трудно какие-то выводы делать. Но сейчас я никого не вижу.
– И я не вижу, – вздохнул Шелестов. – Глаза все просмотрел, но хоть ты тресни, зацепиться глазу не за что. Слушай, а может, они после вашего случая просто перестали ямой пользоваться, перестали там пленников держать? Одного побега оказалось достаточно, чтобы они изменили свое решение.
– Может быть, – пожал Парамонов плечами. – Пока сознание не потерял, я видел, что убито или тяжело ранено человек восемь японцев. Солдаты и один офицер. Я только троих убил, а сколько их еще погибло, пока мои товарищи сражались да к лодке, к берегу, отходили, можно только предполагать. Неприятные потери, что и говорить. Могли и ужесточить содержание привезенных пленников. Могли сразу прятать их в пещерах, как в каменных мешках. А может, и на цепи сажать. Тогда не убежишь.
Шелестов опустил бинокль и смотрел на лейтенанта, как тот говорит, как играют его скулы. Да, тяжело Парамонову дается это видимое спокойствие, эта сосредоточенность. Контролирует он себя, хорошо контролирует. Лишь бы не сорвался парень. Ведь его любимая где-то здесь, жива ли, есть ли шансы найти ее и спасти. Трудно ему, это нужно понимать.
– Я спущусь туда и обследую все, а вы меня прикроете, – предложил Парамонов.
– Я отсюда тебя прикрыть огнем не смогу, дружок, – спокойно возразил Шелестов, рассматривая берег. – Расстояние метров четыреста, о какой прицельной стрельбе может идти речь. Нет уж, пойдем вместе. Не спорь, не спорь. Я тут старший, я принимаю решения. Значит, так, слушай меня, как мы будем действовать…
Парамонов слушал человека, который сам только недавно был найден на этом острове, который потерял тут товарища и был чудом спасен. И по странному стечению обстоятельств люди, спасшие Шелестова, оказались его подчиненными членами оперативной группы НКВД, подчиненной лично товарищу Берия. Парамонов просто не мог не верить этому человеку. Казалось, что все превратности судьбы и войны не в состоянии сломить его планов, изменить что-то. Шелестов как будто был властен над событиями, у него все получалось. Он остался жив после крушения самолета, его спасли его же товарищи, они успешно нашли нужный остров. Лейтенант воевал не первый год, навидался и хлебнул всякого, что называется, по самые ноздри. Но с такими чудесами он встретился впервые. Чудеса или просто умелые действия, просто ум этих людей, которые могут все предвидеть, просчитать на несколько шагов вперед? И Парамонов доверился, слепо доверился Шелестову и его товарищам. У него была цель, и он шел к ней, и эти люди помогут ему, обязательно смогут помочь.
Они спускались осторожно, твердо соблюдая установленное правило. Сначала идет Парамонов, выбирая место, где не покатятся камни, где нет густых зарослей. Шелестов все это время сидел с автоматом, прикрывая товарища, готовясь открыть огонь при первой же появившейся опасности. Парамонов спускался на двадцать метров и останавливался, занимая удобную огневую позицию. Он осматривался и делал знак Шелестову. И тогда Максим начинал свой спуск. Он доходил до позиции Парамонова и шел дальше, спускаясь еще на двадцать метров. И снова осмотреться, выбрать удобную огневую позицию и знак напарнику. Главное, не шуметь, главное, держать ситуацию под постоянным контролем и не оставаться долго в одной точке, не становиться удобной мишенью сразу вдвоем.
Остров жил своей жизнью. Перелетали в зарослях птицы, шелестели и гудели насекомые. Налетавший ветерок трепал пальмовые листья. Максим выбрал направление таким образом, чтобы они прошли краем джунглей по пути к берегу. Это был самый опасный участок. Там в зарослях вполне мог оказаться наблюдательный пост японцев. И он где-то есть точно. И как не натолкнуться на врага, как не попасться им на глаза раньше времени? Прошло еще минут тридцать, и Шелестов с Парамоновым оказались в тени тропического леса. Здесь можно было передохнуть и осмотреться.
– Кажется, никого, – тихо проговорил Шелестов. – Вообще удивительно, что не ведется наблюдение за окружающей местностью, за морем.
– Ведется, обязательно ведется, только нам бы понять как, – покачал головой лейтенант и вдруг замер, схватив командира за локоть: – Тихо! Слышите?
