточно, – заявил Порошин. – Писатели и педагоги врут детям. Посмотрите, что они делают сами, и поймете, что их слова полный обман. Признайтесь себе, что свои проблемы вы можете решать только с позиций силы. Слабого заклюют. Выживает, возносится на самый верх тот, кто способен побеждать в борьбе.
– Вы правы, – сказала Маша.
– Умница, – умилилась Ольга Латушко. – И ты, Даша, так думаешь?
– И я. – Девчонка округлила глаза.
Ведь раньше на уроках Ольга Петровна учила их совсем другому.
– Итак!.. – Порошин вскинул руку. – Я предлагаю вам увлекательную игру, которая учит умению выживать. Вы будете драться в этом бассейне, заполненном грязью точно так же, как и наша жизнь. Здесь не будет команд. Каждый сам за себя. Победит только один.
– Как в фильме, – вырвалось у Даши.
– Да, остаться должен только один. Можно хватать, толкать, душить, совать головой в грязь, таскать за волосы. Нельзя бить кулаком, царапаться и кусать. Из игры выбывают следующим образом. Надо сдаться, если чувствуешь, что не можешь бороться дальше. Просто следует похлопать ладонью, как делают это борцы на ковре. Побежденного тут же следует отпустить. Пусть он выбирается из бассейна. Для начала вы можете объединяться в группы, чтобы расправляться с одиночками. Так легче их побеждать. Но потом вам придется бороться уже со своими, с теми, с кем вы побеждали других. Это тяжело, но вы не должны никого жалеть. Жалость – это слабость. Понятно?
– Понятно, – не слишком уверенно прозвучало в ответ.
– Победитель получит приз. Деньги на карманные расходы. – Порошин показал конверт.
– А сколько там? – спросила Маша.
– Достаточно. – Леонид Владимирович усмехнулся. – Награды нужно получать в конвертах, так, чтобы никто не знал, сколько там. Вы не должны думать, кто перед вами, девчонка, мальчишка, друг или подруга. Начали! – выкрикнул он и хлопнул в ладоши.
Подростки неторопливо залезали в бассейн. Грязь была не очень глубока, до середины икр. Девчонки встали напротив мальчишек, никто не рисковал начать первым.
– Чего ждете?! Выигрывает обычно тот, кто наносит удар первым.
Маша повернула голову к Даше.
– Давай будем действовать вместе, – шепотом предложила она. – Так мы победим.
– Но потом нам придется бить друг дружку, – ужаснулась Даша.
– Толкайтесь, лупите друг друга! – срывающимся голосом прокричал Порошин. – Чего ждем?
Маша бросилась на мальчишку, стоявшего перед ней. Она с ходу врезала ему коленом между ног, когда он согнулся, толкнула его в спину, бросила в грязь лицом, вскочила на него верхом и стала вжимать голову в грязь.
Но мальчишка быстро отошел от коварного удара. Он вывернулся, повалил Машу, схватил ее за волосы, окунул голову в глиняную жижу. Тут на помощь подруге пришла Даша. Вдвоем они стали таскать подростка, бывшего ниже их ростом.
Схватки завязались и рядом. Воспитанники детского дома разошлись не на шутку. Сперва они толкались не очень сильно, как и положено в игре, но азарт нарастал. В основном образовались пары из мальчишек и девчонок. Схватка, предложенная Порошиным, позволяла сжимать, щупать чужое тело под видом борьбы, касаться запретных мест.
– Смелее, смелее! – выкрикивал спонсор, сидевший в раскладном кресле. – Хватай ее, вали, садись верхом! Ну и что, пусть она визжит! Если боится, пусть сдается! Нет запретных частей тела! Ведь и танцы придумали для того, чтобы безнаказанно тискать девчонок на глазах у педагогов! – Голос Леонида Владимировича звучал так, словно ему самому не терпелось броситься в бассейн и толкаться, тягать за волосы, хватать за ноги.
Грязь быстро облепила девчонок и ребят. Под тонкими майками рельефно прорисовывались детали их тел. Глядя со стороны, можно было подумать, что они вообще не одеты, а просто вымазаны.
Порошин от возбуждения то и дело облизывался, глаза его горели, он ерзал в раскладном кресле, но сдерживал себя. Ольга Петровна с тревогой смотрела на него, явно опасаясь, что он прямо сейчас набросится на одну из девчонок.
– Леонид Владимирович, – прошептала Латушко. – Все только начинается. Держитесь. Вернее, сдерживайтесь.
– Не мешай, старая сводня, – прошептал в ответ Порошин. – Я умею растягивать удовольствие. К тому же дурь от Довлатова даст мне силы.
Первой сдалась Вероника. Двое подростков окунули ее в грязь лицом вниз. Не прошло и полминуты, как она уже стучала ладонью по краю бассейна, но разошедшиеся мальчишки и не думали ее отпускать.
– Все, правила есть правила! – крикнул Порошин. – Она сдалась. Хватит.
Слова спонсора детского дома возымели действие. Мальчишки опустили Веронику и переключились на Янину.
Порошин встал у края бассейна, совсем не обращая внимания на то, что на него летят брызги глиняной жижи.
– Иди сюда! – позвал он отплевывающуюся, плачущую девочку. – Проиграла сейчас, выиграешь потом. Учись быть жесткой. Тогда и преуспеешь в жизни. Иди, иди, не бойся. – Он протянул руки.
Вероника доверчиво шагнула к нему. Порошин подхватил ее, на короткое время прижал к себе и перепачкался глиной. Потом он поставил девчонку на землю, отступил на шаг и беззастенчиво рассмотрел грудь, рельефно проступившую под майкой. Вероника инстинктивно прикрылась руками.
– Я пойду в озеро и помоюсь, – сквозь слезы проговорила девочка.
– Нет! – тут же запретил Порошин. – Проигравшие должны стоять и смотреть на схватку до конца.
– Зачем?
– Чтобы научиться борьбе. Гляди, как действуют другие. Учись выигрывать. Это тебе пригодится. Ты же не хочешь, чтобы тебя всю жизнь таскали за волосы, окунали в грязь? Значит, должна таскать и окунать других. Иначе не бывает.
Вероника всхлипывала и смотрела на то, как Маша с Дашей измывались над тихоней Яниной. Она прикрывалась руками, чтобы никто не видел ее грудь, уже довольно пышную.
– Девственница? – тихо шепнул Ольге Порошин.
– Да. Вероника и Янина.
– Та, которая вот-вот сдастся?
– А ей ничего другого не остается. – Латушко слегка улыбнулась.
– Пусть эти девочки побудут отдельно. Они мне понадобятся. Остальные пусть позабавятся. Люблю на это смотреть. Хочешь, и ты можешь поглазеть.
– Как пожелаете, – тихо ответила Ольга.
Мальчишки и девчонки выбывали из схватки, стояли у бассейна и смотрели на то, как сражаются оставшиеся. Порошин, уже не прячась, рассматривал подростков. В основном девочек, но задерживал взгляд и на мальчишках, которые пытались скрыть свое возбуждение.
