его с пристрастием. Так как Тулияк допрашиваться не желал и все пытался замкнуться, я его вежливо, но настойчиво взбадривал словами:
– Говори! Я сейчас тебя, тварь буржуйская, на месте положу!
Плохи те слова, что не идут в ногу с делами. Поэтому я одновременно тыкал ему стволом нагана в лоб, на котором вздулась красная шишка.
– Ну, считаю до трех!
– Не виноватый я! – вопил Тулияк. – Ни при чем!
– Тебя взяли, когда ты взрыватель ставил! Кто тебе его дал? Ну!
– Не знаю… Уй-яяя! Больно!
– Время вышло! Ну все! – я со щелчком взвел курок.
Конечно, стрелять не буду, хотя очень хочется. Просто такая вот тонкая психология допроса. Доказавшая свою эффективность.
– Кто с тобой динамит носил и в тайники прятал?!
– Жора Сидоров, разнорабочий! Из раскулаченных!
– Понятно. Контрреволюционная организация. Кто вас купил? Кто указания давал?
– Так все через Павлюченко было… Товарищ чекист! Только какая контрреволюция? Я всего-то и хотел – денежек подзаработать. Костюмчик справить. В Крым съездить. Чем я хуже партейных? А тут заплатить обещали хорошо. И за сущую безделицу.
– За безделицу! – взорвался Ложкин и отвесил такую затрещину, что задержанный едва со стула не слетел. – Наш родной завод взорвать – это тебе безделица?!
– Ну не я, так кто другой все равно взорвет, – рассудительно произнес Тулияк, потирая обиженно затылок. – Когда деньги такие есть – все что хошь взорвать можно. А я человек маленький. Заплатили – сделал. И деньги на кармане, и вместе с заводом на воздух не взлечу. А завод все равно взорвут!
– Ах ты, черт веревочный! – Ложкин не выдержал такого кощунства и расщедрился на еще одну затрещину.
– Да подожди, – остановил его я, пряча револьвер за пояс. – Человек откровенничает. А ты руками машешь… Кто еще входил в вашу компашку?
– Так больше никого не знаю. Вы Павлюченко спросите.
– Что-то недоговариваешь. Кто тебе часовые механизмы передал?
– Жора. И научил всему. Как их ставить. Я сообразительный. Все могу. А как уложу эти часики на место, мы с ним встретиться должны были. Он обещал деньги от Павлюченко принести.
– А тот сам не мог?
– Он по ночам спит. С такими делами Жору посылает. Тот у него на побегушках, а все командира из себя корчит!
– Где встретиться должны были?
– Около пустыря на реке. Где старая лодочная станция… Эх, плакали теперь мои денежки, – Тулияк горестно вздохнул. – Тыща рублев. Кто теперь их получит?
Ложкин смотрел на него как на насекомое, борясь с желанием раздавить на месте…
Гаевский нашим успехам был не шибко рад. Точнее, был просто зол. Хотя, по идее, должен ликовать – такой вредительский акт предотвратить не каждый день случается.
Промерив шагами кабинет, как тигр свою клетку, он вернулся в начальственное кресло. Уставился требовательно на меня и сидящего рядом Граца.
– Я вам сколько говорил, Ермолай Платонович, хватит всякими хозработниками заниматься, ОБХСС подменять. Уже барахла в нашей комнате вещдоков больше, чем в торговых рядах! И все мало вам!
Во дает! Такое впечатление, что я этим барахлом торгую и для этого обыска устраиваю.
– Вот и проморгали за всякой мелочью разветвленную антисоветскую организацию! – бушевал Гаевский. – И едва флагман советской индустрии не погубили!
– Вообще-то спасли.
– Спасли?! – возмутился было Гаевский, но сбавил тон. – Да, спасли. Так спасают тех, кого перед этим в воду кинут. Прошляпили, и под носом такое вредительское гнездо свилось. Полторы тонны динамита протащить на завод! И едва не взорвать! Это где такое видано?!
– Мы вовремя получили оперативную информацию. Сработали на опережение. Врагов взяли с поличным. Это результат!
– А как бы мы выглядели, опоздай немного?!
– Если бы да кабы. Ситуацию мы контролировали. И сейчас нет никакого резона препираться и терять время, – я подпустил в голос жесткости. – Сейчас всеми силами надо раскручивать клубок.
– Это уже не ваша забота, – демонстративно небрежно отмахнулся Гаевский. – Теперь это дело следственной группы. Вам будут давать соответствующие поручения. Самостоятельно туда не суйтесь. Ваша задача – задержанных по камере отработать. А допросы и беседы – только с разрешения руководителя ССГ. Это мой приказ!
Грац сидел воодушевленный, только ручонки не потирал от удовольствия.
– Там связи могут далеко простираться, – заявил я. – Надо активно разрабатывать.
– Все будет установлено, – подал голос Грац. – Следственным путем.
– Вот именно, – хлопнул ладонью по столу Гаевский.
Таким взвинченным я его никогда не видел.
– Вам выписано командировочное удостоверение, Ермолай Платонович, – перешел руководитель на другую тему. – Завтра должны быть в Москве. У заместителя наркома Плужникова. Он хочет вас видеть. Заодно расскажете ему, как до такой жизни дошли. А мы здесь работать будем. Без шума, криков и стрельбы. Рутина такая – выявлять и оформлять врагов народа. О чем вы давно забыли.
Конечно, я сдержался. Я всегда сдерживался. Долгие годы службы научили меня делать и говорить только то, что определено необходимостью, и всегда думать о последствиях. Сегодня лучше Гаевского не заводить…
Собрал я чемоданчик и отправился в Москву.
На Лубянке заместитель наркома принял меня в просторном кабинете, откуда открывался вид на площадь Дзержинского и Лубянский пассаж.
Плужникова я знал задолго до того, как он вознесся в высокие кресла и стал вершить народные судьбы. На эту должность его назначили месяц назад – на место арестованного в апреле заместителя наркома Заковского. Человек разумный, да и оперативник опытный. Сейчас как-то опал с лица, в глазах лихорадочный блеск. Да, ответственная работа в центральном аппарате сильно подрывает здоровье. И создает риски для жизни. Правда, бурная чекистская жизнь везде и всем здоровья не добавляет.
– Ну что, Ермолай Платонович, отличился ты, – сказал замнаркома, предлагая отведать чая из стакана в подстаканнике с символикой НКВД, одного из расставленных на журнальном столике в углу кабинета.
– С какой стороны? – осторожно полюбопытствовал я. – Плохой или хорошей?
– С обеих. То, что проглядел такую организацию, это тебе порицание. А что в последний момент все ж предотвратил взрыв, это ты молодец. Кого отметишь за успех?
– Фадея Селиверстова и курирующего завод оперуполномоченного ЭКО Ложкина.
– Отметим… Ты сводки читал последние?
– Где? – хмыкнул я. – В поезде?
– Вчера под Сталинградом совершен теракт на вагоностроительном заводе. Четырнадцать человек погибло. Большой материальный ущерб. Прозевали. И не нашлось там своего капитана Ремизова. Не предотвратили.
Холод пополз по позвоночнику. «Вагоностроитель» под Сталинградом. Вспомнились те белогвардейцы, что с задержанными мной кулаками общались на Дальнем Востоке. Они говорили про наш завод и вагоностроительный около Сталинграда. То есть, гады, все знали наперед. Да что знали – их соратники все и спланировали.
– Что думаешь? – спросил Плужников.
– Товарищ комиссар госбезопасности. Уверен, это единая спланированная масштабная акция. Нужно искать связи между крупными
