Капитан Дэн с трудом развернулся на узкой улице между другими такими же высокими заборами и каменистыми буграми, выпирающими прямо посреди проезжей части, если это в самом деле была проезжая часть. Одновременно открылись ворота, и выехал довольно старенький, трясущийся всеми креплениями «Рейндж Ровер». В машине сидели те же четверо чеченцев. Внедорожник выехал с улицы первым, словно показывал направление, и затрясся теперь уже не по дороге, а по простой, хотя и утоптанной множеством ног и, кажется, колес, тропе. Не менее активно затрясся и «Форд Мондео», но скрипел значительно меньше, хотя тоже молодостью лет не отличался. Все-таки ему чаще приходилось ездить по асфальту.
– Нам долго такой дорогой пробираться? – поинтересовалась Клер.
– Около десяти миль. Но она не всегда такая. Чуть дальше поедем по траве. Там не так трясет, хотя тоже не слишком ровно – камней много. Через десять миль стоит постоянный действующий базовый лагерь, который чеченцы содержат за счет общих вложений. Нашлось несколько предприимчивых людей, которым на той стороне границы не очень нравится, и они сделали так, что стали всем необходимыми на этой стороне. Их содержат и еще платят за каждый вывод за границу. Плата небольшая, но зато есть гарантия, что ты не будешь иметь неприятностей с грузинскими пограничниками, которым тоже с базового лагеря что-то перепадает, и не нарвешься сразу после переправы на российских пограничников. Их передвижение постоянно отслеживают специалисты, и знают кто и где в настоящее время находится. У них даже есть фотографии многих пограничников, и домашние адреса некоторых старших офицеров, чтобы в случае неприятностей иметь возможность на них надавить. Сервис высшего криминального уровня. Нас гарантированно переведут в Россию, и за небольшую доплату даже предложат, самый безопасный маршрут.
– А у нас свой маршрут есть? – предугадывая мысли полковника, спросила Клер.
– Мы его вырабатывали вместе с Абу Обейдой и Завгатом, это тот чеченец, что сейчас сидит за рулем. Он здесь все тропы знает. Туда и обратно ходит регулярно, и хвастается, что сможет пройти с завязанными глазами, и при этом не наступить ни на одного пограничника…
– Он, надеюсь, надежный? – полковник предпочитал на чужой территории, где он будет вне закона, не иметь проблем с личным составом.
Капитан Дэн сердито хмыкнул:
– На его руках слишком много крови, чтобы он рисковал попасться в руки русским. Пожизненное заключение сроком на два-три года ему обеспечено…
– Это как? – не поняла Клер. – Пожизненное заключение сроком на два-три года…
– Те, кому дают в России пожизненное заключение, не вытягивают больше двух-трех лет… Или умирают за решеткой, или с собой кончают. Может быть, с помощью своих тюремщиков… Россия не желает тратить деньги на длительное содержание безнадежных заключенных.
– Какое варварство! – воскликнула Клер.
– Это очень разумно, и я начинаю уважать русских. – В противовес ей сказал полковник.
* * *
Через горные, чуть каменистые луга, где хорошо было бы пасти скот, а не воевать, машины поднялась до горного же редкого леса, и на его окраине остановились.
– Приехали, – сказал капитан Дэн. – Дальше еще пару миль пешком. Но, хвала Создателю, не в гору, а с горы. Вещи забираем с собой.
– А здесь безопасно оставлять машины? – спросила Клер.
Полковник ответил ей жестом, показывая кругом. Трава была плотно утоптана протекторами машин, кое-где кусты сломаны колесами. Должно быть, здесь постоянная стоянка. Клер поняла.
Капитан Дэн открыл багажник и вытащил три упаковки с оборудованием. Это то, что им следует нести с собой на российскую территорию. Багажник, освободившись от поклажи, зло хлопнул. Подошли чеченцы, усмехнулись, когда Дэн нажал на брелке кнопку сигнализации. Он сам, сообразив несуразность своего действия, усмехнулся, – привычка сработала. Разговаривали опять на языке, непонятном ни полковнику, ни Клер. Но разговор был коротким. Чеченцы забросили за плечи свои не слишком тяжелые рюкзаки, подавая пример американцам, и первыми двинулись сперва вдоль опушки леса, потом резко, чуть не под углом в девяносто градусов, свернули в сторону.
– Углы здесь срезать не принято? – проворчал полковник Доусон.
– Когда я был здесь в первый раз, я задал тот же самый вопрос, – улыбнулся капитан. – Та сторона базового лагеря заминирована. И все подходы тоже.
– Ого! Здесь настоящая военная зона.
– Верно.
Лес спускался с горы круто, и людям приходилось придерживаться за шершавые стволы деревьев, чтобы не скатиться по тропе. Впрочем, само понятие тропы здесь было мало уместно, поскольку при малой густоте леса идти можно было где угодно.
