— Ну, во-первых, тот ли это человек? — сомневался Каменев. — Во-вторых, если он уже не на посту, на хрена он им нужен? А в-третьих, почему бы не продать парочку акций хорошему человеку? Какой в этом криминал?
Нежин знал, что в Каменеве иногда просыпался дух противоречия, и не придал этому значения.
— Значит, Валера, возьми на заметку еще Дьякова.
— Тогда и Кирееву эту давай, — подсказал старый опер.
— Да. Вот тут, в информации ГАИ есть некая Киреева Светлана Николаевна. Ее в списках «Руна» нет. но Женька говорил, что пасет какую-то женщину по поручению клиента, посмотри на всякий случаи, кто она такая.
— Извини, конечно, что припахали за бесплатно, — снова вставил Каменев, прикуривая.
Арнольдов засмеялся.
— Да чего уж там, Сан Саныч. К нам из ФСБ за помощью обращаются. Корпорация такую технику поставила, что данных у нас теперь больше, чем во всех госструктурах, вместе взятых. У нас выход и на паспортный стол, и в адресное бюро, и в ГУИНА — куда угодно!
— Во работа, а, Нежин? — восхищенно воскликнул Каменев. — Мы с тобой, чтобы такие данные раздобыть, всю страну на «одиннадцатом номере» истоптали бы, а тут сиди, жми на кнопки — и мир в кармане, а деньги рекой.
Арнольдов, смеясь, выключил компьютер.
— Ну, положим, у нас эти данные тоже не из воздуха появились, — сказал он. — А если вам у нас так нравится — милости просим. Такие люди всегда нужны.
Условились, что, как только Арнольдов соберет интересующую информацию, сразу позвонит Нежину домой. Он проводил их до выхода.
…На обратном пути Каменев попросил остановить машину возле кафетерия.
— Знаешь, почему провалилась эта сраная перестройка? — ни с того ни с сего спросил он Нежина. — Потому что сложный эволюционный процесс, рассчитанный как минимум на семьдесят лет, решили провернуть за «500 дней». Так и человек. Если резко бросает пить — теряет чувство юмора и социальной справедливости.
— Да понял я, Саня, понял, к чему ты клонишь. Ладно, иди, остограмься, я подожду.
Нежин изучил повадки старого опера, как свои собственные пять пальцев. Неожиданно возникшее желание выпить означало, что он учуял след. И действительно, через три минуты Каменев вышел из кафетерия бодрым и порозовевшим.
— Где же этот чудило, — задал он риторический вопрос. — Опять выходит на космические масштабы?
— По-другому не работает, — усмехнулся Нежин.
— Вот паразит-одиночка!.. Ну, ничего, я его разыщу. В конце концов, кто из нас старый опер — я или он?..
Вернувшись домой, Каменев набрал коммутатор на Петровке.
— Алло!.. С кем имею?.. Это ты, Галочка?.. А кто же еще, моя хорошая!.. Конечно, я. Как наша связь, без брака?.. Ну, молодчина! Надо бы повидаться, устроить «междусобойчик», по рюмочке чаю выпить… Хорошая идея, говоришь?.. Ну так а я о чем! Слушай, Галочка, возьми-ка ты мой номерочек на контроль. Не затруднит?.. Да, хулиганы одолели. Призывают, понимаешь, на штурм Кремля. А это, оказывается, противозаконно… Вот, спасибо, красавица… Ага, прямо сейчас и возьми… Ничего, что подслушаешь, у меня от тебя секретов нет. Целую нежно. Всегда твой Александр Каменев.
Он скинул куртку, посмотрел на себя в зеркало. Чувствуя прилив сил и бодрое расположение духа, решил сделать приятное жене — побриться.
— Кто из нас старый опер? — спросил он, включив электробритву и глядя на свое отражение. — Я или ты?
Когда Аракелов постучал в номер, Светлана еще спала. Не здороваясь, он положил пакет на стол, отсчитал сто тысяч.
— Никуда не высовывайся, — сказал он недовольно. — Завтрак в пакете, обед закажешь в номер.
Она сидела на кровати и раскачивалась из стороны в сторону в какой-то прострации.
— Может быть, он хотел отбить меня у Язона? — предположила она неуверенно.
— Что? Отбить?! Он убить тебя хотел, дура! Убить!
Она замерла, уставилась в одну точку на полу.
— Что им известно обо мне? — резко спросил Аракелов. — Правду говори! Я должен знать.
— Адрес. Барракуда ехал за тобой до самого дома.
— Какая у него машина?
— Белый «мерседес» Язона. Но после вчерашней перестрелки они на нем не поедут. Барракуда может быть на синем «джипе».
— Кто охраняет Севостьянова?
— Не знаю,
— Если Чалый и этот Рэмбо убиты, он мог остаться без охраны?
