Парень замер на кровати в неудобной для себя позе, явно выжидая момент, чтобы подать сигнал. С грустью подумав о необходимости проявления не самых лучших своих человеческих качеств, Антон секунду помедлил, скинул для определения точного местонахождения объекта одеяло, и одним ударом отключил его.
Суровцев был уже в коридоре. В тот момент, когда он открывал один-единственный замок, Антон встал за его спину. Дальше произошло досадное недоразумение. Вставая за спину таможенника, Копаев действовал автоматически. Имея в своей квартире двойные двери, он помнил, что главная, наружная дверь, у него открывается наружу. Внутренняя всегда открывается вовнутрь. Антон вспомнил об этом лишь тогда, когда Суровцев, открывая проход на лестничную клетку, толкнул его спиной.
Потеряв равновесие, Антон запнулся и к тому моменту, когда таможенный опер уже втаскивал в квартиру гостя, оказался на полу… Вскочив и оценив ситуацию, он увидел, что Суровцев, наклонив голову Перца к полу, пытается завладеть его правой рукой. Верное решение для любого, кто хочет максимально обезопасить себя и окружающих от действий вооруженного человека. Отметив про себя, что Перец уже успел где-то переодеться, Антон зацепил его правую ногу и рванул вверх. Получилось очень эффектно. Перец, перевернувшись в воздухе, рухнул на спину, как кукла. Упав ему коленом на грудь, таможенник стал лихорадочно хлопать по его карманам в поисках оружия.
— Оставь… — глухо, каким-то мертвым голосом произнес Антон. — Оставь его. Второй раз на том же самом месте…
Не понимая, что происходит, Суровцев оторвал взгляд от гостя и уставился на Антона.
— Это не Перец, — повернувшись в сторону комнаты, выдавил Антон.
Подскочив к неизвестному, он схватил его за шиворот и затащил в комнату.
— Где тот, что послал тебя?! Быстро, мерзавец, иначе я из тебя душу выну!.. Где тот, что просил тебя сюда зайти?!
Оглушенный криками, тридцатилетний парень после каждого восклицания Копаева закрывался, как от ударов. Он выставлял перед ним ладони и отворачивал лицо. Ему, лежащему на полу, было трудно поверить в то, что происходит. Оказывается, тут живет не девчонка, которую не выпускает к любящему ее парню мама-сумасбродка, а двое психически ненормальных граждан. Тот, кто просил позвонить в квартиру и вызвать девочку на площадку, его почему-то об этом не предупредил. Девочками в этой старенькой и потертой квартире даже не пахло, зато она была битком набита огромными мужиками…
Озарение пришло позже, когда эти мужики, усиливая натиск, стали повторять один и тот же вопрос: «Где он?» Где бы «тот» ни был сейчас, о том, где он его оставил, нужно сказать сейчас, ибо один из бандитов уже стал многозначительно помахивать перед носом гостя пистолетом.
— Да не маши ты стволом! — вскричал Антон, отстраняя руку Суровцева. Тот, испытывая бешенство, не выпускал из рук «макарова». — Не видишь — он сейчас обмочится!
— Братва, я «попал»! — пользуясь моментом, возопил гость. — Я без понятий по вашей теме! Меня паренек на улице попросил зайти и девку на площадку позвать! У нее маман конченая!
— Сам ты конченый! Где остался тот Ромео?
Поняв, что жизнь продолжается, посредник в лжелюбовных отношениях быстро объяснил, что пославший его на задание паренек стоял на углу дома и курил.
Понятно, что, прождав несколько минут, Перец уже сориентировался в обстановке. Копаев и Суровцев выскочили из подъезда. Перед ними, разуверившийся в людской порядочности, поспевал ни за что побитый парень и показывал место недавней дислокации Перца.
Разумеется, оно пустовало, однако в пяти десятках метров от него виднелась спина беглеца. Проявляя недюжинные способности к спринтерскому бегу, он с огромной скоростью приближался к проспекту.
Не сговариваясь, оба преследователя кинулись за ним. «Тойота» осталась сиротливо стоять у дома.
Странной была эта погоня. Она напоминала финальную часть всей двухнедельной эпопеи. Перец, страстно желай уйти от погони, совершил абсолютно необъяснимый поступок — заскочил в уже отправляющийся с остановки троллейбус. Им двигала безрассудность, помноженная на злость и желание жить. Заскочив в троллейбус, он заставил Антона и Суровцева резко броситься к дороге и остановить первую попавшуюся им на глаза машину. Автомобиль был желтого цвета, с шашечками на борту.
