– Это как начальство решит.
– А правда, что ваш отряд расформировали?
– Я приказа не видел. Все, устал, извини!
Дементьев прошел к себе в номер, сбросил форму, в плавках, с полотенцем и туалетными принадлежностями прошел в душевую. Встал под струи холодной воды. Там же побрился. Вернулся в номер, включил кондиционер, достал из неработающего холодильника, служившего по большей мере обычным шкафом, бутылку водки и банку тушенки. Ножом вскрыл консервы. Налил полный стакан.
– За вас, мужики, за тебя, Игорь, пусть земля вам будет пухом.
В три глотка опорожнил стакан. С ножа закусил ломтиком тушеного мяса. Закурил. Постепенно комнату заполняла прохлада. На кровати, тумбочке, полке – везде пыль. И это за каких-то несколько дней налетело. Вытряхнул одеяло, остальное убирать не стал, не было желания. Выпил второй стакан. Закурил, задумчиво сбрасывая пепел в пепельницу.
Дверь номера неожиданно открылась. На пороге появилась медсестра санчасти:
– Здравствуй, Андрюша!
Капитан взглянул на женщину:
– Надежда? Зачем пришла? Твое место возле раненых.
Дерник присела на край кровати, рядом с Дементьевым:
– Раненые в порядке, им оказана квалифицированная помощь, ни чьей жизни не угрожает опасность. Сейчас раненым нужен покой!
– Что тебе надо?
Дерник увидела почти опустошенную бутылку водки:
– Не поможет спиртное, Андрюш.
– А что поможет? Или кто? Не ты ли?
– Я помогу!
– Ты не учла одно, что я не нуждаюсь в чьей-либо помощи, а тем более жалости, ты же смотришь на меня, как на жертвенного барана, которому вот-вот перережут горло. Не надо! Иди, если в санчасти делать нечего, к своему жениху-лейтенанту! Я устал, хочу спать!
Но Дерник только ближе подвинулась к офицеру:
– Когда по гарнизону прошло известие, что твоя группа вступила в бой с крупной бандой, у меня все внутри оборвалось, а когда стало известно, что группа несет серьезные потери, так вообще чуть с ума не сошла. Пыталась узнать, что происходит в горах, кто убит, кто ранен, боясь услышать твою фамилию. Ночами спать не могла…
Дементьев ухмыльнулся:
– Как же на это реагировал твой жених? Шаповаленко, по-моему?
– Не о нем речь. О нас с тобой!
– Ты, дорогая, хрен с пальцем не путай. У нас с тобой ничего нет и не будет.
– Ну почему ты так жестоко со мной?
– Жестоко? Да что ты знаешь о жестокости? В общем, иди отсюда, Надь, оставь меня.
– Я люблю тебя, Андрей!
– Это твои проблемы. И ты, помнится, неплохо начала их решать вместе с лейтенантом. Вот и продолжай в том же духе. А я скоро свалю отсюда. Чтобы больше никогда не видеть эти проклятые горы и эти косоглазые, тупые рожи бандитов. Уходи!
– Андрей!
Дементьев резко повысил голос:
– Уходи, сказал! Или мне помочь тебе?
Приложив платок к глазам, Дерник вышла из номера, закрыв за собой дверь. Андрей закурил очередную сигарету. Подумал – может, зря он вот так жестоко с медсестрой? Может, она действительно его любит? Хотя какое это имеет значение? Главное, он-то к ней равнодушен.
Взгляд Андрея упал на мобильный телефон. Он взял трубку. Зарядка в норме. А не позвонить ли матери? Родной голос услышать? Если, конечно, она сейчас в городе. В деревне мобильная связь не работает. Туда не дозвониться. А вот в Переслав почему бы и нет? Капитан набрал номер. Пошли длинные гудки. Значит, мать в городе, иначе бы голос в трубке выдал – «абонент временно недоступен» или «находится вне зоны действия сети». Но гудки продолжались, а никто не отвечал. Возможно, мать вышла прогуляться, телефон оставив дома. Но чувство тревоги неожиданно сжало сердце капитана. Не случилось ли чего? Отключив мобильник, капитан допил остатки водки.
В дверь постучали.
Андрей спросил недовольно:
– Ну, кого там еще черт принес? Сказал же не пускать никого.
В комнату вошел капитан Алешин:
– Кроме посыльного!
– А ты что, посыльный?
– Могу уйти.
– Да чего там! Проходи!
Алешин увидел на столике пустую бутылку водки:
– Ого! И когда ты пол-литра усидеть успел?
– Недавно!
– С Дерник, что ли?
– Почему с Дерник? Что, бля, за гарнизон? Заглянула баба на минуту, а уж весь городок знает.
– Ну не весь, а всего лишь я да дежурная по общаге, Лизка. Дерник слезы у нее в дежурке льет, клянет судьбу свою несчастную, плачет о любви к тебе, Андрей, неразделенной. Вот и подумал: наверное, вы вместе выпили, а потом ты ее выгнал.
