Дия спала после обморока и не могла обслуживать односельчан. Главная работа легла на плечи Ламис, ее тети Халиды, жен соседей. Матери помогала Надия. Муштак же встречал людей.
Пришел старый Табрай.
После короткой трапезы он отвел зятя в сторону и спросил:
– Ты был на холмах?
– Да.
– Незаметно, что ты провел бессонную ночь.
– Нам с Ламис удалось несколько часов поспать.
– Ты что, брал ее с собой?
– Странный вопрос, Амир, не находишь?
– Я разрешил тебе называть себя отцом.
– Тем более странный вопрос. По-твоему, за двадцать шесть лет жизни в Афганистане я не усвоил, что война – не женское дело? Нет. Я не брал с собой Ламис, вообще никого, ходил один. Жена просто не могла уснуть, ждала меня.
Табрай прикурил сигарету и поинтересовался:
– У тебя есть план?
– Да. Я хотел обсудить его с тобой. Но здесь это вряд ли удобно. Зияк в доме. Пришел, сволочь!
– Имеет право. Даже должен по воле своих хозяев. В том, что мы беседуем здесь, нет ничего странного. Выкладывай, что ты придумал.
Муштак озвучил основные пункты своего плана.
Табрай внимательно выслушал его, затушил окурок и проговорил:
– Значит, тебе нужен еще один надежный человек?
– Да. Он ничем не рискует.
– Пусть так, но человек должен быть надежный.
– Лучше не из нашего селения.
– У меня есть товарищ в Баджи. С ним живет сын Рахим. Это надежные люди. Когда тебе потребуется второй человек?
– В день акции, то есть в пятницу, послезавтра.
– Но в пятницу праздничная молитва.
– Вот именно. Мужчины соберутся у мечети. Там мы покажем Зияку всех наших.
– Но тебя и Бакара не будет.
– Мы появимся в кишлаке после молитвы. Зияк нас увидит. То, что он не заметил нас раньше, ничего не значит. Мы могли помолиться и в Кабуле.
– В Кабуле? – Табрай с удивлением посмотрел на зятя. – Но вас же там не будет.
– Почему? Разве ты не можешь послать нас в город?
– Зачем?
– По делам.
– В пятницу?
– В четверг. А мы задержимся.
– Что за дела?
– У меня нехватка запчастей. Бакару нужны лекарства для Будура.
– У Будура есть отец.
– Он убит горем и не оставляет мальчика одного. В конце концов, кому какое дело до того, что мы делали в Кабуле? Главное, что отправились туда в четверг, задержались там и вернулись домой сразу после молитвы.
– На чем приехали? Ведь вы уйдете к холмам пешком? Высылать туда машину за вами нельзя. Это слишком опасно.
– Не надо ничего высылать. Зияк видит далеко не все. То, что он пропустил машину, его проблемы. А вот у кого мы остановились на ночь, это надо хорошенько продумать.
– Это просто. Вы могли остановиться у Мохаммада Даяра.
– Отца майора НДБ?
– Да, я свяжусь с ним, он подтвердит.
– Прекрасно. Мне нужны будут мины.
– Возьмешь в схроне.
– Ты разрешаешь?
– Вчера тебе мое разрешение не требовалось.
– Так то вчера было. Хоп, отец, я понял.
– Вечером, как договорились, придет Бакар. Или это пока не обязательно?
– Пусть приходит. Нам с ним предстоит действовать согласованно, поэтому чем раньше начнем подготовку, тем лучше. А вот сын твоего товарища из Баджи может спокойно добраться до холмов и в пятницу, чтобы здесь лишний раз не светиться.
– Когда точно он должен быть там?
– В восемь утра.
– Может, ты перенесешь акцию на понедельник? Все же пятничная молитва – наш священный долг.
– Я бы перенес, но посуди сам. Ведь время пятничной молитвы – самое удобное для нападения. Американцы прекрасно знают, что она значит для мусульман. Патруль пойдет в расслабленном состоянии. В этот момент, когда все правоверные собираются в мечетях, на площадях, угрозы им ждать не от кого. А мы помолимся и у холмов. Всевышний простит нас.
– Ты слишком легко относишься к нашим традициям и обычаям.
– Так у меня учитель был хороший.
– На меня намекаешь?
– Не намекаю, а утверждаю. Говорю вполне серьезно.
Табрай вздохнул:
– Ладно, занимайся тут, вечером поговори с Бакаром. Я предварительно подготовлю его к тому, что ему предстоит делать.
– Да я и сам могу.
– Он мой сын.
– Хорошо, вопросов нет.
– Я к себе.
– Да, отец, благодарю.
– Мы еще встретимся до пятницы?
– Конечно, завтра.
Табрай покачал головой и ушел.
Муштак вернулся в дом.
Поминки закончились во втором часу дня. Потом женщины взялись за уборку.
С наступлением вечерних сумерек пришел Бакар Табрай. Ламис приветствовала брата, хотя и немного удивилась его вечернему визиту. Ведь он пробыл в ее доме почти до обеда. Но она не высказала этого вслух и оставила мужчин наедине во внутреннем дворике.
