– Очухался, – проговорил Григорий.
Прохор пригнулся, посветил маленьким фонарикам в глаза Князеву и проговорил:
– Рефлексы в норме.
– Чего это со мной? – Богдан осторожно тронул голову и нащупал огромную шишку.
– По голове тебе хорошо врезали.
– Кто? – спросил Князев.
– Наверное, журналюга желтый. Он уже давно поблизости крутится. Мои ребята его пока не отловили, но обязательно возьмут, – пообещал Камышегородский. Одно дело – просто пытаться проникнуть на территорию, совсем другое – бить по голове охранника. Это уже криминал.
– Журналюга? – переспросил Князев. – Не помню. Как я тут оказался?
Богдан сел и осмотрелся. Он находился неподалеку от КПП, в окнах которого горел свет.
Камышегородский вопросительно глянул на Прохора. Мол, что ж, наука, твоя чертова методика не сработала? Ты ж обещал ему замещение воспоминания сделать!
Прохор прищурился и вкрадчиво проговорил:
– Как я понимаю, вы сидели за столом, разгадывали кроссворд, что-то услышали или увидели и вышли на улицу посмотреть.
Тут в голове Князева словно что-то щелкнуло. Воспоминание пришло к нему. Оно оказалось очень ярким, даже с запахами и тактильными ощущениями.
Он сидел за столом, по противомоскитной сетке ползали ночные бабочки, привлеченные светом, горящим в будке КПП. Пахло озером и скошенной, еще не подсохшей травой.
Затем кто-то жалобно позвал с улицы:
«Помогите».
Князев вышел и увидел девушку. Вот только ее лицо в воспоминаниях почему-то было размытым.
«Помогите, – повторила она. – За мной маньяк гонится».
«Где он сейчас?», – спросил Богдан, доставая травматик.
«Там. – Девушка указала в сторону леса. – Я от него убежала».
Князев услышал за собой чье-то дыхание, но обернуться не успел. Его сильно ударили по голове, и он потерял сознание.
– Теперь все вспомнил, – проговорил Богдан, глядя на Прохора.
– Так бывает после удара, – подтвердил Дугов. – Случается потеря памяти, но кратковременная. Так что же с вами случилось?
Князев пересказал то, что вспомнил.
Камышегородский покачал головой и заявил:
– Никакой это не насильник. Я же говорю, тут журналюга орудует. Вот и разыграл для тебя спектакль с насильником. Подлый, на жалость бьет!
Князев поднялся на ноги. Его пошатывало.
Прохор придержал Богдана, чтобы тот не упал, и сказал:
– Совсем плох. Ему отлежаться надо. И не один день. Чтобы в норму прийти, недели две понадобится.
– А как же работа? – спросил Князев.
– Это моя забота. Человека, чтобы подменить тебя, я найду. О зарплате не беспокойся. Никаких больничных оформлять не будем. Все равно я за тебя Бубликову вперед деньги перечислил. Пусть он и платит тебе исправно. Жить есть где. Отдыхай и о работе пока не думай. Пошли в машину.
– Можно и так, – согласился Богдан.
Он доковылял до джипа Камышегородского, устроился впереди. Григорий сел за руль. Прохор – на заднее сиденье.
– Ну, поехали.
– Только особо не спешите, – попросил психоаналитик. – Ему тряска сейчас противопоказана.
– А кто сказал, что я буду спешить? – Начальник охраны усмехнулся. – Поедем помаленьку, полегоньку.
Машина неторопливо катила по дороге. Князев смотрел в окно. Он все вспомнил, но что-то не давало ему покоя. Богдан подозревал, что его обманули. В поведении Камышегородского и Прохора было нечто неискреннее, какая-то притворная ласковость.
«Откуда тут сейчас взялся Григорий? – подумал Богдан. – Что ему понадобилось?»
– А вы в «Дубраве» были? – спросил он.
– Нет. Чего мне там ночью делать? – Камышегородский пожал плечами. – Ты на связь перестал выходить. Я обеспокоился, сел и приехал. А почему это тебя интересует? Я же сказал, о работе на две недели забудь. Потом свое отработаешь, попозже.
Машина подкатила к воротам детского дома. На въезде стояла Ольга Латушко, на плечи которой был накинут платок.
«А она тут как оказалась? – подумал Князев. – Ольга же в «Дубраве» была!»
Но на этот раз спрашивать Богдан не стал.
– Сейчас, только ворота на ключ закрою, – сказала женщина, пропуская машину.
Зазвенела цепь, директорша детского дома села в машину. Странно, но она не спросила, что случилось. Джип доехал до самого флигеля. Богдану помогли подняться на крыльцо, уложили в постель.
