– Я им бошки резать буду, лично…
– Товарищ полковник, дивизион «Смерчей» на позиции, координаты цели уточнены, – доложил офицер связи комбригу. – Ждут команды на открытие огня.
– Чего ждать, огонь! – недовольно прорычал полковник Серебряков.
Офицер побежал в сторону радиоузла.
Установки залпового огня в одночасье окутались клубами густой смеси из пыли и дыма, напоминая опустившиеся на землю тучи. И тут же из этого марева стремительно стали вырываться гигантские огненные стрелы. Зрелище напоминало кадры из фантастического фильма, но это была реальность. Небо заполнилось десятками светящихся шаров, стремительно несущихся к цели. И это было только начало светопреставления. Выйдя на боевой курс, каждая из девяноста шести ракет выстрелила тремя боеголовками.
Выполненные из обедненного урана боеголовки на космической скорости обрушились на Волчью гору, пронизывая многометровые базальтовые слои, как раскаленные спицы кусок сливочного масла. Начиненные сверхмощной вакуумной взрывчаткой, боеголовки буквально пропитали подземные галереи крепости Пуштуна. Взрыв колоссальной силы содрогнул землю, Волчья гора, вздрогнув, стала медленно оседать, разваливаясь на гигантские обломки. Ударная волна, как круг по воде, от брошенного камня разошлась во все стороны, вызывая мощной детонацией самоподрывы минных полей…
Еще одна атака отбита, боевики отступили, оставив перед заставой новые трупы.
Возле одной из бойниц неподвижно лежал, уткнувшись лицом в приклад дымящегося пулемета, бортмеханик Мухин. Его тело в светлом летном комбинезоне было наискось рассечено длинной автоматной очередью. Недалеко от вертолетчика, хрипя и дергаясь в предсмертных судорогах, тяжело умирал младший сержант Погожий.
Прапорщик Латышев, сидя на корточках, машинально перебирал разбросанные на земле автоматные магазины, все пустые.
Кутягин бросил ему два перевязанных изолентой автоматных магазина.
– Держи, это Зенкина, радисту так ни разу и не пришлось выстрелить.
Снова раздались хлопки минометных взрывов.
Прапорщик, став к ближайшей бойнице, ногой подвинул свой ранец, из откинутой крышки показалась рукоятка противотанковой гранаты.
– Наша песня гарна, нова, начинаем ее снова! – внезапно закричал Алексей и, передернув затвор, открыл огонь по наступающим…
Боевики приблизились почти вплотную. Двое арабов бросились к пролому, но их срезала автоматная очередь. Сабир двигался позади наступающих, он громко кричал на чеченском языке, размахивая руками, пытался указать направление атаки. Несколько боевиков, помогая друг другу, взобрались на бастион. Другие залегли у провала, готовясь к броску вовнутрь…
– Все, командир, амба! – закричал прапорщик, бросая бесполезный разряженный автомат. – Вызываем огонь на себя.
– Понял, – кивнул Кутягин, кинув прапорщику свой автомат, крикнул: – Там полмагазина. Прикрой.
– Понял, – ответил Латышев, держа в правой руке автомат, а в левой взведенную противотанковую гранату, взглянув на которую, почти ласково добавил: – Не зря таскал такую тяжесть, как чувствовал.
Спустившись в подземелье, где сидел, забившись в угол, смуглолицый перепуганный малыш, а в другом углу лежали убитые разведчики, первым делом капитан-лейтенант забрал у радиста шифроблокнот. Секретная документация не должна была попасть в руки врага даже в случае гибели всей разведгруппы. В противном случае это будет оплачено жизнями сотен других спецназовцев. Привязав шифроблокнот к термитной шашке, он зажег ее и бросил в глубь подвала, наблюдая, как в розовом ярком пламени исчезает секретный документ. И как только бумага превратилась в горстку пепла, Егор включил рацию и, поднеся к губам микрофон, отрывисто заговорил:
– Коршун, Коршун, я Росомаха…
Густые облака стояли плотным волнистым полем. От них отражались лучи солнца, висящего высоко в небе. Фронтовой бомбардировщик «Су-24» плавно скользил над скучившимися облаками.
Пилот в гермошлеме с опущенным светофильтром ответил на запрос:
– Росомаха, я Коршун. Вас слышу.
– Нужна бомбовая поддержка, – донесся из динамика голос Кутягина.
– Ничем не могу помочь, плотная облачность, прицелы не функционируют, – последовал ответ пилота.
– Наводите по радиоволне. Включаю маяк.