Наконец, вышли к строению, напоминающему загон для скота. Сам загон был огорожен точно таким же каменным забором, какой американцы уже видели в селе, только здесь в заборе зияли дыры, похоже, кое-где сделанные специально, чтобы заменить несуществующие амбразуры. Капитан заметил интерес полковника и объяснил:
– Несколько лет назад здесь было многолюдно, особенно в начале весны. Одни группы сменяли другие, и все отправлялись туда. – Он кивнул в сторону стоящей в отдалении горы. – Тогда охрана выставлялась по всем подходам и по периметру. Сейчас здесь тихо, и пулеметов в амбразурах нет.
За забором стояли три палатки. В середине двора горел костер, обложенный крупными камнями, и дым доносил приятный запах жареного мяса. Завгат что-то сказал.
– Нас ждут, – перевел Дэн. – После короткого обеда сразу выступаем.
– Мы переходим границу днем? – удивился полковник.
– Ночью даже опаснее. Днем визуально контролируются все посты пограничников. Куда они выйдут ночью – не знает никто.
– Дэвид, вы на каком языке с ними разговариваете?
– На русском… Я не знаю чеченского.
– Вы знаете русский? – полковник показал, что он приятно удивлен.
– Да, выучил по необходимости.
Навстречу вышли три чеченца в камуфлированной одежде и с автоматами. Остановились в воротах с одной распахнутой створкой. Впечатление складывалось такое, что местные жители никогда с оружием не расстаются.
С хозяевами разговаривал Завгат. Потом обернулся, махнул рукой, приглашая остальных, своих и американцев. Чеченцы общались друг с другом на родном языке, непонятном даже капитану Дэну. Завгат выступал в роли переводчика. А после Завгата переводчиком выступал уже капитан Дэн.
– Небольшое угощение, и в дорогу. Времени у нас не много. Границу следует перейти между двумя передвижными постами. Придется перебегать через открытое место, чтобы успеть.
– А эти люди? Именно они обеспечивают переправу?
– Эти только встречают нас. Те, кто обеспечивает переправу, сидят на своих постах и осуществляют контроль.
– Тогда поторопимся, – решил полковник.
3
– Бандит, проснись, – раздался в наушнике голос полковника Согрина.
Сохно всегда просыпался легко и со свежей головой, даже без требования со стороны. Просто назначал сам себе время, и внутренний будильник срабатывал безотказно. А уж если его будили по необходимости, то пробуждался в состоянии повышенной боевой готовности.
– Я весь – внимание, командир.
– Абу Обейда так сладко потягивается, что мне тоже хочется поспать. Время вышло. Заступай на пост. Лучше выдвигайся дальше по склону, чтобы видеть весь лагерь Обейды. Постарайся больше ни в кого не стрелять.
– Понял. Двигаю.
Сохно не надо было долго собираться – подхватил китайскую винтовку, поскольку обещал ее презентовать Кордебалету, и, внимательно осмотревшись, выбрал кусты, за которыми он сам будет невидим со дна ущелья и с нижней части склона, где и отдыхала группа Абу Обейды. Неудобство состояло в том, что и сам подполковник на некоторое время терял лагерь из виду. Но это время было настолько коротким, что лагерь никак не мог бы успеть сняться с места и скрыться из поля зрения. Боевики, даже при большом приобретенном опыте ведения боевых действий, большей частью своей так и не научились работать на уровне спецназа. Не только спецназа ГРУ, который всегда вне конкуренции, но и любого другого спецназа. А чтобы за секунды скрыться целым лагерем – нужно иметь отработанные спецназовские навыки.
При небольшой численности своей группы Абу Обейда, обеспокоенный шумными, тревожными и непонятными событиями, происходящими у него в тылах, в местах, которые он только недавно спешно покинул, выставлял на время отдыха сильное охранение из шести человек, разбитых на пары. Полковник Согрин правильно предположил, что место встречи с американской группой у Обейды назначено в недалеком соединении ущелий. Будь за спиной тишина и покой, Обейда уже сейчас был бы на месте встречи, и, как гостеприимный хозяин, жарил бы хлеб на ветках, чтобы достойно встретить гостей. Как опытный командир, Обейда предположил, что кто-то с кем-то воюет за его спиной вовсе не без причины. Он, должно быть, имел основания догадываться, что какие-то силы желают помешать ему дождаться гостей или же стремятся узнать, где он будет ждать американцев. И эти силы нечаянно нарвались на другие силы. Кто был в том бою уничтожен – это даже неважно. В любом случае Абу Обейда должен дожидаться момента в каком-нибудь месте, а потом стремительным рывком выйти в нужную точку, встретить гостей, и увести их в сторону от опасного соседства. Беда только в том, что и ему, и американцам необходимо быть в этом самом опасном месте, несмотря на выставленное охранение, обмануть это охранение или уничтожить, но и уничтожить только в строго определенный момент. Быть там, но, естественно, не вести долговременный бой, прикрывая свои тылы. И потому посты уже сейчас должны были быть усилены.