– Ты знаешь, что нам предстоит делать, Бакар? – спросил Муштак.
– В общих чертах. Лишь то, что рассказал отец.
– Хорошо, тогда доведу до тебя план наших действий.
Хазани говорил минут двадцать, потом спросил:
– Ты готов отомстить американцам за моего внука?
– Зачем спрашиваешь, Муштак? Я пойду с тобой куда угодно.
– Благодарю. Все остальное обсудим на месте. Выходим завтра в ночь. А сейчас пойдем в схрон. Надо взять пять противоднищевых мин.
– Хорошо, как скажешь.
Муштак и Бакар забрали мины и спрятали их на кладбище, рядом с гранатометами и винтовкой.
Потом они разошлись.
Утром в четверг, 17 июля, Хазани пришел в мастерскую. Там уже стояли две машины. Подошли Дауд и Асим и сразу же принялись за работу.
Спустя час объявился осведомитель Национального департамента безопасности и крупный местный скотовод Абдурахман Зияк.
– Салам, Муштак!
– Салам.
– Смотрю, работы у тебя хватает.
– Не жалуюсь.
– У меня к тебе большая просьба.
– Говори.
– Ты знаешь, что я торгую мясом и шерстью.
– Это знают все.
– Мне надо везти товар в Кабул, а машина сломалась. Будь трижды проклят этот советский «ЗИЛ»!
Муштак пожал плечами и заявил:
– Подгоняй сюда свою рухлядь, посмотрим. Если возможно, отремонтируем.
– Как подогнать, если «ЗИЛ» не заводится?
– На буксире.
– А ты сделаешь машину? А то у меня мясо пропадает.
– Я сказал, посмотрим. Только подгоняй быстрее, чтобы я мог установить причину неисправности. Мы с Бакаром сегодня после обеда по делам уедем в Кабул. Там я смогу прикупить запчасти, если таковых не окажется в мастерской.
– Вы едете в Кабул?
– Мы говорим о твоих проблемах, а не о наших делах.
– Так, может, возьмете часть мяса? Ведь у вас внедорожник, да? С тонну взять сможете?
– Абдурахман, у нас свои дела. Мой тебе совет, пересиль жадность и купи американский большегруз. Их сейчас в Кабуле свободно продают.
– Да не нужен мне такой большой автомобиль.
– Возьми поменьше. «ЗИЛу», наверное, лет тридцать?
– Больше.
– Вот видишь. Скоро развалится. Тогда собрать его уже никто не сможет.
– А вы до вечера уезжаете?
– Тебе какое дело?
– Я бы с вами поехал, у меня тоже есть дела в Кабуле.
– Туда довезем, а вот обратно? Не факт, что вернемся сегодня.
– Где же на ночь останетесь? Ведь там комендантский час.
В другой ситуации Муштак давно послал бы осведомителя ко всем чертям. Но сейчас тот интересовался тем, что необходимо было для самого Хазани.
– Это смотря для кого комендантский час. Если останемся в Кабуле, то у друга отца. А его сын – целый майор в НДБ.
– Понятно. Ладно, в одну сторону не поеду, а «ЗИЛ» скоро подгоню.
– Хоп! Поторопись.
Машину Зияк притащил через полчаса.
Муштак сам осмотрел ее.
– Что с ней? – спросил Абдурахман.
– Коленвал заклинило. Видимо, вкладыши провернулись.
– И что теперь?
– Коленвал у меня есть. Он после ремонта, но с ним движок еще поработает. А вот вкладыши придется купить. И коренные, и шатунные.
– До субботы сделаешь машину?
– Ты деньги давай.
– Сколько?
– Пятьсот афгани. Этого хватит на запчасти. Снимать и разбирать двигатель Дауд и Асим начнут сегодня. Но за отдельную плату. Это еще сто долларов. Окончательный расчет вечером в пятницу. В субботу ты сможешь отвезти свой товар в город.
Зияк скривил физиономию. Ему жутко не хотелось платить. Но придется. Машина-то нужна. Он отдал деньги.
– Пока все, – сказал Муштак. – Ступай. Придешь в пятницу после молитвы.
– Угу. – Зияк ушел.
– Ты с этого козла взял мало. У него денег полно, – сказал Дауд.
– Так у нас и забот никаких.
– Как это?
– Да в порядке коленвал. Катушка зажигания у «ЗИЛа» сгорела, поэтому и не заводится.
– Так ты его обманул?
– Ты знаешь, почему я это сделал.
– Все, молчу. Но двигатель снимаем?
– Да, снимайте. Головки блока тоже. Заменим прокладки, поставим новую катушку. Да не забудьте снять поддон. Зияк наверняка сам придет либо пришлет кого-то, чтобы посмотреть за работой.
– В общем, занимаемся ерундой.
– Между прочим, за хорошую плату.
– Хоп! Все понятно.
Муштак передал Дауду стодолларовую купюру и сказал:
