– Почему? – оторопел Хват.
После непродолжительного молчания из трубки донеслось безрадостное признание:
– Оказывается, полеты над Москвой запрещены. Это в корне меняет дело. Я, например, хотел показать Кремль с высоты птичьего полета своему сынишке, Артемке. – Антоненко повысил голос: – Собирался оборудовать на крыше городского дома вертолетную площадку. Теперь все мои планы похерены…
Причина для разочарования у благодетеля «Феникса» могла быть только одна. Антоненко действительно намеревался использовать вертолет в пределах городской черты. Хват почувствовал себя рыболовом, с крючка которого вот-вот сорвется хищная рыбина. Охотником, из-под носа которого уходит добыча.
– Все это чушь собачья! – воскликнул он.
– Что ты называешь чушью? – возмутился Антоненко. – Мою задумку устроить посадочную площадку на крыше?
– Да нет же, – поспешил поправиться Хват. – Я о запрете на полеты над Москвой. Он не на всех распространяется.
– Неужели? – В этом якобы саркастическом вопросе прозвучало и плохо скрываемое любопытство.
– Есть рожденные ползать, а есть рожденные летать.
– И ты, разумеется, принадлежишь ко второй категории.
– Берусь доказать это сегодня же, – сказал Хват, в голове которого созрело довольно оригинальное решение проблемы. – Вы где живете?
– Зачем тебе это знать? – насторожился Антоненко.
– Хочу подать карету к вашему подъезду.
– Карету?
– Воздушную. Назовите место и время, и я подлечу на вертолете точно в срок.
– Любишь риск?
– Люблю щедрых хозяев, – сказал Хват. – Совершив самовольный вылет, я потеряю место пилота в «Седьмом небе», но зато получу место телохранителя владельца компании «Айсберг». По-моему, овчинка очень даже стоит выделки. Но получать я хочу не тысячу семьсот пятьдесят, а две с половиной тысячи долларов. Что скажете на мое предложение?
– Ну ты и жук, – протянул Антоненко, начавший осознавать, что у него появилась возможность обзавестись вертолетом бесплатно.
– Главное, что майский, а не навозный.
– Между ними есть разница?
– Один умеет летать, а второй только и делает, что носится со своим дерьмом, – бойко ответил Хват, не преминув добавить в уме: «В точности, как ты, Олег Григорьевич. Говнюком живешь, говнюком и помрешь, сколько одеколонами ни обливайся».
– Я живу в Седьмом Ростовском переулке, – медленно произнес Антоненко. – Это элитный дом, он там один такой на всю округу. Если ты не пьян, не обкурен и не белены объелся, то я готов подъехать к четырем. Успеешь?
– Давайте лучше к двум. Не люблю тянуть резину.
– А ты мне начинаешь нравиться, Михаил.
– Рад стараться, – дурашливо рявкнул Хват. – Разрешите выполнять?
– Разрешаю, – ласково произнес Антоненко, прежде чем отключил телефон.
«А ведь он действительно убежден, что обаял меня своими разглагольствованиями и посулами, – размышлял Хват, пригнувшись в седле мотоцикла, уносящего его в сторону Мячкова. – Всю эту зажравшуюся публику губит самонадеянность. Они даже не в состоянии предположить, что кто-то видит их такими, какие они есть на самом деле. Как же я ненавижу всех этих прожорливых тварей. И если имя им – легион, то очень скоро ряды этого легиона слегка поредеют».
Километры мелькали за километрами, а Хват все никак не мог решить, стоит ли поставить в известность начальство о своем намерении фактически угнать вертолет, принадлежащий авиаклубу «Седьмое небо». В конце концов он решил не звонить ни Реутову, ни тем более Васюре. Начнутся совещания, обсуждения. План Хвата подвергнется сначала тщательному анализу, а потом корректировке. Но кто подсчитает, во сколько новых человеческих жизней это обойдется? Нет, в данной ситуации терять время было нельзя. Его вообще никогда нельзя терять, время. Уж слишком стремительно оно летит. И обратного хода не имеет.
Закон мироздания.
* * *
Элитный дом в Седьмом Ростовском переулке проектировали для чего угодно, но только не для выполнения функций посадочной площадки, пусть даже для таких миниатюрных вертолетов, каким являлся «EXEC-162F». Почти целиком состоящий из балконов, гранитных цоколей, эркеров и застекленных поверхностей, он был покрыт настолько причудливой по форме кровлей, что сам Карлсон не сыскал бы на ней места для мягкой посадки.
