видно не было, но эти мешки в рассветном мареве привлекали внимание противника, который не мог их не заметить, и он, естественно, предполагал, что здесь прячется какой-то большой начальник. И именно благодаря этому в мешках, как было заметно даже в прицел, зияли пулевые отверстия, из которых песок ссыпался прямо на плоскую крышу здания. Генерала, видимо, принимали за какого-то боевого командира, о котором заботятся бойцы. «Бармалеи» представить себе не могли, что мешки с песком бойцы притащили на себе для такой крупной величины, лично участвующей в операции, для губителя их беспилотной авиации.
Темная тень промелькнула еще раз, преодолев и расстояние между двумя следующими домами. Но дальше шел саманный, разваленный поверху забор, за которым Скорокосова видно не было ни мне, ни бандитам в окнах. Я сумел рассмотреть его только после того, как он вышел из-за одного из домов на другом конце площади и бегом, с двумя намеренными падениями, пересек ее.
Но раньше я отвлекся на приближающийся гул двигателей БПЛА. Дублер оператора оказался в самом деле не лучшим, я бы даже сказал, неумелым специалистом. Может быть, он изучил теорию, но не успел осилить практику. Просто не успел осилить ее из-за недостатка времени или в силу еще каких-то причин. Но теперь уже никогда не осилит, не отпущено ему времени на это – я увидел, как к окну подбирается с гранатой в отведенной для броска руке Скорокосов. И потому пропустил момент, когда в самом начале взлетно-посадочной полосы два «Байрактара» сцепились крыльями – так дублер торопился, видимо, поднять их в небо. Но взлетно-посадочную полосу они заняли и перегородили, мешая другим беспилотникам подняться в небо. Три человека, выскочив из какого-то окопа, ринулись растаскивать машины, но снайперы моего взвода, обладатели дальнобойных винтовок, быстро и без проблем уложили всех троих. Потом откуда-то появилось еще двое. Третьего им явно не хватало, но третьего, похоже, просто не нашлось или он не рискнул покинуть окоп, соображал, в отличие от своих товарищей, чем может кончиться дело. Но эти двое старались изо всех сил – за троих. Храбрые парни, ничего не скажешь! Но и их быстро настигли пули снайперов. Пусть земля им будет стекловатой, как обычно говорят мои снайперы после очередного выстрела!
А наши дроны уже были рядом, и вопрос стоял только в том, успеют ли подняться в небо «Байрактары», чтобы своим высокоточным оружием отбиться от российских дронов.
Не успели. Большие дроны сбросили авиабомбы в самом начале взлетно-посадочной полосы, не дав «Байрактарам» возможности разбежаться и полететь, лишив их, таким образом, возможности разобраться в небе, кто из них сильнее и значимее. А прилетевшие следом за большими малые БПЛА просто-напросто засыпали осколками все пространство под собой, не дав им взлететь, уничтожая заодно и все пять «роев» вражеских дронов.
В это время грохнули один за другим сразу два взрыва. Я перевел прицел и увидел, как младший сержант Скорокосов пытается заглянуть в высокое окно дома, где раньше располагалась охрана. Он уже забросил туда одну за другой две гранаты, осколки которых поразили защитников здания и выворотили наружу ранее открывающуюся только внутрь входную дверь. Темный и пустой дверной проем был мне хорошо виден. Внутри горел то ли камин, то ли печь-буржуйку кто-то не успел закрыть и свет от горящих поленьев выходил в комнату. Снаружи, на улице, оказалось уже гораздо светлее, чем внутри. А я и не заметил, когда пришел полновесный рассвет. В этот момент внутри помещения возник чей-то темный силуэт, и в отблесках огня сверкнул металл. У человека в руках был автомат.
– Скорокосов! – позвал я по внутривзводной связи. – Внутри живой остался. Крадется к тебе.
В ответ я услышал только выстрел из снайперской винтовки. И только после этого Скорокосов ответил:
– Спасибо, товарищ майор. Я в темноте его не видел…
– Осторожнее, там могут еще остаться живые. Дом-то большой.
– Отделение! За мной! – услышал я по той же системе связи голос старшины-«контрактника» Носкова.
Я отставил в сторону винтовку и поднял бинокль как раз вовремя, чтобы увидеть, как командир отделения спрыгивает с крыши дома на землю и бежит через площадь вперед, к дому, где располагался караул. Все первое отделение последовало за своим командиром. И, самое странное, с крыши неуклюже спрыгнул и генерал-лейтенант Спиридонов. При приземлении он подвернул ногу, но, хромая, держа перед собой пистолет-пулемет «ПП-2000», побежал догонять бойцов первого отделения. То ли генерал не пожелал оставаться на крыше в одиночестве, то ли чисто машинально выполнил приказ командира отделения, я, честно говоря, не понял, но генерал бежал в атаку, втянув в себя живот. Отделение он догнал уже рядом со зданием и первым, когда снайперы, не имеющие автоматов, готовились стрелять в того, кто выглянет из окна, сунул ствол своего оружия в темный оконный проем. Чуткие микрофоны бойцов окружали генерала и донесли до меня длинную, с перерывами, очередь. Должно быть, Спиридонов стрелял в разные стороны.
– Извините, товарищ генерал, – Носков положил руку на плечо Спиридонову и, без стеснения отодвинув его от окна, сам запрыгнул в оконный проем, в котором взрывом гранаты вырвало оконную раму вместе со стеклами. Один выстрел Носков все-таки сделал, видимо, как я понял, просто добил раненого «бармалея», который пришел в сознание и попытался дотянуться до оружия. И только после этого вышел через дверной проем, не забыв предупредить меня:
– Я через дверь выхожу. Меня не подстрелите, товарищ майор…
Старшина Носков любил везде быть первым. Первым он вошел и в дом караула…
Глава одиннадцатая
Я уж было подумал, что все кончено и нам всем предстоит выбираться в сторону автобусов. Оказалось, выбираться нам в любом случае предстоит, но в реальности все только началось. Об этом мне сообщил отданный по внутривзводной связи негромкий приказ лейтенанта Футракулова:
– Разобрали цели… Но стрелять только по приказу. Залпом! Залп на них хорошо действует. В деморализующем плане.
Тахир, как всегда, был спокоен и сохранял хладнокровие, и, как он любил, не по-армейски «разжевывал» каждую свою команду, добавляя объяснения. Я, в отличие от лейтенанта, не считал это необходимым делать.
Хотя должен признать, что порой подражал лейтенанту и вдавался в подробности при объяснении тех или иных действий. Несколько раз, бывало, ловил себя на