— Вон за тем троллейбусом, быстро! — скомандовал Антон. — Не упусти.
— Ты что, издеваешься? — не выдержал все-таки таксист. — «Сохатого» ты и без меня через две минуты бы загнал…
Подтверждением тому было великое противостояние на светофоре. Опустив стекла, под великое неудовольствие таксиста, Антон с таможенником внимательно наблюдали за закрытыми дверями троллейбуса. Они не открывались, чем наталкивали преследователей на некоторые сомнения в отношении сумбурности поведения Перца. Если бы убийца плохо соображал, он бы давно уже заставил водителя открыть двери и выскочил бы на улицу. Однако он этого не делал, значит, исходил из каких-то соображений.
Однако вскоре случилось то, что и должно было случиться. Троллейбус остановился у очередной остановки. Выскочив из такси, оба преследователя бросились к троллейбусу. Суровцев, сжимая в кармане пистолет, встал у задних дверей. Антон, минуя его, проследовал к средним. Он уже отчетливо различал Перца среди десятка людей, находящихся внутри салона. Тот был совершенно спокоен и смотрел прямо в глаза оперативнику УСБ…
— Следующая остановка… — пропела кондуктор, сидящая на своем привычном месте. Напротив нее стоял Перец и держал правую руку в кармане.
«Если бы она знала, кто стоит напротив нее, чтобы она сейчас, интересно, делала?» — пронеслось в голове Антона.
Вопрос был не праздный, ибо на данный момент кондуктор — ближайший к Перцу человек. Неизвестно, какое решение примет убийца, видя в пяти метрах от себя двоих уже хорошо известных ему людей. Он не знал, кто они, откуда и на какую «контору» работают. Однако это было неважно, ибо ему было понятно, что они желают его смерти.
Копаев и Суровцев вошли в троллейбус, и он тронулся с места. Мысли проворачивались в голове Антона, как в мясорубке. Важно догадаться о дальнейших действиях Перца, однако не менее важно понять, как поведет себя любая из будущих жертв, когда поймет, что оказалась разменной монетой в чужой игре.
Худшее положение придумать трудно. Это пришло в голову Антону только сейчас, когда он понял причину, по которой Перец не спешил покидать троллейбус. Пока он среди людей — его никто не тронет. Поняв это, Копаев понял и другое. Перец подошел к кондуктору не просто так. Можно было выбрать вон ту маму с грудным ребенком, что сидела в двух метрах от него. Можно — школьницу с ранцем за спиной, возвращающуюся домой из школы. Если думать судорожно, то могло показаться, что так было бы легче управлять ситуацией. Однако Перец оказался у кондуктора, девушки, что прожила на белом свете не более четверти века. С ней было бы хлопотнее, она подвижна, дерзка как все кондукторы, и может поступать вопреки воле Перца. Однако он безошибочно встал около нее и не собирался двигаться с места. Копаев был готов поклясться, что, если она пойдет раздавать билеты, он тут же переместится к водительской кабине и станет рядом с водителем. Если Суровцев не понимает, что делает Перец, ему нужно объяснить. И объяснить как можно скорее…
Антон повернул голову к таможеннику.
— Троллейбус восемнадцатого маршрута следует в Парк культуры. Тот же лес. Он стоит рядом с кондуктором, потому что твердо уверен в том, что она доедет до конечной остановки. Мы не рюхнемся, пока в салоне люди. Для него все кончено, поэтому он пойдет на все. Я, вообще, удивляюсь, как он еще не додумался броситься к нам и попробовать нас застрелить прямо здесь. Лично на его месте я так бы и сделал. После удачного окончания стрельбы он спасен на все сто процентов…
— Накаркаешь сейчас… — встревоженно перебил Суровцев. — Сколько остановок до конечной?
— Около пяти, наверное…
— Сколько до Парка культуры? — стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал, учтиво поинтересовался у кондуктора Перец.
— Четыре остановки. Кстати, молодой человек, вы проезд оплатили?
Проезд он не оплатил. И это почти привело его в отчаяние. Деньги лежали в правом нагрудном кармане куртки, и в той ситуации, в которой он находился, было бы настоящим безумием выпускать из ладони «ПМ» со взведенным курком и лезть за деньгами. А отчаяние он почувствовал по простой причине. Как он уже заметил, девка эта — существо нервное и бурно реагирует не то что на безбилетников, но даже на тех, у кого имеются при себе льготные удостоверения. Ему сейчас еще склоки с этой дурой не хватало…
— Молодой человек, я к вам обращаюсь! — голос требовательный, но не настолько, чтобы привлечь внимание окружающих.