«Интересно, а почему это Антоненко так волнует проблема полетов над Москвой? – думал Хват, совершая повторный вираж над домом. – Намеревается лично выгрузить взрывчатку в условленном месте? Вряд ли, к физическому труду он не приучен. Значит, собирается поручить тягать мешки мне. Если так, то жизни мне отмерено всего ничего. С одной стороны, обидно, но с другой – велика вероятность, что на поиски тайника мы отправимся вместе. Скорей бы».
Вот уже в третий раз облетая по кругу здание, выложенное из шикарного кирпича нежно-персикового цвета, Хват пытался обнаружить внизу присутствие своего заказчика, но подъездная площадка оставалась совершенно безлюдной, хотя часы показывали начало третьего. Плохо. Скорее всего, наиболее бдительные жильцы уже оповестили охрану о подозрительном вертолете, и за ним ведется самое пристальное наблюдение.
Хват выругался. Рация вертолета была отключена, но нетрудно было представить себе, что происходит сейчас в эфире. Разгневанные голоса диспетчеров пытаются докричаться до нарушителя воздушного пространства, грозя ему всеми карами небесными. Лютуют представители спецслужб, опасающиеся теракта, в том числе генерал Васюра, не ожидавший такого поворота событий. Может быть, об инциденте уже доложено президенту или министру обороны, и тогда за маневрами вертолета бдительно следят войска ПВО. Долбанут ракетой – и поминай как звали…
Пройдясь в двадцати метрах над площадкой перед домом, вертолет взмыл в небо, провожаемый взглядами десятков людей. Уличные зеваки задирали головы, прикрывая глаза от солнца, чтобы получше разглядеть механическую стрекозу, нарушившую покой квартала. Жильцы дома приникали к своим окнам из тройных стеклопакетов. Некоторые из них что-то возбужденно кричали в телефонные трубки. Их голоса были тревожными и пронзительными, как у чаек, обнаруживших, что облюбованная ими скала оказалась не такой уж неприступной.
Усиливая общее смятение, к дому подкатила фиолетовая «Вольво», похожая на обтекаемый баллистический снаряд, и с истеричным визгом притормозила возле пандуса, ведущего ко входу в элитный дом. Корпус автомобиля еще продолжал раскачиваться на подвесках, когда из распахнувшихся дверей выскочили двое охранников и, раскорячившись на манер заправских фэбээровцев, принялись целиться в небо из пистолетов, сжимаемых двумя руками.
– Он улетел, он улетел, шеф, – верещал один из них в портативный микрофончик, прикрепленный на уровне перекошенного рта. – Как меня поняли? Как поняли меня?
Второй молча глядел вверх; сустав его указательного пальца, положенного на спусковой крючок, побелел от напряжения.
Несмотря на воинственный вид, парни еще никогда не бывали в серьезных переделках, а потому представляли собой для мирных граждан значительно бóльшую угрозу, чем скрывшийся за соседними зданиями вертолет. Каждый из них был готов открыть пальбу хоть сию секунду, оправдывая свою высокую зарплату, бесплатное питание и высокое покровительство хозяина. В глазах охранников чудился безумный блеск, который можно заметить у спущенных с поводка доберманов.
Это были новички, взятые Антоненко из так называемого спортивно-тренировочного лагеря «Феникс». Не то чтобы он опасался за свою безопасность, но ездить без охранников ему не позволял статус видного бизнесмена, а прежние не пожелали работать за идею. Пока что доморощенные бодигарды получили оружие, мобильную связь и приличные костюмы из хозяйских запасов, а что касаемо обещанного оклада, то тут все зависело от успеха намеченной на ближайшие дни операции. Будущее Антоненко от нее тоже зависело, так что он очень огорчился, не увидев угнанного пилотом вертолета.
Его задержала одна из тех самых автомобильных пробок, о которых так много говорили в авиаклубе «Седьмое небо». И теперь, глядя на небо из своего черного «мерседесовского» внедорожника, рыло которого едва не касалось заднего бампера «Вольво», Антоненко чувствовал себя обманутым. Если его душа и пела, то мелодии эти по своему настроению соответствовали похоронным маршам.
– Что делать, шеф? – нервозно спросил охранник, догадавшись наконец, что вести переговоры можно без всякой радиосвязи.
– Может, начать преследование? – предположил второй.
Неужели они верили, что машина способна нагнать вертолет по переполненным столичным улицам? Неужели они полагали, что их хозяин знает, как ему быть дальше?
– Спрячьте пушки, придурки, – сказал им Антоненко, столь же мрачный, как и его джип, смахивающий на катафалк. Выбравшись наружу, он обвел взглядом любопытных, собравшихся возле дома, и хотел проследовать к двери, когда какой-то малец восторженно завопил:
