Степан Мазур - Цена слова

Жанна, застыла, как изваяние, наблюдая мою оскаленную физиономию.

— Что встала? Запрыгивай! — Рявкнул я не своим голосом.

Подействовало.

По-крайней мере, дверь сзади открылась и хлопнула, позволяя мне убрать с ручника и дать по газам.

Дёрнув рукой, зацепил плеер. Он яростно взревел, позволяя ноге ещё сильнее вдавить педаль.

Выехав на трассу, я чуть сбавил скорость, присматривая, где можно бросить машину и дальше передвигаться пешком, пока не застал строгий пост с инспекторами.

В зеркальце заднего вида поймал перепуганный взгляд взволнованной девчушки, как мог, улыбнулся:

— Привет, Жанна. Рад тебя видеть. Как класс поживает? Много домашки задают?

Блондинка на заднем сиденье улыбнулась и нервно рассмеялась. Вперемешку с плачем. Переход был мгновенным. Постепенно начало доходить, что только что едва не похитили. А тут, как чёртик из табакерки, рыжий одноклассник объявился. И не понятно, будет ли он мстить за Антона или… просто спас?

Кто поймёт, что у этого рыжего на уме?

Я молча добавил громкости.

Пусть пройдет истерика.

Разговоры потом.

Тушь стекала по её щекам вместе со слезами. Жанна всхлипывала и никак не могла успокоиться. Вроде и автомобиль бросили на обочине и на такси до гостиницы добрались, укрывшись в моём номере, а она всё тратила влагу по тому, чего не вернуть. По тому, кого не вернуть!

Жанна плакала потому, что жила прошлым, как и я. Застыли в нём, оба жутко замёрзшие этой лютой зимой.

Я порядком намаялся, объясняя случайным людям, что её слёзы не из-за меня, а дела семейные — не лезьте. И таксист, и менеджер гостиницы кивали, но всё равно подозревали своё. Людям свойственно составлять своё мнение, не смотря на объяснения.

— Жанна! — Я встряхнул её за плечи, усаживая на кровать. Протянул вафельное полотенце, принесённое из ванной. — Успокойся. Прошлого не вернуть. Слёзы не помогут. Объясни мне только, почему? Чем тебе насолил Антон, что сдала его Мише?

Вдох-выдох. Со всхлипом.

Ещё раз вдох-выдох. Более спокойный.

Девичьи слёзы прекратились, но всхлипы продолжались рефлекторно — диафрагма привыкла к рыданиям. Я уложил её на кровать, укрыл одеялом. Пусть в себя придёт, а то разговора не получиться. Сам сел на стул напротив, устало запрокидывая голову и включая погромче плеер.

Что с тобой делать, Жанна? Лучше придумай такой ответ, что мне не придётся тратить ни одной из последних трёх пуль.

Я не желаю твоей крови. Я вообще не хочу проливать кровь, это всё обстоятельства, жизнь заставила… Так же, как и тебя?

Наушники сползли. Не слышу песен. Себя не слышу.

— Игорь, моя сестра… Это всё из-за неё, — донеслось от Жанны.

Я выключил плеер и весь превратился в слух, пододвигая стул к кровати.

— Игорь, она парализована, — продолжила Жанка. — Была жуткая авария. Её сбила машина. Выжить выжила, но стала. — Она запнулась, набрав побольше воздуха в грудь. — В общем, она прикована к постели. К аппарату искусственного дыхания. Одно время и вовсе могла только моргать сама.

Я повернулся к ней, ожидая продолжения.

Жанка сделала перерыв и продолжила:

— Мой отец работал на Колчикова бухгалтером в одной из фирм. Папа, не зная к кому более обратиться, занял огромную сумму у работодателя. Мы продали почти всё, переехали в однокомнатную квартиру, ютясь с сестрой и отцом, но сумма долга иссякла не намного. Сестре сделали операцию, теперь она может сама дышать. Но не больше! Её позвоночник собрали по частям и вроде даже спинной мозг в порядке, но она даже не говорит…

Складно заливаешь, почти верю.

— А тут Антон в школе… Эти чудесные дни… И вдруг звонок Мишки, его обещания упросить отца списать долг… Для них это копейки, а я не могла смотреть, как отец лазит по каждой полке, раздумывая, что бы ещё продать… Это страшно, Игорь… Страшно смотреть, как он сходит с ума в поисках выхода. Пойми меня.

— Что мать?

— Она бросила отца, когда мы с сестрёнкой были совсем маленькими. Папа растил нас один.

— Значит, операции не помогли, а долг остался… Почему не попросила денег у Антона? Я уверен, если бы ты объяснила ситуацию, Денис Львович вошёл бы в твоё положение и дал денег. Чудиновы в беде не оставляли.

— Игорь, я не знала Денис Львовича, мой отец не знал его тем более. Какое у меня было право просить у Антона денег? Из-за пары прогулок? Меня бы не так поняли.

— Да какая разница, кто бы кого как понял? — Психанул я, махая пистолетом. — Все были бы живы!

Она замолчала, опустив глаза, а я едва не ударил сам себя. Все живы? Как же. Не на пустыре у школы, так где-нибудь позже. Ищу козла отпущения? Хорош герой.

— Жанна, у всех обстоятельства жизни разные. И варианты, как можно было решить ситуацию, приходят почему-то позже. Вставай, пойдём.

— Куда, Игорь?

— К тебе домой.

— Ко мне? Зачем?

— Если там и в правду окажется твоя сестра и отчаявшийся отец, то мне не придётся опустошать обойму. Если ты всё придумала только что, чтобы ложью прикрыть соучастие… накажу.

Она больше не обронила и слова, слёзы высохли. Пусть лучше ненавидит меня, но не ревёт, чем бросается на шею, причитая. Я не могу больше обещать. И так слишком много понаобещал, считая себя сильнейшим, мудрейшим и единственно правым. А у каждого своя правда. Много граней одного алмаза.

Мы покинули гостиницу. Жанна молча повела к остановке, сели в автобус. Я так привык ездить в такси, что уже и забыл, что можно передвигаться и на общественном транспорте, в толкучке час-пика. Она экономила каждую копейку и лишь отрицательно махнула головой, когда я предложил поймать машину. Надо было не предлагать, а просто ловить. Что со мной? Задумался о её ситуации? Каково ей? Нет, погодите, у меня одна душа. Слишком много боли для одной души! Перебор! В жизни должна быть справедливость!..

Хрущёвка, второй этаж, Жанна зажимает звонок.

Я вроде как должен держаться за рукоять и быть начеку, но изнутри что-то гложет. Совесть? Не верю девчонке, попавшей в сложную жизненную ситуацию? Муторно на душе.

— Кто? — Спросил уставший мужской голос.

— Я, папа… Мы. — Ответила Жанка за двоих.

— Жанна! — Старая, ветхая дверь, оставшаяся ещё со времён постройки, отворилась, и я встретился взглядом с холодными, зелёными глазами безумно уставшего человека. Возможно не физически, душевно. Возможно, гораздо больше, чем я. — Жанночка! — Он прижал дочь к груди, заботливо причитая, бранясь, снова причитая. Словно исполнял функции, и отца, и матери разом. Наверное, когда нет второго родителя, единственный становиться за двоих. Основной. — Ты в порядке? Мне такое рассказали.

— Всё в порядке, — оборвала Жанна, повернувшись ко мне.

Я вздохнул. Силы куда-то ушли. Мститель дутый.

— А ты, наверное, Игорь? Что ж… Заходи. — Кивнул мужик мне и отступил, давая возможность пройти.

Я вошёл в узкий коридор, замедленно скидывая куртку и неловко разуваясь. В воздухе висел стойкий запах лекарств, валерьянки. Глава семейства накачивал себя успокоительными, лишь бы не сойти с ума. Но это лучше, чем алкоголь. Многие просто схватились бы за бутылку. А этот мужик волевой, уважаю. И уже знаю, что банковская заначка опустеет на треть. Мне много не надо, есть те, кому нужнее.

Квартира действительно однокомнатная. Дверь в единственную комнату закрыта. С коридора не видно, есть ли там его вторая дочь или мужички Колчикова сидят. Уже как-то всё равно. Если и второй вариант, может даже лучше. Убьют, а я, размазываясь по стенке, пристрелю одного-двоих. А при встрече с Антоном объясню, что сделал всё, что смог. У каждого есть предел. Особенно в шестнадцать лет. Я не какой-то там индиго, не особенный и не избранный. Просто человек, просто юноша. Сколько можно?

Жанна скрылась в ванне, послышался плеск набираемой воды. А мужик повёл меня на кухню, усадил на табуретку за небольшой кухонный стол.

Нищета вокруг, но чисто убрано. Хозяйский мужик.

— Ты спас Жанну. Я… благодарен тебе. Хотел уже просить соседку остаться с дочерью и идти к Колчикову на поклон. Не знаю только, отпустил бы он меня обратно.

Этот взъерошенный человек сидел напротив меня в старой майке и смотрел в глаза. Мы оба не отводили взгляда, и у обоих на душе кошки скребли. Он был вынужден позволить Жанне позвать Антона на встречу, а я вынужден данным словом, по логике вещей, мстить.