Так что с того времени он предпочитал не фиксировать свои любовные игрища и самые соблазнительные ракурсы своих любовников предпочитал хранить в памяти.
Ко всем своим многочисленным связям Синклер относился как к удовольствию на час, так и не прикипев по-настоящему ни к одному из любовников. Но то, что случилось между ним и Питером, не умещалось в привычную систему координат. Ричард вдруг стал осознавать, что его страсть к Питеру Кэрри увеличивается с каждой встречей, и даже начинал терзаться ревностью, когда тот не приходил в назначенное время. Синклер подозревал, что у Питера, кроме него, имеются еще партнеры, но вот только никогда не мог поймать его за руку.
А любовников тот имел вне всякого сомнения, на что указывали косвенные причины, например, золотые безделушки: кольца, браслеты, которые он никогда бы себе не купил из-за элементарной жадности и мог получить в подарок только от своих любовников. А однажды из его кармана выскочил снимок молодого человека, на обратной стороне которого было написано: «С любовью на память!» Синклер спросил, что это за фотография, и Питер, нисколько не смутившись, заявил о том, что на фотоснимке запечатлен его двоюродный брат, сделавший надпись для своей девушки, а сама карточка попала к нему совершенно случайно.
Чтобы не потерять любовника, Синклеру пришлось сделать вид, что он поверил этому шаткому объяснению, но в душе у него зародились нешуточные сомнения. Они окрепли в тот день, когда Кэрри извлек из кармана куртки черный бумажник из тончайшей и очень дорогой кожи, набитый банкнотами. Ему было известно, что его любовник нигде не работает и состоит у него на содержании, но таких денег он ему никогда не давал, а следовательно, у Питера появился еще один серьезный покровитель, который баловал его куда более щедро, чем он сам. Оставалось только выследить этого соблазнителя, чтобы как следует переговорить с ним.
Для профессионального разведчика отыскать любовника Питера не составило большого труда, достаточно было подложить в карман Питера небольшой «клопик», а затем по сотовому телефону отслеживать его передвижения по всему Лондону.
Скоро «клопик» вывел его в престижный район, расположенный в центре города, удалось даже распознать дом, в котором проживала высшая аристократия Британии.
Нутро прожигала ревность, когда крохотный «клопик» фиксировал интимный разговор, завязавшийся между любовниками.
Еще через полчаса Синклер был подле этого дома, встав на противоположной стороне улицы, откуда хорошо просматривался не только парадный вход, но был виден каждый выходящий из дома. Вооружившись оптикой, Ричард фиксировал каждого, полагая, что таким образом сумеет вычислить тайного покровителя Питера.
Секрет открылся вскоре: из парадного подъезда Питер вышел вместе с высоким худощавым мужчиной лет тридцати пяти – сорока. Соприкасаясь локтями и улыбаясь, они направились к белому «Бентли», застывшему на стоянке.
Внутри Синклера образовался огненный комок, который, распаляясь от ревности, прожигал его все сильнее. В какой-то момент ему даже показалось, что сейчас огненная плазма прожжет в его груди огромную дыру, не оставив ему и шанса на выживание.
Ричард прекрасно знал мужчину, шедшего рядом с Питером. Это был Чарльз Смит, аристократ с тысячелетней родословной, скучающий богач и вечный искатель приключений. Очевидно, в хорошеньком Питере он нашел мимолетное увлечение: он легко загорался и так же легко остывал, вряд ли Чарльз вспомнит о своем партнере через каких-нибудь пару недель.
Когда-то Ричард посещал один закрытый клуб, в котором, кроме крепких напитков и рассуждений о политике, практиковались легкие, ни к чему не обязывающие связи, именно тогда он сошелся с Чарльзом Смитом, совершенно не подозревая об его аристократических корнях. Но когда правда вылезла наружу, что произошло в минуту наивысшего раскрепощения, он дал себе слово никогда с ним не встречаться, справедливо полагая, что за каждым аристократом могут торчать уши МИ-6, а это пахло весьма серьезными осложнениями, во всяком случае, для него.
Что подкупало в отношениях с Чарльзом, так это то, что он был прирожденный экстремал, и Синклер подчас не без сожаления посматривал на семихвостую плетку и кожаную куртку, что теперь без надобности висели в его шкафу.
Остановившись у машины, Чарльз что-то сказал своему любовнику и, распахнув дверцу, нырнул в роскошный салон. Так же расторопно в машине укрылся Питер.
Интересно, куда же они могли направиться? Видно, решили восстановить силы в каком-нибудь уютном ресторане.
Питер должен был объявиться у него в шесть часов вечера. Отчего-то Ричард Синклер был уверен, что тот не опоздает. Нужно будет только подобрать подходящие слова для предстоящего объяснения. Он вытащил сигарету, торопливо раскурил, руки слегка дрожали. Теперь он понимал, что сделать это будет крайне нелегко. Этот парень был ему нужен куда сильнее, чем это могло показаться поначалу.
* * *
Ровно в шесть часов вечера Питер был перед подъездом Синклера. Привычно набрал номер его квартиры и стал дожидаться ответа.
– Слушаю, – прозвучал знакомый голос.
– Это Питер, открывай, – озорным голосом сказал Кэрри.
Настроение у парня было хорошее. Час назад он поужинал в дорогом ресторане, выпил вкусного вина. Какой-то год назад он даже не осмеливался приближаться к золоченым дверям подобных заведений, а теперь, обретя щедрого покровителя, мог многое себе позволить и чувствовал себя едва ли не одним из завсегдатаев ресторана. День еще не закончился, и его ожидало такое же приятное свидание. Кроме того, Синклер имел привычку после каждой встречи давать ему деньги на дорогу, так что домой он вернется тоже с хорошей наличностью.
– А ты по адресу, парень?
Как показалось Питеру, вопрос прозвучал не очень дружелюбно, хотя подобные грубоватые шутки были в манере Ричарда, так что к ним следовало относиться философски, как к затяжному ливню в осеннюю непогоду.
Кэрри хотел ответить, но прозвучал предупреждающий зуммер, и дверь приоткрылась. Он вошел в просторный подъезд и направился в квартиру Ричарда.
Человек, следовавший за ним, остановился на некотором отдалении от дома. Полагая, что визит может затянуться, он неторопливо вытащил сигарету и направился к небольшому скверу, расположенному по диагонали от дома. Не углубляясь в сквер, отыскал скамейку неподалеку от входа, с которой хорошо просматривался подъезд, и принялся разминать табак длинными гибкими пальцами.
Дверь распахнулась прежде, чем Питер успел нажать на дверной звонок. В проеме, облачившись в домашний халат, стоял Синклер. Питер слегка улыбнулся. В таком поведении не было ничего необычного – под халатом могли быть только стринги, – он нередко встречал любовника именно в таком виде, давая понять, что беседа не затянется и после распитой бутылки вина они перейдут к любимому делу. Немного смущало лишь лицо Ричарда, выглядевшее в этот раз несколько напряженным.
Впрочем, подобные перемены были в его характере: он мог отыскать причину для огорчений даже в своем любимом виски четырнадцатилетней выдержки.
– Можно пройти, Ричард? – спросил Питер, и, когда хозяин немного потеснился, он сказал, не сводя взгляда с его сумрачного лица: – Мне кажется, что ты сегодня не в духе. У тебя что-нибудь произошло?
Синклер демонстративно запахнул халат, спрятав на груди седеющие кустики волос. Питер скривился: это что-то новое! Впрочем, против такого поворота событий он совершенно не возражал. Сегодня пришлось изрядно попотеть, так что можно было и отдохнуть.
– Кое-что произошло.
Синклер прошел в комнату. Из-под халата торчали его короткие ноги, столь же волосатые, как и грудь. Питер невольно поморщился, испытав некоторое отвращение. Синклеру следовало бы следить за собой: кроме дорогих шампуней он должен использовать и острые лезвия.
Развернувшись, Синклер поймал брезгливый взгляд Питера и угрюмо произнес:
– Тебя что-то не устраивает в наших отношениях?
– Послушай, Ричард, ты меня не так понял, – попытался сгладить ситуацию Питер. Ссориться с любовником не входило в его планы: не хотелось бы терять стабильный источник дохода, причем весьма приличный. – Меня все устраивает.
– Садись, – кивнул Синклер на диван.
Питер расслабленно улыбнулся. Наконец-то! Питер знал, что последует после этой фразы: он вдруг почувствовал невероятное возбуждение, а ведь какую-то минуту назад он полагал, что восстановится только к середине следующего дня.
Он послушно сел, двинув ладонь навстречу, однако Ричард отчего-то не торопился.
– Ты ничего не хочешь мне сказать? – неожиданно спросил он.
Питер невольно нахмурился: подобного продолжения не предполагалось.
– Раньше ты мне не задавал подобных вопросов. Что-то произошло между нами? Объясни?
– Если ты настаиваешь… Кроме меня, у тебя есть кто-то еще.