Шелестов прислушался и наконец уловил звук мотора. Недалеко от острова шел катер. Через пару минут он показался, и судно удалось разглядеть в прогале между деревьями. Это был не торпедный катер, а, скорее всего, какое-то небольшое транспортное судно, предназначенное для перевозки людей и грузов. Однако два пулемета, на носу и на корме, у него имелись. Возле ходовой рубки стояли два японских моряка. Оба в бинокль осматривали берег. Один то и дело переводил бинокль и на океанскую гладь, осматривая горизонт.
– На борту человек пять или восемь, – тихо стал комментировать свои наблюдения Парамонов. – Наверняка у них таких катеров несколько для обслуживания, смены караулов, наблюдения и охраны с моря. Если эти воды патрулируются военными судами, то для наблюдения и охраны непосредственно острова большего и не надо.
– Если мой товарищ попал к ним в руки, они могут подозревать, что на острове есть еще европейцы, и могут их искать и усилить наблюдение!
– Мы же не знаем, что он им рассказал и рассказал ли. Вполне могли принять его за человека, потерпевшего крушение. Тот же самый самолет, на котором вы летели. Все погибли, он один выжил.
– Должно быть наблюдение и с суши, – добавил Шелестов. – Любая дверь на любом военном или секретном объекте обязательно должна охраняться. Такие правила у всех стран, во всех уголках мира. Кстати, теперь ты видишь ту яму, в которой вас держали?
– Вон она, – отозвался лейтенант и показал рукой влево. – Видите несколько крупных валунов на берегу? От них метров сто в направлении стены. Там, где гладкая, почти отвесная стена спускается к берегу. Там еще остатки бамбуковой решетки валяются на песке.
– Теперь вижу, – разглядывая берег в бинокль, ответил Шелестов. – Мне кажется, что яма не закрыта сверху. Это значит, что там никого нет и она для содержания пленников больше не используется. Но все равно надо будет проверить. Только ночью.
Шелестов и Парамонов обследовали заросли на расстоянии почти километра и скалы над джунглями осмотрели с максимально близкого расстояния. Несколько мест показались подозрительными. Шелестов сел на поваленный ствол дерева и достал карандаш и листок бумаги на котором он еще вчера начал рисовать схемы этого берега. Прошло еще не меньше двух часов, когда сверху вдруг раздался небольшой шум, посыпались мелкие камни. Шелестов, глядя на Парамонова, приложил палец к губам, и оба медленно повернули голову и посмотрели туда, откуда раздавался звук.
В скале, чуть выше русских, медленно поворачивалась на шарнирах дверь. Точнее, не дверь, а большой плоский камень. Шелестов, сжимая автомат, ждал, что будет дольше. Дыра в горе не открылась полностью. Из образовавшейся щели в скале вышли восемь японских солдат и офицер. Дверь медленно стала закрываться, а японцы по краю горы, по какой-то невидимой снизу тропе направились на север. Видимо, к той расщелине, через которую можно попасть в рыбацкую деревню.
Прошло еще около часа, когда со стороны моря снова послышался гул мотора. Опять появился катер. На этот раз он свернул к берегу. Судя по каким-то шестам, торчащим из воды, ими был отмечен фарватер подхода к берегу. Катер подошел, сбросив скорость, и ткнулся носом в прибрежный песок. И Шелестов с Парамоновым снова увидели движение. Небольшой участок стены, обвитой плетущимися растениями, вдруг шевельнулся и приподнялся. Низко нагибаясь, из-под этого люка стали выбегать японские солдаты. Несколько человек с автоматами, остальные безоружные. Всего на берег выскочили около пятнадцати человек. Они быстрым шагом пересекли открытый участок берега и собрались возле катера, откуда сбросили деревянный трап и стали подавать какие-то ящики и тюки. Японские солдаты поспешно хватали груз и шли к проходу в скале.
Шелестов стиснул зубы. С одной стороны, он облегченно вздохнул. Ведь они собирались сделать привал с Парамоновым как раз в том месте, где под плющом оказался люк. Японцы бы точно их увидели. А еще Максима просто подмывало перебить японцев на берегу и броситься в пещеру, расстреливая всех, кто окажется на пути. Спокойно, спокойно, уговаривал себя Шелестов. Нервами ты Сосновскому не поможешь. Изучи обстановку, просчитай все, тогда принимай решение.
– Смотрите, – Парамонов вдруг толкнул локтем командира. – Там на ящиках и тюках медицинская символика.
– Точно? – Шелестов приложил к глазам бинокль, но в темноте он мало что различал даже с увеличением.
– У меня хорошее ночное зрение, я же моряк, – нетерпеливо ответил лейтенант.
– И они