– Я возле него немного побуду, – сказала Латушко, усаживаясь на стул. – Ключ возьмите. У меня дубликат есть в кабинете.
– Ну, счастливо оставаться. Как-нибудь проведаю, – пообещал Камышегородский. – Да!.. – спохватился он. – Мобильник свой держи. Его ребята в траве нашли. – Начальник охраны оставил на тумбочке мобильник и вышел из номера вместе с Прохором.
Латушко положила ладонь на голову Богдана, пощупала шишку.
– Сильно болит? – сочувственно поинтересовалась она.
– Спать хочется, – соврал бывший десантник.
Его раздражало присутствие Ольги, а еще больше – ее прикосновения. Он не мог понять, что заставило его заняться с ней безумным сексом. Латушко словно почувствовала его настроение, убрала руку со лба, закуталась в платок.
– Вот ты поправишься, и мы с тобой развлечемся, позабавимся. Ведь нам было чудесно. – Она наклонилась и поцеловала его в лоб.
– Не надо, – пробормотал Князев.
– Спокойной ночи. – Ольга выскользнула из номера.
Богдан сел, потер виски. За дверью послышалось движение, в номер заглянула Настя, одетая в махровый халат. Выглядела она испуганной.
– Меня сегодня чуть не поймали, – выпалила она шепотом. – У тебя что-нибудь выпить есть? Это чтобы стресс снять.
– Водка есть и томатный сок. Если ты приготовишь «Кровавую Мери» для себя и меня, я тебе спасибо скажу. Все в холодильнике стоит.
Настя прошла на кухню и вскоре вернулась в комнату с двумя стаканами.
– Так что случилось? – спросил Князев, отхлебнув немного.
Настя коротко пересказала события этой ночи.
– Ты куда пропал? – спросила она. – Был бы ты на месте, ничего этого не случилось бы.
– У меня своя история, – ответил Богдан и посвятил Настю в то, что произошло.
– Что ж, день неудачный.
– Ночь, – уточнил Князев.
– Да, а почему ты тогда со мной шепотом говорил? – поинтересовалась Бубликова.
– Когда?
– По телефону, когда я тебе позвонила, а потом вместо тебя эти амбалы появились.
– Не говорил я с тобой, – заявил Князев.
– Ты хоть себя не обманывай. – Настя потянулась за мобильником Богдана, полистала записи в его памяти. – Вот, посмотри, я тебе звонила, и мы говорили. Ты мне ответил, обещал прийти. Я тебя ждала и попалась.
– Чертовщина какая-то, – сказал Князев. – Не нравится мне все это.
– Ты шепотом говорил, и голос у тебя был странный, – припомнила Настя. – Может, это и не ты был, а один из тех двоих?
– Выходит, что так. Тут вообще масса нестыковок получается.
– В чем?
Князев немного подумал, потом начал:
– Во-первых, звонок.
– Это да, – согласилась Настя.
– Во-вторых, я отчетливо помню, что ударили меня сзади. А шишка на голове спереди. Со спины так не ударишь.
– Это точно?
– Точнее не бывает. В-третьих, посмотри, кулаки у меня сбиты. Синяки на теле. Выходит, я с кем-то хорошо подрался. Но я не помню этого!
Настя рассмотрела ссадины на кулаках Богдана, потрогала синяки на его плече.
– А не могли тебя побить уже после того, как ты потерял сознание? – спросила женщина.
– Какой смысл? Я охранник, меня оглушили, дальше делай что хочешь. Зачем еще и ногами пинать? Это насчет синяков. А сбитые кулаки свидетельствуют, что я кому-то морду бил. Причем основательно. Не жалея ни противника, ни себя. Да и большинство синяков у меня спереди. Дрался я лицом к лицу.
Бубликова задумчиво покусывала губу.
– Странно все это.
– Вот и я так думаю. К тому же по воспоминаниям выходит, будто все длилось несколько минут. А по часам получается, что прошло значительно больше времени.
– Может, у тебя от удара по голове мозги сдвинулись набекрень? – предположила Настя.
– Не знаю, – пробормотал Князев. – У меня такое чувство, что тут большой обман, а в чем он состоит, не знаю.
Настя покачала головой.
– Но ты хоть помнишь, что мы с тобой в школе напились именно «Кровавой Мери», а потом заснули в одной кровати?
– Это помню. – Богдан криво усмехнулся.
– Вот и выпьем за наши воспоминания. Не было бы «Кровавой Мери», наши отношения могли бы пойти совсем по другому пути.
Они чокнулись и выпили.
– Тебя надо специалистам показать, психологу.
– Один уже смотрел – Прохор Дугов.
– Не внушает он мне доверия. Скользкий, – произнесла Настя. – А больше ничего странного с тобой не случалось? Только честно.