– Надежда действительно приходила, рассказывала, как она переживала, узнав о том, что произошло у Кентума, ночи не спала, в любви опять признавалась. Я не выгонял ее, хотя… все же, наверное, выгнал. Сказал: уходи. Она со слезами ушла. Но вот пить с ней не пили. Один уговорил пузырь.
Алешин произнес:
– Напрасно! Опоздал я!
– В смысле?
– Да хотел отвлечь тебя, предложить съездить в Джербет, посидеть в кабаке.
– Какой кабак? Я спать хочу.
– Это понятно!
– Что тебе понятно? Водка ни хрена не взяла меня. Просто устал. А для поездки в кабак ситуация не та.
Алешин ответил:
– Что ж, отдыхай! Только что, проспавшись, делать будешь?
– Хорошо, если утром посыльный разбудит.
– Ну ладно! Пошел я!
– Ты в штаб не заходил?
– Заходил!
– Приказ на увольнение пришел?
– Не спрашивал! Да и какая разница? Пришел, не пришел. Главное, решение по нам принято. Давай, Андрюх.
Командир диверсионно-штурмовой группы вышел из номера товарища.
Дементьев, сбросив майку и брюки, упал на кровать. Еще раз набрал городской номер матери. Вновь услышал длинные гудки, никто трубку не брал. Положив телефон на столик, капитан уснул. И снился ему бой в «зеленке» у старой крепости Кентум. Только развивался он по-другому. Так, как планировали спецназовцы. И все подчиненные остались живы. И летели они на базу вместе с Коробовым. Тот был весел, рассказывал анекдоты. Андрей смеялся. Потому очень удивился, когда увидел на плацу у «вертушек» санитарные машины и черный «ГАЗ-66», а также упавшего вдруг Игоря. Дементьев нагнулся над ним и увидел, как из уголка рта друга пробивает тонкую дорожку кровавая струйка. Андрей закричал:
– Игорь! Игорь! Что с тобой?
Коробов открыл глаза:
– А ты разве не знаешь, командир? Ведь меня и еще восьмерых ребят убили боевики Рамиза.
Дементьев закричал:
– Нет!
И от этого крика, весь в поту, несмотря на то что кондиционер хорошо охлаждал комнату, проснулся, рывком сел на кровати. Поняв, что видел сон и Игорь Коробов действительно погиб у проклятой скалы над ущельем, посмотрел на часы: 19.20. Желание спать как рукой сняло. Дементьев протер лицо полотенцем. Закурил. Почувствовал озноб. Сказывалась работа кондиционера. Капитан оделся в спортивные брюки и майку. Докурив сигарету, сразу же прикурил другую. От выпитой водки слегка подташнивало, настроение было прескверное, тем более Андрей понимал, что теперь он вряд ли скоро уснет, обреченный находиться в номере общежития со своими далеко не веселыми мыслями. Затушив окурок, Дементьев взял сотовый телефон, вновь позвонил в Переслав и опять услышал в трубке лишь длинные гудки. Отключив вызов, набрал номер Алешина. Тот тут же ответил:
– Да, Андрюх? Не спится?
– Выспался.
– А я что тебе говорил?
Андрей спросил:
– Твое предложение поехать в Джербет остается в силе?
– Ты насчет кабака?
– Да!
– Можно съездить!
– Поехали! Вот только на чем? Дежурную машину у пехоты возьмем? Маршрутки уже не ходят в поселок. Но тогда назад нам двенадцать верст топать пехом.
– Так у Димана же тачка есть. Он и подбросит, и посидит с нами, и назад привезет!
– Уверен, что Григорьев с восторгом воспримет твою просьбу?
– Ему, Андрюха, сейчас не легче, чем нам всем.
– А если он уже нажрался и спит?
– Григорьев в порядке. Полчаса назад видел его.
– Ну, тогда другое дело.
– Ты одевайся и выходи к магазину, а я свяжусь с Диманом, и мы подъедем к Военторгу.
– Добро! Во сколько выезд?
– Через двадцать минут. Плюс-минус минут пять.
– Понял!
Отключив телефон, Дементьев сменил спортивные брюки на джинсы, майку заменил рубашкой с короткими рукавами, надел светлые носки, летние туфли.
В 19.50 он курил возле закрытого магазина Военторга. Светлая «девятка» остановилась возле него спустя три минуты. Через открытое окошко дверцы водителя прапорщик Григорьев сказал Дементьеву:
– Карета подана, капитан! Загружайся на заднее сиденье.
В 20.00 «девятка», миновав внешний контрольно-пропускной пункт гарнизона, помчалась, набирая скорость, в сторону поселка Джербет, небольшого районного центра. Двенадцать километров машина пробежала за пятнадцать минут, благо дорогу недавно отремонтировали и она была совершенно пуста. Еще десять минут ушло на движение по поселку. В 20.25 прапорщик Григорьев остановил машину прямо у входа в небольшой местный ресторан с одноименным названием «Джербет». Офицеры прошли в зал. Там находилась группа местных молодых парней. Шесть человек что-то оживленно обсуждали между собой. Они были изрядно пьяны. Спецназовцы присели за стол возле окна. К ним тут же подошла официантка Гуля, то ли жена, то ли любовница хозяина ресторана Раджана. Спросила:
