Впрочем, я вовсе не думал об этом тогда, в Нхаба-Уо.
Обитатели этого города предпочитают ночной образ жизни, по–этому к вечеру мы без проблем добрались до центра. Лишь однаж–ды (Сабж, восстановивший силы, исправно предупредил нас зара–нее), пришлось укрыться, когда по улице неторопливо прошествова–ла стая каких-то мохнатых монстров. Да еще на одном из перекре–стков повстречалось стадо травоядных белых смоков, которые про–водили нас печальными глазами стареющих хиппи.
Скромные, лишенные крыш дома постепенно сменили более со–лидные, двух– и трехэтажные постройки. Впрочем, по-настоящему богатым Нхаба-Уо никогда не был. Дорога оставляла желать лучше–го, потрескавшийся асфальт покрылся зеленой порослью упрямых сорняков, кое-где зияя глубокими провалами. По ночам оттуда вы–бирались ленивцы Бауэра, но сейчас они крепко спали, поскольку их огромные, как у лемуров, глаза не переносили солнечного света. В этой части города дома стояли на некотором расстоянии от доро–ги, окруженные заборами, от которых теперь остались только кир–пичные столбы. Судя по узорным синеватым ожогам на земле, ког–да-то меж столбов были витые решетки.
– Меня всегда интересовало, – кивнув на эти ожоги, пробормо–тал Сабж, – почему не разваливаются дома, построенные из желе–зобетона.
– А хрен их знает. – Буги пожала плечами и недовольно посмот–рела на быстро снижающееся к горизонту солнце. – Сколько нам еще идти?
– Уже почти пришли.
На одном из перекрестков Сабж замер, оглядываясь. Потом, уз–нав одному ему известные ориентиры, уверенно нырнул в укрытый вечерними сумерками проход между домами, лично мне не внушав–ший доверия. Наступило опасное время суток: хищники начинали просыпаться и выползать из своих укрытий. Но мы доверились чу–тью Проводника и направились за ним, внимательно прислушива–ясь к звукам обезлюдевшего, но не мертвого города (в Эпицентре были и такие, но никто из сталкеров не совался туда по своей воле).
Весь проход зарос цепким низкорослым кустарником. Мы, тихо матерясь сквозь зубы, старались следить, куда ставим ноги, но все равно то и дело спотыкались. Иногда Сабж останавливался, закры–вал глаза и начинал крутить головой из стороны в сторону. Потом вел нас дальше. Узкая тропа, зажатая с двух сторон кустарником, остатками каменных оград и изредка стенами зданий, была битком набита тенями и гулкой тишиной. И хотя асфальт, некогда здесь ле–жавший, теперь был практически полностью покрыт травой, скра–дывающей любые звуки, нам казалось, что каждый наш шаг отдает–ся громким эхом. Мы с Буги напряженно всматривались в густой су–мрак впереди, ожидая в любую минуту, что Проводник даст сигнал об опасности. Мои ладони вспотели на цевье дробовика, постоян–ное ощущение чужого взгляда заставляло шевелиться волоски на коже. Этот путь все больше действовал нам на нервы. Он казался бесконечным, хотя вряд ли мы шли больше получаса. Наконец, Буги не выдержала. Она вдруг остановилась и разразилась громкой бра–нью, требуя вывести нас из этой хреновой, мать вашу, дыры, иначе она за себя не отвечает и начнет палить по всем, мать вашу, темным углам, в том числе и по собственной гребаной тени. Каплей, пере–полнившей сосуд ее терпения, стало то, что она едва не вляпалась в дерьмо кого-то из нынешних обитателей города. В конце концов, она ведь женщина. Но Сабж именно в этот момент свалил в очеред–ной транс и, думаю, просто не услышал истеричного вопля Буги. Впрочем, смысла в ее истерике было, если разобраться, немного –за все время путешествия между домами, зарослями и остатками заборов я не заметил ни одной внушающей доверие возможности свернуть в сторону, да и сама тропа казалась небезопасной. Сама поняв бессмысленность своего выступления, Буги еще раз выруга–лась, сплюнула под ноги и снова двинулась за Сабжем. Да уж, луч–ше всего приводит в чувство ощущение, что ты сам себя выставил дураком. «Мне бы ее самообладание, черт побери!» – подумал я о Буги. Ведь если бы не психанула она, это сделал бы я, и так легко в себя вряд ли пришел бы. Теперь же мне стало ясно, что психовать нет смысла. Оставалось тупо шагать за Проводником, надеясь на его чутье.
А город тем временем оживал, наполняясь звуками, отнюдь не ублажающими слух. Становилось прохладно.
– Эй, Сабж! – окликнул я Проводника, предварительно убедив–шись, что тот не в трансе. – Парень, мне не хочется ночевать дале–ко от Нулевой, особенно в городе.
– Мы заночуем в более безопасном месте, чем все Нулевые, –не оглядываясь, ответил он, – осталось совсем немного. И стоит по–торопиться. Там, где мы вошли на тропу, торчит пепельный шепотун и обнюхивает наши следы. Правда, пока он не подал сигнала стае.
Я почувствовал, как по моей спине побежали холодные мурашки. Шепотун – это маленький грызун, не больше обыкновенной крысы. Сам по себе он не слишком опасен, но способен молниеносно ми–микрировать, так что объект его охоты редко успевает понять, чьей именно жертвой стал. К тому же этих невероятно шустрых тварей нелегко уложить, даже если успеешь заметить. Они могут передви–гаться почти со скоростью пули. Кроме того, пепельные шепотуны охотятся стаями по десять-пятнадцать особей.
Поскольку я замыкал наш отряд, то теперь шел, постоянно огля–дываясь. Конечно, Сабж предупредит меня, если опасность станет более или менее реальной. Но люди не всегда прислушиваются к го–лосу разума. (Только не спешите записывать это качество в общий список людских недостатков – как и многое другое в человеке, оно парадоксально – и в зависимости от ситуации может как навре–дить, так и принести пользу.)
Наконец заросли слева от тропы в очередной раз уступили мес–то стене какого-то дома. Сабж замер, потом повернулся к нам и улыбнулся:
– Мы пришли.
Я осмотрел стену, но ничего особенного не увидел. Буги, по всей видимости, тоже.
– Какого хрена ты нас сюда приволок? – сквозь зубы, еле сдер–живаясь, спросила она Сабжа.
– Сейчас сами все увидите.
– Твою мать, парень, ты что, рехнулся? Забыл, где мы сейчас на–ходимся? А если бы сюда сунулся какой-нибудь ублюдок? Мы же тут как в бутылочном горлышке!
– Да ладно вам, – отмахнулся Сабж. – Кустарник непроходим, это мне уже пришлось однажды проверить. Впереди на тропе про–ход загораживает сонный скальпель. Так что остается только тот путь, которым мы пришли, но возвращаться, кстати, не будем. Если бы за нами поперлось что-то реально серьезное, я бы закрыл доро–гу небольшим пожаром, и вы бы справились. К тому же…
– Сабж, сука, – свирепея в свою очередь, зарычал я, – почему ты только сейчас сказал нам про сонный скальпель и этот хренов ку–старник?
– Ну… – Проводник растерянно пожал плечами. – Думал, что раз я иду спокойно, то и вам вроде как бояться нечего. Разве не так?
– Да пошел ты! – только и оставалось ответить мне. – Рассказы–вай, на хрена ты нас сюда притащил?
– Говорю же, – усмехнулся Сабж, вовсе не обидевшись, – сейчас все сами увидите. Девочки, оно того стоит.
В сгустившихся до синевы сумерках узкий коридор между зарос–лями кустарника и стеной дома казался еще уже. Мне на мгновение показалось, что я уловил боковым зрением какое-то движение справа, но, посмотрев туда, я ничего, кроме густой листвы, не уви–дел. Однако стоило мне отвернуться, как ощущение возникло снова.
– Сабж, я, кажется, что-то вижу.
– Да, – оборачиваясь ответил Сабж, – это макаби, насеко–мые. Но они еще не совсем проснулись, так что пока все идет нор–мально.
Я хотел было ответить, что не вижу в этом ничего нормального, но лицо Проводника вдруг резко выступило в темноте, наливаясь жутким голубым светом. Таким же, как тогда, когда он лечил меня от заразы, которую я подхватил с когтей серого ублюдка.
– Вы готовы к чуду, дети мои? – странным, едва узнаваемым го–лосом спросил Сабж.
– Если оно будет выглядеть так же хреново, как ты сейчас, то нет, – буркнула Буги.
Сабж неестественно громко расхохотался. И его смех понравил–ся мне еще меньше, чем шевеление в кустах.
– Это уже не имеет значения, – сказал он, отсмеявшись, и поло–жил руки на стену: – Сим-сим, откройся!
