Сразу после выстрела я торопливо передернул горизонтальный затвор и перевел черный крест прицельной марки вперед, примерно туда, куда должна была попасть первая пуля. Я отчетливо увидел в прицел, как из корпуса «Байрактара» полетели искры – видимо, вторая пуля угодила в стальной каркас корпуса беспилотника и дрон сразу вспыхнул факелом в темном небе. Очевидно, первая пуля пробила бензобак, но из-за отсутствия искр не вызвала пожара. А вот вторая пуля, угодившая в каркас корпуса, как раз пожар искрами и вызвала, и горючее вспыхнуло, а вместе с ним и весь дрон. «Байрактар» упал на землю – раздался мощный взрыв. Видимо, сдетонировали все четыре ракеты, находившиеся на нем.
– Ищем машину управления! Все ищем! – крикнул инженер Андрей и бросился к ближайшему иллюминатору.
Я стал всматриваться в землю из другого иллюминатора, прапорщик Андрей выбрал иллюминатор для себя, по другому борту, не забыв перед этим закрыть посадочный люк, поскольку в люк не только заходил холодный воздух, но и шум двигателя давил на уши.
Второй пилот вернулся в свою кабину, довольный тем, что сбитый беспилотник наверняка запишут на счет экипажа, невзирая на то, что экипаж предлагал оставить «Байрактар» в покое. А про снайпера, скорее всего, не упомянут даже в рапорте командованию. А если пилот и напишет строчку, ее начальство тщательно вымарает. Начальству тоже хочется иметь отчеты, составленные в свою пользу.
Но второй пилот быстро вернулся. Должно быть, только доложил командиру экипажа о том, что тот сам отлично видел через фонарь кабины. И сразу сообщил:
– Есть машина. Внедорожник песочного цвета, но, может, только крыша покрашена, чтобы саму машину сверху видно не было. У нас есть ракета класса «воздух – земля». Сейчас мы этот внедорожник сковырнем с поверхности. Пусть только на землю выедет, а то в песках его плохо видно.
Я по себе знал, как трудно бывает правильно прицелиться в замаскированную цель, и потому не стал возражать. Не стали возражать и оба Андрея, и бортмеханик, и инженер.
А второй пилот снова удалился в пилотскую кабину, и вскоре корпус вертолета вздрогнул. Я понял, что из-за пуска ракеты. А потом затрещала и тридцатимиллиметровая авиационная скорострельная пушка, обычно называемая летчиками и вертолетчиками пулеметом.
Бортмеханик Андрей зашел в пилотскую кабину и вскоре вернулся, показывая нам оттопыренный большой палец. Стало понятно, что внедорожник и его экипаж уничтожены.
Глава тринадцатая
Мы благополучно и без помех преодолели оставшийся путь и оказались в горах, затем, судя по расположению солнца, резко свернули на север.
– По ту сторону хребта уже Ливан, – объявил прапорщик Андрей. – Нам туда лучше бы не залетать. Там только израильтяне и америкосы летают, – объяснил он нам. – Считают, что имеют право нас сбивать. Они, дескать, Ливан охраняют вместе с силами ООН. Только охранять-то надо от них… – ворчание прапорщика было нам понятно. Израильские самолеты посылали ракеты в сторону Дамаска, а американцы пытались и в Сирии установить свои порядки. Я лично в первый же день своего пребывания в Сирии столкнулся с американским беспределом.
– Тогда летим куда надо, – сделал я вывод, словно у меня спрашивали согласие на то, чтобы лететь на территорию Ливана.
– Мы и так туда летим, – ответил прапорщик Андрей.
Я, приложив ладонь к глазам вместо козырька, смотрел в иллюминатор. Под нами проходила асфальтированная дорога, но мы быстро миновали полосу асфальта. Дальше дорога стала пыльной, усыпанной шлаком. Откуда взяли так много шлака, чтобы просыпать всю дорогу, мне лично было непонятно. Должно быть, где-то не слишком далеко располагалась теплоэлектростанция, работающая на угле. Шлак, похоже, доставляли оттуда. Но меня это касалось мало, разве что с той стороны, что дорожная пыль могла доставить проблемы при прицеливании. Конечно, тепловизор смог бы решить и эту проблему. Но во взводе далеко не все винтовки имеют тепловизоры. В частности, их нет у дальнобойных винтовок. Это создавало дополнительные трудности для снайперов. Пришлось бы стрелять с короткой дистанции, когда «бармалеи» покинут пылевое облако. А взрывы, которые устроят беспилотники генерала Спиридонова, просто-напросто обязаны поднимать целые облака пыли. Оставалось надеяться на сильный ветер с моря. Весь вопрос состоял в том, сумеет ли ветер прорваться через два горных хребта, отделяющие Сирию от моря. Но наша операция по плану должна проводиться севернее, и многое еще внизу могло измениться. Вплоть до того, что дорога может снова стать асфальтированной или грунтовой, что тоже обещает поднять немало пыли. Сирия вообще славится ее обилием, не случайно здесь не редкое явление пылевые бури.
Наконец горный хребет плавно перешел в горный склон, покрытый лесом. Мы подлетали к месту назначения, хотя вертолет еще долго кружил, выискивая место для посадки. Место в конце концов нашлось, хотя и не слишком удобное с точки зрения безопасности. Неподалеку проходила дорога, и по ней двигался транспорт. А кто может с уверенностью сказать, что за пассажиры сидят в очередном проезжающем мимо нас седане? Кто скажет, что едут не «бармалеи» или не сочувствующие им? Благо вертолет, снижаясь, сразу повернул в сторону дороги пилон своей автоматической пушки и всем проезжающим грозил ее стволом.
Вертолет долго кружил над дорогой, идущей через не слишком густой лес, состоящий из ливанских кедров, развесистых, мощных и более мелких буков, хотя термин «более мелких» к букам отнести трудно. Бук живет в среднем до четырехсот лет, вырастает порой до сорока – сорока пяти метров в высоту, тогда как ливанский кедр живет от тысячи до двух тысяч лет, в высоту вырастает в среднем на столько же, насколько и бук, только имеет более толстый ствол с более грубой корой. Но крона бука более плотная, формируется быстрее. При этом кедр относится к вечнозеленым растениям, тогда как бук – к лиственным. Зимой листва у бука почти полностью опадает. По крайней мере, в высокогорье, где порой сильно подмораживает. Особенно это касается нижних ветвей, солнце до которых еще должно пробиться сквозь густую крону, что удается не всегда, и листья на нижних ветвях из-за отсутствия фотосинтеза желтеют и опадают первыми.
Наконец вертолет приземлился. Инженер Андрей сложил в спортивную сумку свои приборы, и мы направились к входному люку, уже распахнутому прапорщиком Андреем, и даже лесенку для нашего удобства опустившим. С экипажем вертолета мы не прощались – винтокрылая машина должна была дожидаться нас
