– Обещаете? – пытается она улыбнуться.
Улыбка хоть и выходит кислой, но я доволен – барышня повеселела. Правду говорят: даже самая независимая личность любит, когда ей в ванне трут спинку.
– Насколько я понял, про погружения с аквалангом вы соврали. Верно?
Изумленно посмотрев на меня, она прячет взгляд и смущенно кивает.
Миша закончил контрольный осмотр крайнего – шестого пловца и, пожелав удачи, поднимается по трапу на борт корабля. С этой минуты его рабочим местом становится «баночка» перед станцией гидроакустической связи.
– Трогай, – командую мичману.
Глава пятая. Море Лаптевых
Непосредственно перед погружением я прошу Анну Аркадьевну четко и коротко описать нам ту самую хреновину, ради которой БПК «Адмирал Никоненко» несколько дней торчит посреди холодного моря. Она исполняет просьбу и доходчиво объясняет боевым пловцам, как выглядит предмет наших поисков.
Оказавшись в воде, проверяем связь, приступаем к плавному погружению.
– Как вы? – спрашиваю по достижении детской глубины в десять метров.
– Нормально, – уверенно отвечает она.
На промежуточной площадке оставляем дежурную пару Золотухин – Фурцев, и мне снова приходится интересоваться состоянием молодой женщины.
Все в порядке. Едем дальше…
Погружение смены проходит по плану и без сюрпризов. Панель включена; сканер методично гоняет по кругу тонкий луч, оставляя на дисплее два огромных пятна – лежащие бок о бок «Академик Антонов» и расстрелянный мной «Аквариус».
На глубине шестидесяти метров включаем фонари. Внизу, прямо под нами дает слабые отблески корпус научного судна и высокая надстройка с длинным рядком одинаковых по размеру прямоугольных окон.
– Это наше судно? – спрашивает Анна.
– Наше. «Антонов».
Приметив ходовую рубку, я внезапно понимаю причину охватившего меня беспокойства во время осмотра шести поднятых человеческих тел. Среди них не было тела еще одного мужчины. Вернее, его частей: торса в коричневом свитере и ноги в куске опаленной джинсовой материи. Помнится, обнаружив в темном углу рубки фрагменты тела этого человека, я гадал, кто бы это мог быть: второй помощник, старший механик или вахтенный матрос на руле?..
Вероятно, мои ребята, отправленные поднимать погибшую команду, его не заметили…
Касаюсь руки Анны. Повернувшись ко мне, она поднимает большой палец. Ну и слава богу.
– «Ротонда», я – «Скат». Мы на глубине семидесяти пяти метров. Дебютант в норме, направляемся к обломкам.
– «Скат», я – «Ротонда». Понял вас. Нахожусь на связи.
Идем вдоль дна. Изредка попадаются куски металла; Воронец к каждому проявляет внимание, и поэтому наша скорость заметно падает. Кое-как добираемся до эпицентра – места, где хлам дает на дисплее сканера одну большую засветку.
После очередного доклада «Ротонде» решаю организовать работу следующим образом: мы с Анной осматриваем железо в центре засветки, Георгий с напарником ищут описанную ею деталь на периферии. Все сколько-нибудь похожее или вызывающее сомнение они обязаны приволочь и предъявить эксперту.
* * *
– «Скат», я – «Ротонда». Как ваши дела?
– «Ротонда», я – «Скат». Осмотрели около половины площади. Найдено два незначительных фрагмента, продолжаем поиск.
– Как со временем?
– Минут двадцать в запасе имеется.
– Понял вас. Нахожусь на связи…
Миша Жук – деловой и обязательный парень. На таких всегда можно положиться. Он связывается с «Барракудой», интересуется самочувствием дежурной пары и на некоторое время затихает. А мы парим над светло-коричневым грунтом, поочередно выхватывая фонарными лучами обломки.
Один из «двух незначительных фрагментов» – громоздкий сопловой блок конусообразной формы, утопленный в обломок камеры сгорания. Второй – погнутый плоский круг из темного металла – термозащитная перегородка. А сопло, по выражению Анны, «оторвано с мясом от перегородки».
– Это нам нужно? – спрашиваю ее после осмотра.
– Нет. Интересует исключительно командный блок.
Командный блок, насколько я понял в процессе просветительной лекции нашего гражданского эксперта, представляет собой коробку из того же термостойкого материала величиной с небольшую книжку. Установлена эта «книжка» на устройстве изменения вектора тяги, оторваться от которого не в состоянии даже при мощнейшем ударе об воду. Значит, ищем устройство. Его форму и оттенок материала Анна описала довольно подробно.
Я не выпускаю дебютантку из поля зрения ни на одну секунду, регулярно справляюсь о самочувствии и при малейшем его ухудшении готов стартовать с ней наверх. Секреты важны, но человек все-таки дороже. Полагаю, до эвакуации с глубины не дойдет – держится она неплохо: не пищит, не жалуется и что самое главное – не дергается. Дергаться под водой категорически противопоказано. Особенно новичкам.
Конечно, она замерзла – об этом не стоит и спрашивать. Только оградить ее от холода я не в силах. Наверху согрел бы с превеликим энтузиазмом, а здесь придется потерпеть.
Впрочем, не проходит и десяти минут, как появляется вторая пара пловцов. Показывая находку, Устюжанин радостно сообщает:
– Посмотрите. В точности соответствует вашему описанию!
Моей напарнице хватает одного короткого взгляда на продолговатую хреновину с боковым наплывом в виде небольшой книжки.
– Отлично, ребята – это то, что нужно! Молодцы!
Удача воодушевляет. Мы не просто справились, а нашли блок досрочно, израсходовав две трети дыхательной смеси.
Докладываю:
– «Ротонда» и «Барракуда», я – «Скат». Изделие найдено, готовимся к подъему.
– «Скат», я – «Ротонда». Поздравляем. Ждем наверху.
Неторопливо двигаемся в обратном направлении.
Отказавшись от помощи, Воронец крепко держит находку. Я не возражаю. Во-первых, мои руки заняты оружием и панелью. Во-вторых, пусть барышня обнимается со своей железякой – здесь она не тяжела, а на поверхности подсобим…
Проходим с набором «высоты» над лежащим на боку «Антоновым».
– Задержитесь, – командую группе, – в рубке осталось еще одно тело. Надо бы его поднять.
– Сейчас? – удивляется Воронец.
– А другой возможности не будет – это последнее погружение.
– Помощь нужна? – предлагает Георгий.
– Нет, поднимайтесь потихоньку. Я догоню.
Для верности еще разок сканирую округу. На дисплее ничего и никого, кроме двух огромных пятен от судовых корпусов. Передаю другу панель и направляюсь к рубке.
Подхожу к ней со стороны передней стенки. Длинный ряд чернеющих оконных проемов резко уходит вниз – туда, где пока еще отражают свет фонаря не припорошенные илом осколки разбитых стекол.
Боковая дверца призывно распахнута, словно гостеприимно зазывает всякого проплывающего мимо заглянуть внутрь ходовой рубки. Я ее закрывал – отлично это помню. Значит, оставили открытой мои ребята, выполнявшие вторую ходку за телами.
Пробиваю черноту фонарным лучом и проскальзываю в главное служебное помещение погибшего корабля.
Мужской торс в коричневом свитере искать не приходится – он висит ровно посередине помещения. А найти ногу в куске опаленной джинсовой материи я попросту не успеваю…
* * *
Мысль о том, что в меня стреляют, приходит в голову одновременно со второй вспышкой, на миг ослепляющей сознание от боли. Первая пуля воткнулась в спину чуть повыше левой лопатки; следующая через полсекунды ударила по правой щеке.
Мгновенно развернувшись на сто восемьдесят, даю короткую очередь из автомата. Щелчки сливаются с дробным стуком – то несколько стреловидных пуль попадают в металлическую стену рубки. И еще до слуха доносятся скрип и грохот закрывающейся двери.
Освещаю пространство. Никого.
Процессор в голове автоматически выходит на предельную частоту. Мысли, догадки, домыслы и версии сплетаются в один ужасно перепутанный клубок. Черт! Выходит, кто-то прятался за судовыми надстройками, когда мы над ними проплывали. Облажались, как первокурсники!
Так, а это что за новость? Из правого шланга, идущего от загубника к дыхательному аппарату, вверх уносится веселенькая струйка пузырьков. Ощупываю повреждение… Понятно.
На всякий случай выключаю фонарь и вызываю Георгия. По отсутствию собственного голоса в наушнике определяю еще одно несчастье: нарушена связь. Короче говоря, пуля, ударившая вскользь по щеке, разворотила основание гарнитуры, а заодно повредила шланг. Это означает, что в дыхательном мешке ребризера скапливается лишняя вода. Плохо дело.
Осторожно продвигаюсь к двери. Левой рукой двигать больно, но мне необходимо выбраться из рубки и каким-то образом предупредить товарищей.
Толкаю металлическую преграду. Глухо. Дверца оказывается закрытой и чем-то зафиксированной снаружи.