– Понял, дружище, действую, – пилот, повернув голову к сидящему рядом штурману, кивнул головой. Тот протянул руку к панели управления, тумблер с надписью «Лазерное наведение» и «Радионаведение» перевел в положение «Радио».
Под фюзеляжем висела большая, похожая на торпеду авиабомба с набалдашником блока наведения. Внутри набалдашника вспыхнул красный свет.
На индикаторе прицела две линии сошлись в перекрестье. Штурман надавил кнопку сброса.
Бомба серебристой рыбиной нырнула в пучину облаков…
Длинная очередь прапорщика сбила ворвавшегося боевика. Но тут же ответные выстрелы поразили Латышева.
Будто споткнувшись, Алексей неловко упал и свернулся в позе эмбриона перед входом в подвал, так и не успев швырнуть зажатую в руке гранату. Несколько моджахедов ворвались вовнутрь и замерли перед раненым. Следом в пролом забрался Сабир. Его глаза горели кровожадным огнем. Чеченец вытащил из ножен кинжал, склонившись к прапорщику, рывком перевернул того на спину. Помещение бастиона сотряс оглушительный взрыв гранаты, и следом сквозь этот звук донесся вой падающей авиабомбы.
Корректируемая авиабомба упала на поляну перед заставой. Мощная вспышка взрыва уничтожила находившихся поблизости боевиков. Ударной волны тяжелого фугаса стены старинной заставы не выдержали, с грохотом обрушились потолочные перекрытия…
Над обстрелянными «Смерчами» сопками клубился дым. Сквозь оптику стереотрубы были видны черные воронки, проваленные блиндажи и взорванные огневые точки.
– Ну, вот это дело, – нервно потер руки комбриг. – Вот теперь будет работа и морской пехоте. Технику вперед.
– Поздно, – на наблюдательном пункте появился начштаба. – Пять минут назад Кутягин вызвал Коршуна. Бомба поразила цель.
– Твою мать, – полковник Долгов в отчаянии ударил кулаком по брустверу. – Вся операция коту под хвост.
Морпехи переглянулись. Командир бригады устало произнес, обращаясь к начштабу:
– Сергей Николаевич, давайте команду батальонам, «отбой».
Из кучи обломков показалась ободранная до крови рука. Пальцы до боли в ногтях вцепились в большой кусок каменной плиты, потом, с силой рванув, сдвинули ее с места, освобождая пространство. Через минуту из проема высунулась голова Егора Кутягина. Лицо капитан-лейтенанта было густо покрыто царапинами с запекшейся кровью. Разведчик несколько раз тряхнул головой, прогоняя шум в ушах. Несколько минут он собирался с силами, заодно прислушиваясь к окружающему миру. Вокруг стояла гробовая тишина.
Только сейчас к нему стало приходить осознание того, что он, вызвав огонь на себя, остался жив. «Значит, бомба пошла не под тем углом атаки и упала, не долетев до заставы». Взрыв полуторатонной фугасной бомбы поставил жирную точку в последнем бою разведгруппы. «Взрывная волна разрушила заставу, но нам повезло, оказались в мертвой зоне, значит, продолжаем выполнять поставленную задачу. Для живых ее никто не отменял», – с горечью подумал Кутягин.
Отшвырнув несколько камней, капитан-лейтенант смог наконец выбраться наружу, потом втащил в проем Тимура. Мальчик даже сейчас на плакал, даже не хныкал, только удивленно смотрел на разведчика.
«Все хорошо, дружище, все хорошо. Уж теперь-то мы точно прорвемся», – ободряюще подмигнул мальчишке Егор. Потом задрал вверх голову и уставился вверх. Смеркалось, небо закрывали густые набухшие тучи. «Надо выбираться», – дал самому себе команду Егор. Прежде чем покинуть развалины старинной казачьей заставы, ставшей братской могилой разведчикам, он решил выяснить, чем из боеприпасов располагает. Из оружия оказался трофейный нож и пистолет покойного Никифорова, а из амуниции – рюкзак десантника, в котором он обнаружил флягу с водой, несколько банок тушенки и прибор ночного видения.
«Н-да, негусто, но, как говорится, не до жиру». Все тело ныло, а в голове пульсировала острая боль. Хотелось одного – лечь и забыться, но разведчик понимал, что на проявления собственных слабостей он не имеет права. Взвалив на плечи рюкзак, капитан-лейтенант поднял на руки мальчика и тихо произнес:
– Вот так вот, друг Тимур, идем к своим.
Выбравшись из развалин, Кутягин увидел на плато большую воронку с черными опаленными краями. Все пространство вокруг воронки было пустое. От взрыва не все боевики погибли, он это понимал, значит, оставшиеся в живых забрали с собой трупы подельников.