— Не знаю.
— Закрой за мной, — Аракелов направился к двери. — Ни куда не выходи и не вздумай напиться. Здесь тебя не найдут, я предупрежу своих людей внизу.
— Мне вес равно, — сказала она с неподдельным безразличием и, не дожидаясь его реакции на эти слова, дважды провернула в замке ключ. Потом сняла трубку: — Гарсон! Бутылку коньяку в 345-й!
Насчет «своих людей внизу» Эдик, возможно, «брал на понт»…
Он заехал на Лубянку, оставил «ауди» в гараже и взял оперативную «волгу». Если эта сука рассказала о нем Пименову (а в том, что это именно так и было, он почти не сомневался), действовать предстояло, не мешкая. Новый закон о контрразведке предоставлял право не называть источник информации о готовящемся преступлении. Это было кстати. На всякий случай Аракелов письменно изложил все, что ему было известно о «Руне» со слов Светланы и могло стать поводом для официальной проверки. Затем изъял из досье Севостьянона его давнее письменное обязательство о сотрудничестве с КГБ и оставил эти документы в сейфе. Предупредил своих парней из отдела охраны, с которыми они не раз наведывались к зарвавшимся бизнесменам. На каждого из последних было заведено досье, прижимавшее их если не к «стенке», то к долгосрочному тюрзаку. Механика была несложной: согрешившим предлагалось выкупить досье за сумму в твердой валюте — не больше, чем стоят десять лет пребывания на свободе. Никакого насилия — контрразведка не рэкет, а крепкие парни нужны были лишь на тот случай, если охранники облагаемого «налогом» бизнесмена вздумают открыть огонь первыми. Отказ платить мог повлечь за собой заведение уголовного дела в соответствии с законодательством, но за все годы его «промысла» такое случилось лишь однажды, когда вместо того, чтобы выкупить досье и тем самым раз и навсегда избавиться от неприятностей, миллионер из нефтепрома пустил себе пулю в лоб.
Аракелов подъехал с тыльной стороны дома на Хорошевской, оставил «волгу» во дворе, нашел нужный подъезд и быстро поднялся по лестнице. Навинтив глушитель на ствол семизарядного «кольта», поставил предохранитель в положение, предотвращающее случайный выстрел, и, опустив пистолет в карман длиннополого кожаного пальто, позвонил в 31-ю квартиру.
Дверь отворил какой-то толстомордый пацан с голубыми глазами и вьющимися кудрями.
— Кого? — спросил он вызывающе, жуя жвачку.
— Тебя, — быстрым, точным ударом ноги в пах Аракелов согнул его пополам, ударил ребром ладони по шее и, отбросив на середину прихожей, вошел в квартиру. «Макаров» из-под мышки бесчувственного телохранителя оказался в его руке.
Глядя на вошедшего с нескрываемым страхом, Севостьянов попятился к столу.
— Привет, Алик, — устало опустился в кресло Аракелов и направил на хозяина ствол. — Сколько лет, сколько зим. Узнаешь меня?
Севостьянов кивнул.
— Ну, вот и хорошо. Садись, чего стоять-то. В ногах правды нет.
Севостьянов сел за стол, спрятал руки.
— Достань-ка для начала свой «вальтер».
— Какой… «вальтер»? — спросил тот растерянно, не ожидая, что чекист знает о пистолете.
— Тот самый, Алик, тот самый. Который тебе мои люди подсунули на толкучке, в семьдесят шестом, Когда ты по вечерам стирал обосранные от страха штаны. Ну? Я жду, не дури. Севостьянов выдвинул верхний ящик письменного стола.
— Возьми двумя пальцами за ствол и брось на диван.
Аракелов взял с дивана пистолет, разрядил, проверил затвор и швырнул хозяину.
— Оставь себе на память о той кассирше из Таганрога, которую ты из него замочил. Рассказывай, как жил, что делал.
Севостьянов с трудом заставил себя раскрыть рот:
— Ты же сам… все… знаешь.
— Не все, Алик, не все. Не знаю, например, зачем ты хотел убрать Свету. Чем она тебе не угодила? Красивая женщина. Ревность, что ли? Так это на тебя не похоже. Ты же педераст.
Севостьянов низко опустил голову,
— А ты у нее не спрашивал? — сказал он чуть слышно.
— О чем?
— Откуда у нее, например, квартира в центре? Кто ей «хонду» оплатил?
— Уж не ты ли?
— Я. И думаю, что тебе это известно. Достали вы меня той бумажкой, которую я тогда в ее райкомовском кабинете подмахнул. Последний год, можно сказать, только на вас и работал.
— Погоди-ка… А ну, повтори, что ты сказал. Света тебя шантажировала, я правильно понял?
— Ладно ваньку валять, Эдик.
Аракелов неожиданно захохотал, запрокинув голову.
